Сексуальная жизнь (ЛП) - Уайлдер Джасинда - Страница 7

― Я примерно так и поняла. Я услышала слово «Мадре».

Лука засмеялся и сердито посмотрел на Доменику, когда она пробормотала что-то на итальянском языке.

― Она думает, что притворяться, будто она не знает английского ― это смешно. Она понимает абсолютно все, что мы говорим, и может довольно прилично разговаривать, но не хочет. Наверное, ей нравится, когда американцы ее недооценивают.

Доменика взглянула на Луку, буркнув что-то, подозрительно напоминающее ругательства.

― А теперь она грубит. Такие-то грязные слова в адрес любимого сына!

― Не самого любимого, когда тот сует нос в чужие дела, ― свободно произнесла Доменика по-английски с сильным акцентом. ― Разве можно быть таким недобрым к своей старой матери? Не даешь хранить секреты от американской подружки.

― Мама, она мне не... то есть, мы не... ― Лука запнулся и потер нос. ― Ох уж эта назойливая пожилая леди. Не обращай внимания на нее, Делайла.

― Мне кажется, она веселая, ― сказала я.

Мы прикончили чрезвычайно вкусные сэндвичи, и Доменика поставила перколятор на стол, медленно опустила пресс и разлила густой черный кофе по старым глазурованным чашкам из фарфора. Даже после добавления молока и сахара кофе был страшно крепким, это ощущалось с каждым осторожным глотком.

Доменика села рядом с нами, налила себе чашку кофе и отхлебнула, не добавив ни сахара, ни молока.

― Ты на отдыхе, Делайла?

― Да, мэм. Что-то вроде... длительного отпуска, ― кивнула я.

― Ты что-то ищешь здесь? ― сузила глаза Доменика.

― Мама, пожалуйста, ― прорычал Лука.

Доменика взглянула на сына с наивным интересом:

― Я просто спрашиваю.

Со стороны арки раздались голоса, врываясь неожиданным шумом в комнату.

― О, твои братья и сестра идут сюда. Может быть, им нужна помощь, Лука? Делайла, останься со мной и помоги приготовить ужин, хорошо?

― Мама, я не думаю, что...

― Все нормально, Лука. Я с радостью помогу. ― Я встала и положила руку ему на плечо. Доменика отвернулась и стала наливать воду в кастрюлю, так что я использовала эту возможность, чтобы украдкой поцеловать Луку.

― Иди, повидайся с семьей. Я справлюсь.

Лука допил кофе и встал. Он снова поцеловал меня, а выходя из комнаты, и вовсе, ущипнул меня за попу. Я подавила писк и увернулась от его руки, хлопнув его по плечу.

Можно было подумать, будто насытившись Лукой, я буду нормально себя чувствовать, оставшись одна, но как только он вышел из комнаты, я сразу задумалась, когда же смогу остаться с ним наедине. Меня тревожила глубина желания быть с ним, сексуальный голод, который я испытывала по отношению к нему, и сладкие высоты кульминаций, к которым он меня возносил. Я всю жизнь жила, не зная, что именно упускаю, и теперь, когда Лука показал мне это, я не могла насытиться.

Я обратилась к Доменике, которая, понимающе блеснув глазами, проигнорировала обмен любезностями между мной и Лукой. Она показала мне, с чем нужно помочь в ее подготовке огромного количества блюд: пасты, домашнего соуса в чистых стеклянных банках, какого-то блюда с тушеной курицей и жареным красным перцем, овощами на пару... слишком уж много еды, информации и названий. Глядя на то количество еды, которое мы готовили, я задала себе вопрос: сколько же братьев и сестер у Луки?

Когда приготовления начали близиться к концу, Доменика вручила мне стопку тарелок и целую кучу видавших виды столовых приборов, все из разных наборов. Рядом с кухней располагалась столовая, длинное и узкое помещение, где стоял стол, рассчитанный как минимум на двадцать человек. Я расставила тарелки и посчитала их. Их было двадцать две. То есть, не считая меня, в его семье двадцать один человек.

Возможно, у меня случилась небольшая паническая атака, когда я раскладывала столовые приборы. Я имела одну сестру, и у нее было двое детей. Гарри ― единственный ребенок. Даже если моя и его семья соберутся вместе, то будет всего десять человек. Я попыталась представить двадцать одного человека за одним столом, и все из одной семьи. Двадцать одного.

Во что я вляпалась, приехав сюда?

Я слышала голоса в кухне, все возбужденно тараторили по-итальянски. Несколько мужских, несколько женских и хаотичный взрыв детских голосов. Из всеобщего бормотания я выделила медовый голос Луки и почувствовала облегчение при мысли о том, что он будет со мной. Но... серьезно? Двадцать один человек? Я никогда не была в такой толпе, если не считать вечеринок в колледже или учебных занятий. Но семейное сборище? И ведь были даже не праздники, насколько я знала. Обычное воскресенье в июне.

Я взяла себя в руки и расставила свечи, которые нашла в буфете, ― огромные белые сальные свечи в замысловатых серебряных подсвечниках. В буфете также была стопка льняных салфеток, а также десятки всевозможных стаканов, по большей части винных бокалов разных размеров. Не зная, что еще делать, я расставила винные бокалы как придется.

Я услышала шаги за спиной, повернулась и почувствовала руки Луки вокруг себя. Его губы коснулись моей челюсти, шеи и горла, прежде чем вернуться к подбородку и, наконец, губ. Его руки скользили по моим бокам вверх и вниз, накрывая мои ягодицы и прижимая мое тело к своему. Я позволила себе расслабиться, пытаясь черпать силы из его размеренного сердцебиения и грации.

― У тебя так быстро бьется сердце, ― прошептал Лука. ― Ты ведь не боишься?

Я кивнула:

― Лука, тут двадцать одно место. Это все только твои братья и сестры и их дети?

Лука кивнул.

― Тут так много людей. Я не... моя семья маленькая, и мы нечасто собираемся вместе. И я только что встретила тебя, и...

― Делайла, пожалуйста, тебе надо успокоиться. Мы просто семья. Я никогда не думал, что нас много, но я понимаю твою тревогу. Моя семья добрая. Ты им понравишься. Я обещаю, ты почувствуешь себя дома. Все мои братья и сестры говорят по-английски, и большая часть их детей тоже. Все будет в порядке. ― Лука посмотрел на стол. ― Ты очень хорошо все накрыла. Маме понравится.

― Я не уверена насчет стаканов. Они вроде как одинаковые, так что я...

― Все хорошо. Это просто сосуды для напитков. Нечего беспокоиться. ― Он потянул меня на кухню. ― Просто будь самой собой, моя прекрасная. Все будет в порядке.

Похоже, мы приехали незадолго до прибытия всех остальных. Кухня, до этого казавшаяся просторной, теперь была заполнена разговаривающими людьми, звонкими звуками итальянской речи, смехом и возбужденными голосами. Дети всевозможных возрастов, от подростков до грудничков, выбегали из кухни и забегали назад, с воплями гоняясь друг за другом. Я насчитала одиннадцать, но они все были похожи и не стояли на месте, так что я не была уверена.

Лука взял меня за руку, когда мы входили. Такой жест весьма явно обозначал природу наших взаимоотношений; я думала вырвать ладонь, но поняла, что мне нужно сжимать его пальцы, чтобы быть уверенной в себе. Я могла пережить этот вечер только вместе с ним.

Симпатичный мальчик лет шести-семи с непослушными черными волосами и большими карими глазами остановился напротив нас:

― Ты девушка дяди Луки? ― спросил он с неприкрытым любопытством.

Я замерла и несколько раз моргнула. Так ли это? Я решила ответить самым простым образом.

Не успел Лука ответить, как я ответила по-английски:

― Да, я его девушка. ― Я попыталась переключиться на итальянский. ― Как тебя зовут? Меня зовут Делайла.

― Делайла? Мне нравится твое имя. А я Бенито. Ты американка? ― Казалось, он стремился похвастать своим английским. ― Скажи, а в ванной комнате у тебя есть телевизор?

Я попыталась скрыть удивление в своем взгляде.

― Эм, нет, у меня телевизор только в гостиной.

Я отогнала прочь мысли о том, что теперь у меня вообще не было ни телевизора, ни гостиной.

― А почему у тебя рыжие волосы? Однажды я повстречал леди с рыжими волосами. Она была ирландка. Толстая и старая. А ты молодая и милая, твои волосы не такого рыжего оттенка, как ее. У нее были ярко-оранжевые волосы, как морковка. Можно я потрогаю твои локоны?