Семейные хроники Лесного царя (СИ) - Бересклет (Клименкова) Антонина - Страница 30

Светозар похлопал глазами, старательно обдумал вопрос, нахмурив брови. Постарался подробно объяснить, делая паузы, чтобы не запутаться в словах:

— Вам ведь эльфа надо? Ну, а в деревнях у нас белобрысых да голубоглазых водится много. Но все они люди, ей-богу, я папку слушался, ни разу внебрачным младенцем не согрешил! Причем вам надо мелкого, а деревенские все высокие. Или в кости широкие, на эльфов совсем не похожи, уж поверьте. Вот лесные язычники — те мелкие. Но кривоногие. У них и девки-то кривоногие, вы б знали! Но они чернявые, белобрысых среди них нету никого. Только Щур у них белый как лунь, но это он от старости. Вот чтобы, как ты показывал, росточком мне по локоть — таких мелких и щуплых я знаю только двоих: Мирошку и папку. Но у Драгомира волосья потемнее, он больше мастью в мамку. А у отца… Эх, — в одном вздохе Евтихий выразил всю невозможность описать словами внешность родителя. — Папаша наш как погода: зимой седой, летом зеленеет, осенью... Вот хорошо, что осенью с листопадами не лысеет!

Светозар расхохотался, прикрывая себе рот ладонью, представив себе «позднеосеннего» родителя лысым, как коленка.

Нэбелин и Рэгнет опять обменялись многозначительными взглядами.

— А что он вам сделал-то, это неуловимый? В чем провинился? — спросил Тишка. Снова подпер подбородок кулаком, сладко зевнул во весь рот, за что коротко извинился. И вопросительно и немного сонно уставился на Рэгнета.

— Напротив, это мы перед ним виноваты, — сокрушенно признался старший эльф. — Сперва над ним все смеялись, что он родился с редчайшим даром магии — даром к врачеванию. Потом, когда он подрос… — Рэгнет тяжко вздохнул, опустил глаза, словно каждое слово давалось ему через силу. — Случилось страшное недоразумение. Недопонимание, превратившееся в великую трагедию…

— А почему над даром смеялись? Быть колдуном-лекарем среди людей очень почетно, — перебил Светозар, и Рэгнет ощутил толику благодарности за эту бестактность, что позволила умолчать о неприятных подробностях. С другой стороны, отчего-то Рэгнету самому захотелось открыться перед этим солнечным юношей, покаяться, что ли… Видимо, еще не время.

— То среди смертных, — кивнул Рэгнет. — Эльфы же бессмертные создания. Никакая болезнь, свойственная людям или зверям, нас не касается. Мы не знаем увядания и дряхления, жестокой старости, что ломает людей хуже, чем любой недуг. Поэтому лекарь среди эльфов — это самый бесполезный и никчемный маг.

— Если он не был нужен вам, он мог бы лечить людей, — заметил Тишка, между зевками.

— Чтобы бессмертный пачкался о человеческий гной? — скривился Нэбелин. Рэгнет стукнул его под столом ногой, и младший торопливо извинился перед полукровкой, Светозар даже обидеться не успел.

— За нашу гордыню и недальновидность клан понес страшное наказание от всевидящей судьбы, — продолжал Рэгнет, не замечая, что у собеседника глаза слипаются и от выпитого вина, да и час уж был скорее ранний, чем поздний. — Судьба преподнесла нам редчайшее сокровище — юного лекаря. Мы же его прогнали с позором, объявили преступником! О, горе нам… Без него в клан пришла неведомая болезнь. Наши соплеменники начали увядать: из бессмертных прекрасных созданий превращаться в чахлых безжизненных существ, однако не имеющих возможности умереть, чтобы пресечь страдания, только если насильственно убивая друг друга… Причину недуга не сумели выяснить до сих пор. Мы приглашали смертных лекарей, колдунов, провидиц, сулили огромные деньги за помощь — никто не помог. Увы, наше проклятие неподвластно людскому чародейству, человеческим магам его не развеять. Поэтому мы отправились на поиски. Несмотря ни на что, мы не оставляем надежду найти нашего изгнанника, чтобы вернуть его, чтобы испросить прощение…

Рэгнет замолчал, наконец-то сообразив: собеседник не кивал в такт его словам, Светозар просто клевал носом, из последних сил пытаясь не поддаться сну.

— Простите. Пожалуй, мне пора откланяться, — пробормотал Тишка, поняв, что рискует рухнуть под стол и там захрапеть. Он поднялся на нетвердые ноги, тут же к нему подбежала миловидная дочка хозяина, пристроилась в подмышку, чтобы поддержать слегка пошатывающегося красавца. — Всё было очень интересно, вкусно и познавательно. Надеюсь, завтра увидимся снова.

Светозар кивнул эльфам на прощанье, так как кланяться было слишком опасно. И позволил услужливой девице развернуть себя и направить в сторону лестницы.

Наверху, в комнате для почетных постояльцев, Светозар, против чаяний дочки трактирщика, не утянул ее за собою в приготовленную постель. И в корыто для мытья не полез, хотя вода была еще теплая, мог бы и поплескаться, попросил бы ее потереть ему спинку. Вместо этого разрушил девичьи планы и мечты неожиданным вопросом:

— У тебя мел есть? А то половицы тут хорошие, портить ножом жалко.

Мелок у нее нашелся в кармашке фартука — иногда приходилось на дощечке, обожженной до черноты, записывать заказы особо привередливых посетителей.

Получив требуемое, Светозар бухнулся на колени на пол, встал на четвереньки. И принялся старательно вычерчивать круг, приговаривая на языке, незнакомом для удивленно наблюдающей девицы:

— Объявляю эту землю захваченной! Отныне и до полудня сия земля принадлежит Лесу и его величеству царю Яру! Да будет так.

Дорисовав и договорив, Тишка не поднялся с пола. Наоборот, заполз в середину круга, прихватив с собой жалобно звякнувшую лютню, улегся там, подложив инструмент под голову. И заснул. Правда, без пьяного храпа, очень мило причмокнув во сне губами. Вообще надо было отчертить круг побольше, захватив в него кровать, но на такой широкий просто сил не хватило.

Девушка постояла в растерянности. Переступать круг, криво начерченный мелом на полу, ей отчего-то страшно не хотелось. Вроде бы нелепость, а ноги сами не шагали в ту сторону. Вот в сторону выхода — шагали, да еще как охотно. Оставлять без тепла и ласки красавца было очень жалко! Но что тут поделаешь. Она задула свечу и, вздыхая, удалилась, тихонько прикрыв за собой дверь.

…Утром у Светозара нещадно болела голова с похмелья. И ломило спину из-за жесткого «ложа».

— Это мне в назидание, чтобы не пьянствовал и на смазливых парней не заглядывался, — бурчал Тишка себе под нос.

Причем сейчас, проспавшись, он искренне не понимал, что хорошего нашел в этом худосочном эльфе. Тем более в парне! Ну, смазливый. Ну, поет сладкоголосно... О! Так может, в этом и кроется подвох? Как он сразу не учуял: в голосе певуна скрывались чары! Пропев весь вечер напролет в согласном трио, Тишка и заморочился, поддался очарованию, причем охотно и добровольно, к тому же долгое воздержание сказалось, потянуло на романтику. Вот и раскрыл он тайну, а ведь всего-то нужно было хорошенько подумать и трезво прислушаться... Впрочем, трезвости-то вчера ему и не хватило.

Очень кстати, что слуги не убрали бадью для купания, окончательно остывшую за ночь: Евтихий залез охладиться, покрякивая по-стариковски, и ушел под воду с головой, разлегся на дне. Правда, чтобы убраться в коротком корыте, пришлось слишком длинные ноги свесить через бортик. Немного побулькал, меланхолично глядя снизу вверх, как пузырьки из носа и рта сквозь прозрачную толщу улетают к поверхности… И когда показалось, что дышать совсем разучился, да и ненужное это занятие, слишком утомительное при том, что вода, впитываясь сквозь поры кожи, принесет всё, что необходимо телу… нужно только тоненькие прозрачные корешки выпустить, чтобы впитать побольше… а из ног, оставшихся на свету, скоро полезут веточки и листочки… Тишка резко вынырнул, словно заново родившись — посвежевший, похорошевший, ужасно голодный.

К его огорчению, нашедшийся в зале трактирщик сообщил, что эльфы отбыли еще на рассвете. Жаль, всё-таки болтать с ними было интересно.

К огорчению трактирщика Евтихий также решил не задерживаться на постое. Позавтракал, потом рассчитался. Приятно удивило то, что собственных грошей за кров и еду не отдал, так еще и получил пару увесистых монет за вчерашнее выступление. И провианта на дорожку хозяин выдал целую сумку в подарок, с напутствием в будущем заглядывать в гости, не забывать, коли еще приведется бывать в здешних местах.