Нэпман и Шановный. Супергерои Сталина (СИ) - Мендяев Пюрвя Николаевич - Страница 32

  - Я знаю, что человек ты очень плохой, в этом я ни сколько не сомневаюсь, но время для тебя, не смотря на это у меня есть - ответил Шварц.

  - Значит, все же я для тебя не настолько плох, как ты только, что пытался мне показать - с улыбкой сказал Крылов.

  - Не будет тратить время на зубоскальство - резко прервал Крылова Шварц. - Говори с чем пришел. Просто так ты в гости не приходишь.

  - В следующий раз я к тебе обязательно приду просто так, только ради того чтобы полюбоваться на твою мужественную физиономию. Честное партийное слово - с вызовом в глазах отвечал Крылов. - Но сейчас ты угадал. Я пришел к тебе по одному важному делу. Давай выйдем во двор и на скамейке под елями спокойно обсудим один интересующий меня вопрос. Здесь у тебя слишком душно. Топят наши сотрудники слишком сильно, угля совсем не жалеют. Хотя уже совсем лето.

  Шварц с опаской оглядел свой кабинет, а потом резко встал со стула направился к выходу из кабинета. Через пару минут Крылов и Шварц уже удобно разместились на скамейке среди высоких раскидистых елей.

  - Слушай меня внимательно, друг. Плохие у нас с тобой дружище Шварц дела. Совсем плохие. Я бы даже сказал, мы с тобой сейчас уже обречены на скорый и справедливый приговор трибунала. Хотя может приговор и будет не слишком скорым, но полностью однозначным. Сам понимаешь, нам с тобой, за дела наши грешные, трибунал вынесет после нескольких месяцев мясорубки в подвалах Лубянки только лишь смертный приговор - сказал без обиняков Крылов. - Спасения нам практически нет. Так что нужно либо бежать отсюда за кордон. Либо идти на какие-то чрезвычайные меры.

  - Что ты несешь? Чушь! Что нам с тобой угрожает? Я за собой вины не чувствую, на партию работаю честно, врагов чищу везде и всегда. Безжалостно и бескомпромиссно. Многие за это на меня обижены, пишут жалобы. Но это всё ерунда. Я крепко стою на своих ногах и мне нечего бояться! - зло сказал Шварц. - А ты видимо совсем от безделья и чрезмерного увлечения алкоголем и распутными женщинами, похоже, совсем умом тронулся. Вот тебе и мерещится всякая чертовщина. Пойди, опохмелись и забудь свои страхи.

  - Ох, брат! Не совсем я ум свой пропил и с красивыми женщинами прогулял. Ты сидишь в своем подвальчике и совсем от жизни отстал. Сообщаю тебе конфиденциально. Едет сюда некий товарищ Берия. С особым поручением от самого главного человека в стране. Мы думали, что Питер доверенное лицо, а оказалось, что и нет. Берия вот кого Сталин сюда послал, этот парень не простой. Сам понимаешь, он возглавляет ОГПУ по Грузии. А Грузия это родина нашего вождя. И вот такого большого человека вдруг кидают сюда. С чего бы это? Ты не выскажешь мне своё предположение? - спросил Крылов.

  - Видимо нам нет доверия местным чекистам, то есть нам. И даже работа Питера тоже не вызвала доверия у вождя. Это очень плохо. Но не смертельно - ответил Шварц.

  - Хорошо, что ты понимаешь, что это очень плохо. Но насколько плохо, к сожалению, ты не совсем понимаешь. Попробую тебе это объяснить. Я знаю Берию. Приходилось с ним сталкиваться. Это не просто серьезный работник, это человек, который способен раскрыть любую тайну. Он пройдет по нашим трупам, но своего добьется - сказал Крылов. - Это не глупый Питер, выходец из партийного контроля, этот человек лютый зверь, способный на всё.

  - Я еще раз повторяю, мне нечего бояться. Я чист перед родиной и партией. Мне нечего бояться - всё так же зло ответил Шварц.

  - Ох, брат мой, Шварц, я тебе верю, даже больше чем себе. Но ты одно пойми. Берия тебе не поверит. На это ты даже не надейся. И знаешь почему? Ты сам подумай. Этот парень, Коромыслов ведь работал в Варенцовке. Там же работал и невинно убиенный почтальон Печеный. Звери-диверсанты вещь интересная, но отнюдь не единственная во всем этом деле. Есть еще в ней и история клада, неизвестно куда исчезнувшего. И есть и история странных смертей бывших руководителей нашей с тобой организации. Как то странно и поспешно ушли в мир иной товарищ Шмеерслегер со своими помощниками. Тебе это не кажется - спросил Крылов.

  - Нет - ответил Шварц. - А если тебе кажется, то это твое личное дело.

  - Ой, это не всё. Много всего странного произошло вокруг этой самой деревни Варенцовки. К примеру, если мне память не изменяет, там были пойманы нашими доблестными сотрудниками, а потом вдруг исчезли в неизвестном направлении бывшие помещики братья Васильцевы. А ведь именно они могли знать секрет места расположения заветного клада - сказал Крылов печально. - И ведь всё это непотребство, и ты не можешь этого не понимать, гарантировано вылезет на белый свет, в тот момент, когда опытный и предельно жесткий грузинский чекист возьмется за дело. Ты пойми следующее. Как только здесь окажется Берия, ничего поделать мы уже не сможем. Он всё возьмет под свой личный контроль. Такой уж он человек. Наверняка едет сюда этот сын гор не в один, с ним группа его доверенных лиц, которая станет рвать подметки на ходу и везде совать свой нос. Так что бежать нам надо за кордон, и как можно скорее. Как бы не было бы поздно!

  - А других вариантов у тебя нет? Потому что если, правда, то, что ты говоришь, тогда не сможем мы уйти за кордон. Возьмут нас под арест далеко от государственной границы. Да и даже если и уйдем за кордон, то вероятней всего нас там быстро отыщут наши же ребята из собственного родного управления ОГПУ и приведут вынесенный нам смертный приговор в исполнение. Так что вариант с уходом за кордон нам нужно рассматривать как самый крайний - сказал Шварц.

  - Тогда остается что? - спросил внимательно глядя в глаза своему собеседнику Крылов.

  - Тогда остается имитировать нападение зверей-диверсантов на отделение ОГПУ в ходе, которого будет убит и сам Коромыслов и пострадают следственные документы - ответил спокойно Шварц.

  - Я так думаю, что и начальник губернского ГПУ товарищ Питер тоже вряд ли переживет этот печальный инцидент. Такое у меня предчувствие - сказал задумчиво Крылов.

  - У меня почему-то тоже такое же предчувствие. И я уверен в том, что не сможет пережить нападение зверей-диверсантов наш любимый руководитель товарищ Питер - так же задумчиво произнес Шварц.

  - Ну, так через час? Как раз потемнеет уже - сказал Крылов.

  - Тогда сверим часы. Сейчас девятнадцать часов пятнадцать минут. Значит, в двадцать часов пятнадцать минут. Давай не будем терять времени. Что делать ты прекрасно знаешь. Мне тоже ничего дополнительно объяснять не нужно. Так что с богом! - сказал, вставая со скамейки Шварц.

  - Времени мало. Но я всё успею организовать. Тут не о чем сильно беспокоиться. Всё сделаем без шума и пыли - весело сказал Крылов и так же встал со скамейки.

  Два заговорщика еще минута постояли возле скамейки, а потом, словно окончательно решившись, они почти одновременно двинулись каждый по собственному маршруту. Но не успели Крылов и Шварц покинуть двор, как в вечернее небо взлетел с ветки ели огромный черный ворон. В доли секунд большая птица растаяла, как мираж в быстро темнеющем небе.

  ***

  Нэпман и Шановный в тревоге ожидали возвращения Служаки на крыше дома архитекторов. Что-то уж чересчур долго не возвращался назад их пернатый друг. Явно, что-то было не в порядке с ним, раз вроде бы пустячное дело, слетать и по возможности разузнать, где находится арестант, заняло у ворона столь большое время. Но, наконец, на крышу стремительно спикировал ворон и сразу же, после своего приземления, обратился к своим друзьям:

  - Друзья мои! Дело приняло дурной оборот. Надо срочно спасать Федора вашего. У нас нет ни одной свободной минуты.

  - Что случилось-то? Рассказывай скорее! - строго спросил Шановный.

  - Да уж, случилось - ответил ворон. - Как я понял, среди местных чекистов есть пара особо сметливых ребят, зовут их Шварц и Крылов, которые смогли воспользоваться ситуацией и каким-то образом прибрали себе наш фамильный клад. Потом им пришлось убрать и почтальона Печеного, а за ним и бывшего руководителя местного губернского управления ГПУ вместе с заместителями. И всё это заговорщики смогли осуществить благодаря тому, что смогли сразу же войти в доверие новому руководителю губернского управления некому Питеру. Человеку вроде бы честному, но не слишком сообразительному.