Летние ночи (ЛП) - Севилья Дж. М. - Страница 16

Он встает, положив джойстик на свое место. Наши глаза удерживают друг друга, пока он приближается. Дэнни останавливается только в сантиметре от меня. Когда он говорит, его голос низкий и хриплый.

— Хочешь, чтобы я охладил твою спину?

Все, что я могу сделать, это только кивнуть.

Он заходит мне за спину и наши оголенные плечи соприкасаются на краткий миг, посылая электрический разряд между нами.

Лед в моих руках растаял, и я вытираю влажные руки об юбку. Я слышу, как за моей спиной Дэнни берет кусочек льда, а потом его краешком пробегает прямо по моей шее. Левой рукой он удерживает мое левое плечо, большим пальцем слегка поглаживая кожу. Второй рукой начинает скользить кубиком льда по задней части моей шеи, что мгновенно приводит к мурашкам.

Дэнни двигает кубик вниз по моей шее, прослеживает линию плеч и опускает вниз по моей руке, потом возвращается вверх по тому же пути. Мое тело реагирует так, будто точно знает, чего ожидать рядом с ним. Когда он возвращается к моей шее, я наклоняю голову в другую сторону, позволяя ему продолжить это путешествие. Как только я делаю это, Дэн опускается на мою талию руку, которой удерживал мое плечо. Он подходит ближе, и наши тела прижимаются друг к другу.

Его рот находится в сантиметре от моей шеи, и я чувствую его горячее дыхание напротив своей кожи, пока он продолжает водить льдом.

Откидываю голову назад, упираясь затылком в его плечо. После того, как кубиком льда он пробегает по моей второй руке вниз и обратно, снова достигнув основания моей шеи, Дэн проводит им по моей груди и опускает его под мою майку. Рукой, сжимающей мою талию, он скользит мне под топ, а пальцами ловит кусочек льда. Он проводит льдом по моему пупку, и, пробежав по боку, перемещается на спину, где начинает подниматься вверх по моей спине.

Я дрожу, и это не от холода.

Лед тает прежде, чем добирается до конца майки.

Дэн быстро тянется за другим кубиком.

В этот раз он обвивает рукой мою талию, поэтому я оказываюсь запертой в его объятиях. Глазами он следит за льдом, а мне свои приходится закрыть, потому что я чувствую себя слишком хорошо, чтобы не делать этого.

Дэн очерчивает контуры моего уха. Закатываю глаза и заваливаюсь на него, издавая стон от наслаждения, благодаря прикосновениям прохлады вперемешку с покалывающим эффектом от его прикосновений. Я слишком захвачена моментом, чтобы стыдиться этого.

Дальше Дэн пробегает кубиком льда по линии моей челюсти, исследует мои губы. Его дыхание становится поверхностным, когда я слизываю скатившуюся с губ каплю.

Когда он скользит кубиком обратно, то застывает так на долю секунды, прежде чем опускает свои руки и делает шаг назад. От неожиданности я моментально открываю глаза.

Он небрежно возвращается к дивану, закидывает оставшийся кусочек льда себе в рот и продолжает игру.

Какое-то время я моргаю, пока мой мозг пытается осмыслить, что только что произошло и почему он остановился.

Вопрос тут же отпадает, когда в дверь заходит Сэм.

— Здесь чертова сауна, — наполовину скулит, наполовину стонет она, скидывая свою сумку для танцев на пол около двери. — Я думаю, что разбираться с мамой во время занятий более приятно, чем иметь дело с жарой в этой сраной дыре.

Дэн игнорирует ее, и она направляется ко мне, наливая в стакан холодную воду из холодильника. Она останавливается рядом со мной.

— Ханна, ты в порядке? Ты выглядишь слегка покрасневшей.

Мне требуется время, чтобы ответить, я все еще нахожусь в трансе.

— В порядке, просто жарко.

Это больше из-за Дэнни, чем из-за жары, но я оставляю это при себе.

Дэнни играет в игру так, будто нас здесь и вовсе нет, будто не он только что наклонил и перевернул мой мир.

Входит их мама Энжи.

— Тебе нужно больше тренироваться, — ругает она Сэм.

Сэм закатывает глаза.

— Я тренируюсь.

Это правда, большую часть своего свободного времени она тратит на танцы.

— Другие девочки догоняют тебя, а они практически вдвое младше!

Сэм снова закатывает глаза и поднимает голову вверх, глядя в потолок. Вот почему она ненавидит, когда мама забирает ее с тренировки. Она всегда приходит пораньше, чтобы посмотреть, а потом оставшееся время информирует Сэм о том, что та делала неправильно, несмотря на то, что сама ни дня в своей жизни не провела, беря уроки танцев. Можно представить, как без конца это раздражает Сэм.

— Звонил Чак, — встревает Дэн.

Это полностью захватывает внимание Энжи.

— Правда?

— Ага, хотел, чтобы ты перезвонила ему.

Этого достаточно, чтобы она понеслась в свою комнату как подросток.

— Спасибо, — говорит Сэм своему брату.

Дэн пожимает плечами.

Они любят свою маму, но предпочитают, чтобы она оставалась в стороне от их жизни. Они привыкли, что ее нет рядом, поэтому не особо ценят, когда она несколько раз в месяц пытается вести себя как настоящий родитель, а не сосед по дому.

Дэн встает.

— Мне нужно в душ. Может, это, черт возьми, охладит меня.

Он исчезает в коридоре, и я слышу, как закрывается дверь в ванную комнату.

Сэм достает свой телефон, нацепив озорную улыбку, когда печатает сообщение.

Следующее, что я понимаю, это открывается входная дверь и появляется массивное тело Тэга. Он шагает к Сэм, которая встречает его на полпути. Он оценивает ее с верху до низу одобрительным взглядом.

— Привет, детка.

— Привет.

Я никогда прежде не слышала, чтобы Сэм говорила таким страстным тоном, когда она тянется к его рукам и тащит его в свою комнату.

— Не отпускай моего брата никуда, особенно не подпускай близко к моей комнате, — говорит она, проходя мимо меня.

Великолепно, я в очередной раз в самом центре всего этого.

Я рассеянно переключаю каналы, стараясь не думать о том, какая здесь чертова жара. Когда я уже не могу оставаться здесь ни на минуту дольше, я направляюсь к морозилке и беру в каждую руку по кусочку льда. Пока вожу кубиками по своей коже, то стараюсь оттолкнуть картины того, как меня касался Дэн и что я чувствовала от его прикосновений.

Но это невозможно, поэтому я решаю продолжить вместе с ними.

Я закрываю глаза и пытаюсь повторить каждое движение.

Я так этим поглощена, что не слышу, когда возвращается Дэн, пока он не открывает холодильник, чтобы достать пиво. Он выпивает его за один долгий глоток, все это время он не отводит взгляда от меня. Как бы я ни хотела, я не могу отвести взгляд, и кубик льда тает на моей груди, там, где остановилась моя рука.

Я жду. Чего, я не уверена. Того, что он начнет действовать? Нет. Я не настолько глупа, чтобы надеяться на это.

Он ставит на столешницу пустую бутылку и, взяв еще одну, спокойно возвращается к своему месту на диване и включает игру. Я выпускаю сдерживаемый вздох и возвращаюсь на свое место, где мы оба сохраняем молчание, и я наблюдаю, как он продолжает играть, будто ничего не произошло; будто я не представляю в своей голове миллион картин нас вдвоем.

— Ханна, мы хотим обсудить с тобой кое-что важное, — говорит отец, кладет свою вилку и вытирает губы салфеткой.

Я откусываю еще один кусочек запеканки и киваю ему, показывая, что вся во внимании.

Мама ерзает на своем стуле и смотрит по сторонам. Она пытается продолжать улыбаться, ее тело практически танцует на стуле. Она наклоняется и кладет руки поверх рук отца, сжимая их. Он поднимает на нее любящий взгляд и подмигивает. Мой отец никогда не подмигивает.

Первая мысль, которая приходит мне в голову: «Ох, черт, она снова беременна?». Я даже не думала, что в ее возрасте это все еще возможно, не говоря уже о том факте, что ее поезд давным-давно перестал ходить в том направлении.

— Мы с твоей мамой решили, — широкая улыбка расползается на лице моего отца, и он в ответ сжимает мамину руку. Следует пауза, и я, с тревогой ожидая услышать, что он скажет, откусываю еще кусочек запеканки.