Манул (СИ) - Македонский Ляксандр Олегович - Страница 95

На миг Астарус призадумался, поскреб ногтем в ухе и тут же прошептал тихо и пораженно:

— Неужели, это он победил Лича, при жизни завладев духовным мечом?

— Именно, именно друг мой, — покачал головой Ирриил. — И хотя линии вероятностей еще не сложились, я точно могу предугадать, что он будет нам полезен. Мне нужен верный слуга в мире живых, Астарус. Тот, кто, не задумываясь, умрет и воскреснет за меня, понимаешь?

— Скользкий ты тип, Ир! — восхищенно прошептал Астарус. — Хитрый, как настоящий демон и умный, как ни один из богов. Вот потому-то я и пошел за тобой! Ха! Мы еще повоюем с этими дикарями! Восток точно будет наш!

— Рад, что ты так возбужден. А теперь будь добр, присмотри за мальчишкой. Помни, пока что он мне нужен живым и здоровым, ясно?

— Куда уж яснее! — хохотнул вояка, расправив свои широкие, сотканные из света крылья. — Кстати, а что с тем охотником делать? У него началась гангрена. Стоит ли спасать?

— На твое усмотрение. Не трать свои силы попусту. Помни: незаменимых людей нет, — улыбнулся Ирриил.

— Как вам будет угодно! — Астарус откланялся и вылетел прочь.

Ирриил же вновь опустился на свой трон, положив согнутый локоть под голову шепча:

— Не подведи меня, мальчишка. Мне страсть как не хочется ошибиться в тебе…

========== Глава 40 Манул наведывается в храм ==========

Настроение у мадам Бонт в тот день было, мягко говоря, препоганое. Еще хуже оно стало, когда на порог к директрисе единственного во всем Белграде пансиона благородных девиц ввалилась пестрая свита какой-то провинциалочки.

Девчушка, проявив чудеса наглости, смогла не только доехать до столицы, но еще и избежать недремлющую стражу попав прямо пред светлы очи высокого начальства в лице мадам Бонт.

Возникшая в дверях, эта дородная деваха моментально не понравилась мадам. И лишь одного взгляда хватило опытной директрисе, чтобы понять, кого к ней занесло в этот неудачный день. Держалась деваха вызывающе, смотрела без должного почтения, стараясь якобы незаметно почесать голень носком каблука. Юбка, конечно, у провинциалочки была длинной и пышной, но не заметить, как в этот момент девка опасно кренилась на бок не смог бы и слепой.

Апогеем невоспитанности стал смачный чих, который у девахи получился на диво звонким и прочувственным.

После этого мадам Бонт только укрепилась во мнении, что имеет дело с дикой селючкой. Искреннюю неприязнь не смог перекрыть даже мешочек золота, выставленный бдительным слугой. К слову, слуга в этой компании был единственным, кто хотя бы старался вести себя должным образом. И если бы не его варварское происхождение, мадам Бонт бы даже признала в нем человека.

Отдельного упоминания стоил и брат поступающей. Таких кадров пансион благородных девиц не видел с самого дня основания — уж в этом мадам Бонт была уверенна. Невысокий, сутулый он напомнил впечатлительной мадам бешеного пса. Он постоянно к чему-то принюхивался, присматривался как-то подозрительно воровато, хмуря густые, соболиные брови. Одним словом — неприятный тип!

Единственным, кто действительно понравился мадам стал громадный кот поступающей. Громадный красавец манул сидел спокойно, кое-когда приоткрывая блестящие, янтарные глаза. Вот его-то мадам Бонт бы точно взяла на учебу.

— К сожалению, вы нам не подходите, — тоном, не терпящим возражений, отчеканила директриса, поднимаясь из-за стола.

Сидящая напротив нее деваха тоже поднялась, но уходить не спешила. Ее щеки залились румянцем, а руки уперлись в стол. Мадам Бонт даже не стала зацикливать на этом жесте свое внимание.

— Это еще почему? — спросила девушка.

— Ну, как же, милочка, — Бонт подошла к девушке, положив свою руку ей на плечо. — К нам поступают девушки с семи лет и ведут обучение до семнадцати. Вам уже семнадцать. Боюсь, вам уже поздно учиться.

— Учиться никогда не поздно!

Да, без боя эта базарная девка сдаваться не желала. А в плане словесных баталий мадам Бонт ей явно проигрывала.

— Не поздно, — охотно согласилась директриса, внутренне закипая от гнева. — Однако же, думаю, вы и сами понимаете, что в выпускном классе вам делать нечего…

— Да не волнуйтесь вы так! — селючка широко улыбнулась. — Меня учили! Я вот и читать, и писать умею! Нагоню быстро!

— Это совершенно недопустимо! — более метать бисер перед свиньями мадам Бонт не стала. — Вы совершенно не готовы к учебе в пансионе! Вы не знаете элементарных правил приличия и ведете себя… как крестьянская девка!

Такое заявление оказалось неожиданным не только для селючки. Даже ее дорогой манул дернулся, открыв на этот раз оба глаза.

Мадам Бонт даже почудилось, что тот негодует. Впрочем, это свое наблюдение она списала на чрезмерно разыгравшееся воображение.

— Это единственная причина? — упавшим голосом переспросила деваха.

— Единственная, выявленная мною на данный момент, — самодовольно подчеркнула директриса, выразительным жестом указывая на дверь.

Девчушка присмирела и даже убрала руки со стола, о чем-то задумавшись. Уходить она все еще не желала. Вот упрямая ослица!

— А если я научусь этим нормам поведения, вы возьмете меня?

— Ты их для начала выучи, — фыркнула директриса.

— И все же?

— Хорошо, раз вы так на этом настаиваете, дорогуша я скажу так: если за неделю выучишь нормы этикета и пройдешь экзамен у всех преподавателей пансиона — то я возьму тебя.

Мадам Бонт не отказала себе в удовольствии насладиться откровенно растерянным выражением личика селючки. Вот так-то! Выкуси, девчонка!

— Хорошо, я принимаю ваше предложение! — после недолго молчания выпалила деваха, заставив директрису затрепетать от гнева.

— Вот и отлично. На этом попрошу вас покинуть мой кабинет! — подытожила женщина.

Прожив долгую жизнь, мадам Бонт была точно уверенна, что более эту насмешку над благородной леди не увидит никогда. Женщина знала, что на словах храбриться всякий горазд, а вот доказать делом могли лишь единицы. Именно поэтому на последующий от ее личной помощницы вопрос она ответила вполне лаконично:

— Нет, дорогая Клер, можешь не боятся за репутацию пансиона. Как свинью ни выряди, а своим хрюканьем она развеет все очарование от шелков и парчи. Ты сильно переоцениваешь способности этой девки. Этикету учатся годами, под бдительным присмотром гувернеров. Редко даже у какого аристократа есть это врожденное благородство, а тут ты про эту дурноголовую панночку говоришь. Она не справится с экзаменом даже, если все же решит выступить. Мы попросту уничтожим, раздавим ее своим опытом и авторитетом. Свиней в пансионе нам не надо, верно?

Помощница охотно поддакнула, просветлев лицом. Мадам Бонт эта женщина искренне обожала.

***

«Ну что, получила, да?»

Даже в сознании Солохи голос Мая буквально распирало от язвительной желчи. В отличие от подавленной девушки кошак был явно доволен жизнью. Нежась под лучами ясного солнышка, он отдыхал как телом, так и душой, не отказывая себе в удовольствии потянуться и выпустить когти в руки селянки.

Солоха, погруженная в свои мысли, этого совсем не замечала, машинально почесывая манула за ухом. С ужасом Маю приходилось признавать что он, подобно Лану начал испытывать некую двойственность: с одной стороны ласка льстила его кошачьей натуре, а с другой — злила человеческую.

«И убери свою руку с моей головы! Я тебе не ласковый зверек, поняла?»

— Ага, поняла, — сказала Солоха, в тот же миг вручив свою ношу Лану. Опешивший вовкулака даже замер, округлившимися глазами глядя на кошака. Реакция манула стала аналогичной. Шерсть оборотня встала дыбом, а из горла раздался утробный, звериный рык. В кошачьем обличье инстинкты только обострились, вынудив темную строну души Мая действовать.

С диким воем кошак впился зубами в руку вовкулаки, вынудив Лана от неожиданности выпустить свою ношу. Манул, получив свободу, грохнулся на мостовую, подскочив и распушив злобно свой хвост. Глаза его просветлели, зрачок сузился.