Большой куш - Эбботт Джефф - Страница 58

Пришла официантка с их напитками. Паркер лизнул соль с края стакана и одним мощным глотком выпил половину смеси грейпфрутового сока с водкой.

Доктор Домингес подождала, пока официантка уйдет.

— Что вы сами знаете об этих монетах?

— Они ненадолго задержались у меня в кармане, — ответил Уит.

— Давайте я вкратце немного просвещу вас. Эти монеты использовались совсем не так, как мы с вами пользуемся нашей мелочью сегодня. Они изготавливались для того, чтобы легко и компактно перемещать большие ценности из Мексики в Испанию. Монеты могли быть отчеканены в Мексике, перевезены кораблем в Европу, а там мгновенно переплавлены. — Она сделала глоток пива. — Такие монеты называются перерабатываемыми, и, судя по всему, это последние из отчеканенных испанских колониальных монет. Золотые монеты имели номинацию в восемь, четыре, два и один эскудо. Реалы были серебряными. Естественно, золотые монеты стоили больше. — Айрис порылась в сумочке и вытянула конверт с фотографиями. — Я привезла несколько хороших снимков монет крупным планом, на которых я смогу показать, почему ваши монеты являются необычными. — Она высыпала фотографии и разложила их по группам: одну — в сторону, а вторую — рядом с бокалом Паркера, который быстро опустошался.

— У всех монет типичная обратная сторона, — продолжила Айрис. — Видите эти колонны и щит? Они характерны для большинства испанских колониальных монет. А у этих под колоннами имеются двойные розетки. Это весьма необычно. — Она передвинула на середину стола вторую группу снимков. — На лицевой стороне монет часто изображались либо щиты монархов — как на британских бумажных деньгах, например, есть портрет королевы, — либо голова императора, которую вы можете увидеть вот здесь. На большинстве монет изображен Фердинанд VII. Вам не кажется, что у него здесь безвольный подбородок? — Она показала на него кончиком карандаша.

— Да, пожалуй, — согласился Уит.

Айрис снова провела карандашом по колоннам, а также по буквам, расположенным по окружности.

— Видите буквы Мо? Они означают Монтебланко. Дальше идет номинал — здесь это восемь эскудо; далее — инициалы оценщика. Обратите внимание на буквы ЭТ, Эстебан Торрес, чиновник монетного двора Монтебланко. На обратной стороне указана дата. Вот эта монета была выпущена в 1819 году. Монтебланко в то время был самым новым монетным двором Мексики, он только открылся и считался свежеотчеканенным, так сказать.

— Айрис не слишком углублялась, — улыбаясь, произнес Паркер. — Это заметно?

— Я думаю, что вы — просто прелесть, — не скрывая своего восторга, произнес Уит и с благодарностью посмотрел на женщину.

Она улыбнулась ему, и Паркер шутливо воскликнул:

— Эй!

«Просто друзья, — подумал Уит, — все правильно».

Айрис постучала ногтем по пачке снимков.

— Я обратилась к историческим архивам и позвонила моему другу-профессору в Мехико, чтобы он навел кое-какие справки. Большая партия оригинальных серебряных и золотых монет, отчеканенных в Монтебланко — с этим необычным изображением двойной розетки, — была отправлена в Испанию сразу после чеканки на борту шхуны под названием «Санта-Барбара». Но согласно летописям, «Санта-Барбара» пропала в марте 1820 года где-то несколько южнее Кубы.

— Понятно, — сказал Уит. Снова 1820 год. Время Жана Лаффита. Сердце подкатило к горлу. Кто этому действительно порадуется, так это Джейсон Сэлинжер.

— Но согласно записям того времени, во всем Карибском бассейне стояла прекрасная погода. Так что вряд ли «Санта-Барбара» стала жертвой шторма в заливе.

Уит прокашлялся, прочищая горло.

— Я сейчас несколько усложню задачу. А что, если эти монеты были закопаны как часть клада?

— Да, по этому поводу я ничего не рассказывал Айрис, — сказал Паркер. — Не хотел повлиять на ее выводы.

— Ты бы и так не смог этого сделать, — сухо заметила Айрис. — Вы говорили о замках и задвижках, которые я идентифицировала. Они датируются тем же периодом, что и монеты. Вы считаете, что эти монеты могли быть первоначально закопаны вместе с обнаруженными предметами утвари и скелетами?

Уит чуть нагнулся и понизил голос:

— Да, именно так. Я думаю, что Жан Лаффит взял «Санта-Барбару» как свою последнюю добычу и у него просто не было времени, чтобы привести ее в Новый Орлеан под другим именем и там разгрузить. Весной 1820 года его силой заставили покинуть Галвестон. Военный флот Британии, Испании и США охотился за ним по всему заливу. У него не было лагеря, где можно было бы отсидеться, некуда было бежать.

— Значит, вы думаете, что он закопал добычу с «Санта-Барбары», надеясь позже с ее помощью восстановить былое могущество на море? — спросила Айрис.

— Это ему никогда больше так и не удалось, — закончил Уит. — Вы не считаете, что моя фантазия слишком уносит меня?

Айрис Домингес снова отхлебнула пива.

— Эти монеты должны были где-то находиться последние сто восемьдесят лет. Они потерты, но не руками человека.

Уит подумал о Люси, о том, как она утверждала, что монеты принадлежат Пэтчу.

— Вы допускаете, что они могли все эти годы находиться у кого-то в коллекции? — спросил Уит.

— Нет, судья. Учитывая то, что вам удалось узнать, я так не считаю. — Она закрыла глаза. — О мой Бог, какая историческая значимость! Она просто огромна. Настоящий закопанный пиратский клад.

В горле Уита пересохло.

— Это более ценно, чем стоимость монет?

— Я не знаю. Нужно для начала попытаться добыть в архиве копию декларации груза с «Санта-Барбары», чтобы посмотреть, сколько золота и серебра на ней везли. Но даже эти декларации не всегда точно отражали действительное количество ценностей. Тогда в финансовой системе процветали коррупция и воровство. Иногда тридцать, а то и сорок процентов груза просто не включалось в декларацию, чтобы пошлина была минимальной. А монетный двор Монтебланко был разрушен во время крестьянского восстания в 1822 году. Так что монеты Монтебланко являются исключительной редкостью.

— Значит, стоимость клада может быть достаточно большой.

— Это могут быть десятки миллионов, Уит. В записях о «Санта-Барбаре», которые мне удалось найти, также упоминалось, что корабль перевозил знаменитый колумбийский изумруд. В Мексике нет изумрудов — эта страна не очень богата на ископаемые драгоценные камни. Зато масса изумрудов неимоверных размеров есть в Колумбии. Камень, о котором идет речь, был особенно известен. Католические священники дали ему имя Глаз Дьявола.

— О Боже, — потрясенно произнес Уит, вспомнив рассказ Клаудии о требованиях Дэнни Лаффита. — А эти архивы в Мексике… Есть ли у них какая-нибудь информация об изумруде, которую они смогли бы мне прислать?

— Я постараюсь узнать, — ответила доктор Домингес.

— Судья, что происходит? Что-то не так? — Доктор Паркер заметно разволновался.

— А вы, случайно, не знаете, сколько может стоить этот изумруд?

— Могу предположить, что несколько миллионов. Но если он окажется частью клада Лаффита и это можно будет доказать, его стоимость, вероятно, утроится, — ответила доктор Домингес.

— Айрис, — сказал Уит, — не могли бы вы помочь мне выяснить, каким образом кто-нибудь мог бы попытаться продать Глаз Дьявола? Или эти монеты?

— Конечно, — ответила она и, не скрывая, что приятно изумлена, воскликнула: — Подумать только: настоящий пиратский клад!

— И настоящие пираты, — вставил Паркер. — Можно мне подержать эти кости у себя еще немного? Теперь они представляют для меня еще больший интерес. Они, должно быть, принадлежали тем мерзавцам, которым не повезло: Лаффит взял их с собой лишь для того, чтобы они помогли ему закопать сокровища, а потом в благодарность за это убил. Мертвецы не болтают лишнего, как известно.

— Так, значит, вот вы какой — тот самый знаменитый Уит. — Бен Вон сидел на краю больничной кровати; на нем были свободные легкие брюки и футболка.

— Признаюсь, не предполагал, что я знаменитый.