Реми (ЛП) - Эванс Кэти - Страница 53

У меня горят глаза, когда она тихо плачет, и меня переполняет нежность, когда я становлюсь перед ней. Поднимаю ладонь, чтобы поймать ее слезы с одной щеки и прижимаю губы к другой, целуя слезы.

— Не плачь, — бормочу я, и она зажмуривается, когда слез становится больше, ее руки дрожат, когда она обнимает меня.

— Не плачь. Я хочу, чтобы ты была счастлива, — бормочу я, снимая наушники и откладывая их в сторону, повторяя это ей на ухо. «Я хочу сделать тебя счастливой.» Она молча вздрагивает, шмыгая носом, и я беру ее лицо в руки, вытирая пальцами остатки слез и смотрю ей в глаза. Единственные глаза, которые по-настоящему видят меня. Нежность, голод и страсть золотых глаз любимой женщины. Глажу пальцами ее щеки.

— Не просто счастливой. Я хочу сделать тебя самой счастливой женщиной в мире.

— Ты уже сделал, — говорит она, всхлипывая, ее чувства отражаются в ее глазах, когда она смотрит на меня. — Вот почему я плачу.

С мягким стоном я притягиваю ее к себе и целую в ухо.

— Каждый день ты делаешь меня самым счастливым мужчиной в мире, — шепчу я, скользя пальцами вверх по ее спине, ища пуговицы ее свадебного платья, нетерпеливо расстегивая одну за одной. Она прижимается к моей шее и целует, когда внезапно отталкивается от меня и начинает пятиться назад, с новой игривостью во взгляде.

— Ты меня хочешь?

Я поднимаю одну бровь.

— Ты в этом сомневаешься?

Я начинаю следовать за ней, переключаясь в режим охотника, все мои инстинкты встают на дыбы и направляют мое тело гнаться за ней и поймать ее. Я не собираюсь позволить ей уйти слишком далеко.

— Иди сюда, — рычу я, протянув руку и притягивая ее к себе, она издает писк за секунду до того, как я ее целую, крепко и глубоко, проводя рукой вниз по пуговицах на ее спине, хватаю ткань и срываю ее. Пуговицы разлетаются в стороны на розы и на пол. Она стонет, когда я скольжу рукой в разрез и касаюсь ее мягкой обнаженной кожи.

— Мммм, — я облизываю ее шею, когда снимаю с нее рукава платья и сдергиваю верх платья к талии.

Она срывает мою бабочку и снимает пиджак с плеч.

— Я так готова, можешь считать, что весь этот день был прелюдией, — говорит она.

— Я так не думаю, — смеюсь я, затем прижимаю ее руки по бокам, переплетая наши пальцы, чтобы ее пальцы никуда не делись, пока я целую ее в губы, медленно и томно. — Давай начнем раздевать тебя.

Хватая ее за бедра, усаживаю ее на спинку дивана и поднимаю юбку вверх, чтобы дотянуться к серебристой блестящей туфельке. Расстегиваю маленькую линию кристальных застежек, затем отбрасываю в сторону одну и работаю над второй. Когда она падает возле первой, я провожу рукой по ее чулкам и нахожу идеальное место, чтобы разорвать их.

Она ахает от наслаждения, когда я разрываю и снимаю их с ее ноги, обнажая кожу от кончиков пальцев и выше. Облизываю пальцы ее ног, затем провожу языком вверх по изгибу ее ноги в то время, как мои руки скользят вверх по ее стройным длинным ногам, чтобы стянуть остаток чулка. Слышу, как она начинает учащенно дышать, и, когда ее ноги под платьем полностью обнажены, а я занят одним из ее розовых пальчиков, мне открывается идеальный вид на пятна влаги на ее трусиках. От сильнейшего желания у меня перед глазами все плывет, и я развожу ее бедра, услышав, как она переводит дыхание, когда я опускаю ее ногу и углубляюсь под ее юбку, чтобы облизать ее через трусики.

— Реми, — стонет она, когда я облизываю пятно влаги на кружеве. Она раньше никогда не носила кружево, и я могу увидеть ее киску, розовую и аккуратную под тканью. Издав низкий глубокий стон, я развожу ее ноги шире и еще раз ласкаю ее языком, затем я встаю из-под юбки, поднимаюсь на ноги. Я так разгорячен, что скоро превращусь в угли.

Грудь Брук вздымается, и она немного отклоняется назад, выглядя изумленной, влюбленной и прекрасной с поднятым до талии платьем. Ее тело согнуто под неудобным углом, темные волосы спадают сзади и у нее перехватывает дыхание от того, что я выделываю языком. Ее круглая красивая грудь еще сочнее, чем когда-либо была, ее соски выступают и почти кричат о моем рте.

— Ремингтон, — произносит она, почти умоляюще.

Мое тело сжимается от желания, я подхватываю ее на руки.

— Сегодня тебе достанется, Миссис Тейт, — шепчу я.

— Миссис Дюма-Тейт, — говорит она, расстегивая верхние пуговицы моей рубашки и проводя губами по щетине моего подбородка.

— Без разницы. Ты моя.

Она соглашается, невыразительно промычав, потому что ее рот занят вылизыванием моей шеи. Моя кровь кипит от потребности, когда я укладываю ее на кровать, затем я снимаю с себя рубашку. Пока избавляюсь от запонок, я сдергиваю ее со своих плеч, мои глаза пробегаются по этой полной груди, более полной, чем когда-либо, ее соски больше для моего сына. И для меня.

Внутри я сгораю дотла.

Под ширинкой мой член полностью твердый и все, что мне нужно сделать, это рывком расстегнуть пуговицу на брюках и он вырвется сквозь молнию. Брук пытается выпутаться из своего пышного платья, и я решаю, что она нужна мне обнаженная прежде, чем я начну что-то делать.

Я протягиваю руку и стягиваю с нее юбку, а она вскрикивает и смеется, когда ткань снова рвется и теперь легко спадает с ее тела.

— О, я знала, что это платье не выдержит тебя, я это знала! — счастливо кричит она.

Мы вместе смеемся и, как только она остается в одних трусиках, лежа на спине, я заканчиваю раздеваться и затем стою здесь, у подножья кровати, обнаженный и такой чертовски твердый, что я едва могу ясно видеть. И я смотрю на нее, сердце в груди бешено стучит, а кожа гудит от ее близости.

Я смотрю, смотрю и смотрю. На свою жену. Свою женщину.

Она от нетерпения поднимается и ползет ко мне в этих влажных кружевных трусиках. Она целует длину моего члена, тату над ним, поднимается к кубикам моего пресса, к моей шеи и прокладывает себе путь к моим губам.

— Я так возбуждена из-за тебя, что вся дрожу, — она ласкает мой член.

Я беру ее волосы в кулак и наклоняю ее на дюйм назад, медленно проводя языком по ее губам.

— Тогда позволь мне.

Она улыбается напротив моего рта, затем стонет и открывает рот, чтобы наши языки встретились, и я кладу ее на спину на кровати, заваленной лепестками роз. Хватая горсть лепестков роз возле нас, я поднимаю руку вверх, чтобы осыпать ее лепестками.

Она переводит дыхание, когда они падают на ее тело, ее волосы распущены позади нее, она пробегает пальцами вверх по моим бицепсам, плечам, лаская меня, как я ласкаю эти лепестки роз, двигая ими вверх и вниз по ее телу.

Из ее губ вырывается мяукающий звук, глаза закрываются, а я продолжаю водить лепестками вверх к ее груди, растирая ими ее соски. В комнате витает аромат роз, но нет ничего лучше запаха Брук. Я знаю, когда она полностью влажная и готова ко мне, и сейчас она готова.

— Реми…

Пульсируя от необходимости быть в ней, я ложусь рядом и беру ее в свои руки, шепча напротив ее рта:

— Это наша официальная брачная ночь.

— Да, — она потирает руками мою грудь и смотрит на меня полузакрытыми глазами.

— И я хочу, чтобы она длилась как можно дольше, — прижимаюсь к ней губами, без языка, целую уголок ее губ, сверху, снизу… затем по центру. — Я хочу сохранить это мгновение, — хрипло шепчу, — тебя в моих руках, где ничто не сможет к тебе прикоснуться, кроме меня. — Когда я провожу рукой вниз по ее телу, она вздрагивает, позволяя мне ласкать и целовать ее, и она целует меня в ответ медленными разгоряченными движениями языка.

— Ничто, кроме тебя, — соглашается она.

— Вот так, — говорю я.

— Но я такая влажная, — выдыхает она.

— И ты знаешь, что мне это нравится, — бормочу я, лаская ее киску рукой прежде, чем направить ее к верхней части моего тела так, чтобы она была выше меня и я смог ее целовать, схватить за попу и чувствовать ее киску своим членом, в то время, как сжимаю в руках эту сочную попу, не отрываясь от ее губ.

Ее возбуждение возрастает, когда мы целуемся и она начинает приподниматься ко мне навстречу. Я переворачиваю ее на сторону так, чтобы рукой дотягиваться и ласкать ее киску через трусики. Целую ее плечо, затем направляюсь вниз к груди, к сморщенному розовому соску. Я высовываю язык, чтобы облизать его, затем направляюсь вниз к ее пупку и пробую на вкус каждый доступный дюйм ее кожи, ощущая, как ее живот поднимается и опускается от дыхания, но она позволяет мне делать с ней все, что я захочу.