Всадник Мёртвой Луны 002 (СИ) - Васильев Александр Александрович - Страница 2

- Ладно - хватит лясы точить, - Прервал он сам себя и, решительно вставив позолоченный, огромный ключ в скважину замка, провернул его там.

Ключ провернулся почти бесшумно - один оборот, второй, и - наконец, дверь, скрипнув, подалась нажатию на массивную - кованого золота, в виде иссохшей человеческой руки, держащей в сжатой ладони шар - ручку. В щели приоткрывшейся створки, однако же, вовсе не появилось того же багрового сияния, которое встретило их, в этом подземном, зале тогда, когда они вошли в сюда первый раз, доставляя сюда привезенный ими с берега реки Дальногляд.

Осторожно протиснувшись туда сквозь полуоткрытую створку, они убедились, что да - действительно, там сейчас царствует почти полый мрак. Багровые переплетения нитей, еле тлевшие сейчас в стенах и полу зала, светились лишь настолько, чтобы обозначить там своё присутствие. Но свет этот сейчас ничего не освещал - хотя они и помнили хорошо, как, во время первого ими его посещения, зал буквально купался в ярких переливах этого тёмно-вишнёвого свечения.

Сейчас же слабый огонёк факела в руках Тайноведа просто терялся во мраке, заполняющем зал. Смутно отискривали лишь отдельные драгоценные камни в его сейчас совершенно тёмном своде, да возвращался к ним, тёмно-красным отсветом, свет, отражённый от золотого постамента в центре. Впрочем - к их огромному облегчению, смутно видимые, по обеим бокам двери, через которую они вошли в зал, престолы оказались совершенно пустыми.

Они осторожно начали продвигаться к постаменту, занимавшему самый центр зала, и остановились лишь тогда, когда чёрный шар Дальногляда очутился практически у них перед глазами. Серебристая чаша венчика цветка, в котом они его угнездили много дней тому назад, теперь также совершенно не излучала того гибельного палевого свечения, которое едва не свело их с ума во время первого посещения этой залы. Выпуклый, угольно-чёрный бок волшебного кристалла теперь можно было созерцать уже безо всяких сторонних помех.

Отполированная словно зеркало, его поверхность отражала пламя факела, увеличивая его в размерах, но кроме этого пламени там не было видно сейчас совершенно ничего. Они стояли, в полном напряжении, и оба старательно всматривались в глубины этого зеркального шара, для чего им приходилось чуть задирать головы, но там - в этих глубинах, не происходило сейчас совершенно ничего.

- Ладно, - Произнёс наконец Тайновед, и эти слова его отозвались неожиданно сильным эхом в гулкости совершенно мёртвой тишины огромного помещения. - Попробуем-ка мы осмотреть это логовище - вдруг что интересное и отыщем!

Он зажёг ещё один факел от первого, и передал его Владиславу. Стало несколько светлее, но - ненамного. Затем они продвинулись от колонны к участку стены, противоположной входной двери, и здесь, в одном из сегментов многоугольника, обнаружили престол, у которого скругленная спинка была гораздо выше, чем у остальных, и там, в этом округлении спинки, сияла серебристым отблеском, пластина какого-то металла, вырезанная в форме зубчатого королевского венца, украшенного, в центе, огромным, ярко засверкавшим в свете факелов рубином.

- Ддда.. - Протянул Тайновед голосом, в котором чувствовалось глубокое почтение, и - определенного рода затаённый страх. - Вот это, очевидно, и есть престол самого Предводителя Кольценосцев! И - скорее всего, мы с тобой, брат, первые смертные люди, которые видят этот престол, множество столетий служивший пристанищем самому кошмарному из всех ужасов нашего мира! - Тут он вскользь взглянул на Владислава, и невесело усмехнулся. - Да что там говорить - об этом логовище и слухов-то никогда не ходило! Думаю, из тех, кто его, когда-то, для Кольценосцев здесь соорудил - никто на поверхность земли отсюда живым так не вышел! Так что - не случись того, что произошло там, за горами, то ещё - кто знает, кто знает... Планы-то Главнокомандующего о нас - это одно, а вот позволили бы Колценосцы нам отсюда наше случайное ведание об этом их логовище наружу вынести - это, брат, совсем, совсем другой вопрос. Вот так-то. - И тут он задумчиво покачал головой, продолжая напряжённо вглядываться в сияющий, отполированный до зеркального блеска венец над престолом.

И тут вдруг корона просияла уже совсем не отражённым, а сверкнувшим, словно белое пламя, своим собственным светом. Он переломился у них в глазах, словно нестерпимо вспыхнувшая, белоцветная радуга, и их как бы ударило совершенно ледяной, обжигающей волной нестерпимого ужаса. Белое пламя охватило их полностью - от макушки и до самых подошв их сапог, которыми они словно бы вросли в каменный пол. И - будто бы в ответ на это сияние, все багровые прожилки в полу и стенах вспыхнули ярчайшим, багровым светом, наполнившим весь зал прозрачным, колеблющимся, словно студень сиянием. Факелы в их руках, вспыхнув, моментально угасли, изойдя в чёрный, едкий чад удушливого дыма, полностью окутавшего их.

И в этом бело-багровом сиянии они словно бы закаменели, утратив всякое представление о том, кто они, где - и зачем. Пред их застывшим взором замелькали сотни, тысячи лиц, картины каких-то неизвестных битв, и давно уж забытых в мире сражений, куда-то неслись кони, потерявшие своих всадников, раздавились отчаянные, но словно бы пробивающиеся сквозь толстое покрывало крики ярости, ужаса и боли, а затем всё словно бы затопилось водами неудержимого, всё смывающего, и всё погребающего в своих струях потока, и - вдруг, всё это завершилось как-то мгновенно и сразу. Исчез багровый свет, заполнявший залу, потух венец над престолом, и на них снова обрушились непроницаемая тьма, и совершенно непреодолимая, могильная тишина этого места.

Какое-то время они стояли в этой темноте совершенно оглушённые всем произошедшим, не в силах вернуться в ясное сознание. Потом, постепенно приходя в себя, опять начали осознавать кто они такие, где находятся, и как здесь очутились. Сдавленно проклиная всё на свете глухим, хрипящим голосом, Тайновед бесконечно долго возился, пытаясь зажечь карманный фитиль искрами, которые он выбивал из огнива кремнем, зажатым в неверных, трясущихся, прыгающих пальцах. Наконец-то фитиль таки затлел от искры, и вскоре Тайновед опять держал в руке зажжённый от него факел. Они поспешно отступили от престола назад, к постаменту с Дальноглядом, и лишь скрывшись за ним, с противоположной престолу стороны, только и смогли почувствовать определённое облегчение.

- Ну, брат, - Неверным, прыгающим голосом произнёс Тайновед, - Как видишь - не всё, далеко не всё ведовство ушло окончательно из этой башни! Её хозяева могут быть сейчас где угодно, но створённое ими продолжает тут существовать, и - действовать! Так что - будем считать, что мы с тобой отделались, пока что, только лёгким испугом. Во всяком случае - мне в это очень хочется верить!

Владислава же до сих пор продолжала сотрясать, от головы до пят, мелкая, неунимаемая дрожь всего тела. Перед глазами его всё продолжали проноситься, как в какой-то неостановимой карусели, виденные им совсем недавно образы, в ярчайшем, белом, сверкающем, но, при этом, нестерпимо ледяном свете - словно бы пришедшем из ночи морозного, зимнего полнолуния.

- Ладно, - Сказал Тайновед, который, видимо, чувствовал себя ненамного лучше, - Думаю, на сегодня с нас впечатлений хватит. Навпечатлялись, можно сказать, по самое горло! Давай-ка отсюда, пока что лучше уносить ноги - пока есть что уносить. А там - посмотрим!

И он, резко развернувшись, стремительно направился к выходу, совершенно не заботясь о том, последовал ли за ним Владислав. Тот тоже уже начал было разворачиваться, дабы последовать за командиром, но тут он вдруг почувствовал на себе совершенно чётко чей-то упорный, крайне недобрый, давящий взгляд.

Тайновед уже успел выйти за дверь, и теперь свет факела в его руках лишь очерчивал её контур в совершенно тёмном пространстве зала. Но когда Владислав, дёрнув головой, бросил взгляд назад, на совершенно сливающуюся с темнотой поверхность древнего камня, он вдруг узрел там, словно бы постепенно выплывающее из него лицо, светящееся мертвенным, палевым светом. И с лица этого прямо на него глядели, цепким - не оторвёшься, умным, пронзительным и совершенно безжалостным взглядом глаза, сиявшие там, как яркие звёзды на хмуром, сумеречном небосклоне.