Манул (СИ) - Македонский Ляксандр Олегович - Страница 28
- Предыдущая
- 28/133
- Следующая
Кот фыркнул. Действительно, много ли надо для счастья этой черни? Эх, видел бы его сейчас отец, небось, поднял бы на смех и предал несмываемому позору. Впрочем, его имя и так было покрыто нескрываемым позором. Куда уж хуже. Даже поездки с поганым человеческим плебсом уже не казались Раамону Даксталь такими унизительными. Чего не сделаешь ради достижения собственных замыслов. А цель у Раамона была действительно благородная. Можно даже сказать, что теперь это была цель всей его жизни. Ради нее оказался готов даже терпеть соседство надоедливой и откровенно глупой сельской девки и остального человеческого мусора. Впрочем, на этот раз манул оперировал мыслью, что его цель оправдает все средства.
Зверь раздраженно помахал хвостом, недовольно загудев. Кто-то приближался. Знакомый и крайне неприятный запах. Кот пригнулся, с утроенным вниманием вглядываясь в растущие рядом заросли шиповника, со стороны которых и доносился раздражающий запах.
В следующее мгновение манул подскочил к шиповнику, залезая под колючие ветки. Еле сдерживаясь чтобы не взвыть от боли, оборотень с нескрываемой злостью следил за появлением на поляне нового действующего лица. Им оказался охотник.
Да, без сомнения этот благородный муж с ног до головы облаченный в зачарованный доспех был охотником, а блестевший за его спиной гигантский клеймор* только подтверждал худшие догадки манула.
Постояв, мужчина недоуменно оглянулся и принюхался. В тот момент манул искренне поблагодарил Чернобога, что тот наградил своих чад отличным слухом и нюхом. Обладай такими охотник, и ему сейчас бы не поздоровилось.
— Как странно, — раздался по поляне задумчивый голос мужчины. — Я был точно уверен, что почувствовал довольно сильного оборотня… А ладно!
Сказав это, грозный муж поспешил скрыться в лесной чащобе. Манул поспешно выскочил из кустов и бегом понесся в сторону хутора. Сердце оборотня бешено билось о ребра, лапы подгибались. Глядя в идеально наточенное лезвие клинка, оборотень просто не сумел сдержать нахлынувших доселе тщательно скрываемых воспоминаний.
Искаженное страхом лицо матери, отчаянный визг младших братьев и сестер, и окропленный кровью клинок громадного меча, зажатого в руках убийцы. Нет, эти воспоминания никогда не забудутся. Никогда манулу не простить людской подлости и хитрости, а так же жестокости.
«Ненавижу людей» — прошипел кот, протискиваясь промеж бревен частокола.
Комментарий к Глава 13 Манул в Солончаках
Сама́н ( лампач) — строительный материал из глинистого грунта с добавлением соломы или других добавок, высушенного на открытом воздухе.
Чумацкие песни взятые с просторов Интернета.
Клеймор — особый тип двуручного (реже — одноручного) меча, использовавшийся в Шотландии в XV—XVII веках. Название происходит от гэльск. claidheamh mòr — «большой меч».
========== Глава 14 Манул и Вовкулака ==========
Утро в тот день выдалось прохладным и пасмурным, как и настроение хутора. Батраки, провалявшись до третьих петухов, еле-еле выползали со своих коек, почесывая блестящие залысины, или животы. Да, кому-то медовуха явно была лишней.
Женщин же похмелье не освобождало от обязанностей хранительниц очага, поэтому стоило только манулу сесть за стол, как Солоха уже подала ему миску с супом и краюху еще теплого, только спеченного хлебушка. Страдавший от похмелья не хуже людей оборотень принял угощение с несвойственной ему благодарностью, чем одновременно испугал и приятно удивил селянку.
— Так что там с волкулакой? — украдкой спросила она, подсаживаясь ближе к оборотню.
— Ничего там нет, — неохотно буркнул Май, вгрызаясь в хлеб. — Чего только пьянчуги не наплетут в белой горячке.
Девушка облегченно усмехнулась, но тут же поникла, увидев в дверях знакомую макушку вчерашнего батрака. Мужик был, явно в недоумении, то и дело поднося руку к лиловому синяку, украшавшему его правый глаз. Проследив за ее взглядом, манул понимающе усмехнулся. Уж он-то успел отлично изучить мимику своей спутницы.
— И ничего у нас с ним не было, — нехотя буркнула девушка, уткнувшись носом в свою тарелку.
— А хотелось бы? — ехидно поинтересовался оборотень, оказавшись непозволительно близко от лица селянки. Девушка мгновенно вспыхнула, позабавив манула.
— Нет, — рыкнула она, отвернувшись.
— А вот это плохо… — загадочно пробормотал Май, разглядывая буквально побагровевшие уши спутницы.
— Я не это имела в виду… — сбивчиво пробормотала она, — Я имела в виду, что никогда не займусь подобным с человеком, который мне неприятен.
Оборотень присвистнул. Вроде деревенская, а так смело говорит о своих мыслях с ним. Вроде и курица безголовая, а вроде и вполне перспективная девка.
— Как бы там ни было, — Солоха продолжала свою мысль, — сперва я хочу выучиться и стать достойным человеком, а уже потом думать о таком.
— Так, дармоеды, чего сидим? Кого ждем? — Добрик был уже тут как тут, гневно метая молнии в своих подчиненных. Сам купец выглядел неважно: под глазами залегли глубокие тени, оплывшее и опухшее лицо его, выглядело просто жалко. И было видно, что уж он-то опохмелиться явно не успел, торопя наймитов с погрузкой глины.
Митяй грустно вздохнул и, поднявшись, пошел на выход. Следом за ним стали собираться и другие. Уже через пол часа вещи были погружены, товары расфасованы, а мужики окончательно протрезвевшими.
— Ну, в добрый путь, — Добрик даже приподнялся, пытаясь воодушевить всех недоспатых и переспатых наймитов.
— Удачи тебе, дружище! — провожал его хуторянин не поленившийся выйти на крыльцо для такого дела. Вместе с ним вышла и его женка с детьми. Их лица не выражали ничего кроме желания поскорее спровадить нежеланных гостей, куда подальше за ворота. И Добрик не стал задерживаться, первым выехав за ворота.
Село же казалось, вымерло, наймиты удивленно косились на пустующие хатки, силясь понять, какая сила подняла всех с утра пораньше и выгнала прочь. Разгадка не заставила себя долго ждать. Вырулив на главную улицу, наймиты сперва услышали странные крики, а затем обоз, лоб ко лбу встретился с разъяренной толпой, преследующей одного единственного парубка.
Беглецу приходилось туго. Гнали его, видимо, с самого леса. Взмыленный, весь в пене он только на каком-то животном уровне еще держался на ногах, чудом не попав на вилы передовых отрядов бабок и дедов. Солаха недоуменно захлопала глазами. Она не могла понять, что происходит. А вот помрачневший манул и парочка других наймитов явно понимали смысл этой погони.
— Лови его, — вопил передовой отряд, грозно потрясая вилами. Взмыленные и запыханые, люди сейчас не очень-то отличались от нечисти. И если бы Солоха вчера не видела приветливые улыбки этих людей, она бы и сама с удовольствием пустилась в бегство, приняв их за упырей-беспокойников.
Завидев едущую прямо на него телегу, парубок затормозил и нежаданно-негаданно встал на четвереньки, разрывая на себе одежду.
— Ненавижу вас, — прохрипел он, на глазах трансформируясь в монстра. Его конечности с хрустом удлинялись и зарастали грубой, свалявшейся шерстью, на видоизменившихся руках и ногах поросли черные, длинные криво изогнутые когти, большие, звериные глаза полыхнули болью и яростью. У человека уже не было сил, чтобы спасти себя, и за жизнь далее начал бороться зверь, с диким ревом кинувшись на телегу.
В тот момент, глядя на стремительно приближающегося волкулаку, Солоха не испытывала страха. Она будто бы чувствовала его боль, его страх и отчаяние. В один миг ей даже показалось, будто бы она сама оказалась в его шкуре. Перед глазами, подобно искре промчались обрывки чужих воспоминаний: одинокое детство дикого человека со звериным сознанием, первое неосознанное убийство, весь ужас и страх осознания преступления и полное раздвоение личности. С годами зверь в душе крепчал, подпитываемый страхами и одиночеством он становился свирепее. Его невозможно было контролировать, с ним невозможно было мириться. И от него невозможно было убежать.
- Предыдущая
- 28/133
- Следующая