Предназначены друг другу (СИ) - Бондаренко Ольга - Страница 47

-- Ну давай мне, нашего горластого, нянюшка моя.

-- А ты мне еще дашь его на ручки? - девочка с облегчением передала маленького братика.

-- А ты еще не устала?

-- Нет, - поспешно сказала девочка. - Я ему песенку про котика спою. Сережа всегда мои песенки слушает.

-- Конечно, дам, - пообещала Зоя. - И песенку ты ему споешь, чтобы он крепче спал.

-- И Сашу дашь подержать?

-- И Сашу, - засмеялась Зоя. - И Ксене тоже дам.

-- Мне не надо, - поспешно сказала Ксюша.

Все засмеялись. Улыбнулась робко и Шурочка. И это разрядило обстановку.

-- Пойдем со мной, - потянула подружку за руку Ксюша. - Мама, мы торт возьмем. Ты говорила, как папа приедет, так и можно будет.

Ксюшка не теряла момента, знала, что сегодня Зоя не будет требовать подождать ужина, поэтому можно просить их любимый "Рыжик".

-- Берите, - махнула мать рукой. - Только руки вымойте.

Шурочка, услышав про торт, торопливо слезла с кровати, убежала следом за Ксенией. Раздался звук открываемого холодильника.

-- Все, ужин для девчонок отменяется, - подвела итог Зоя. - Не будут они котлеты есть. Ксения точно.

-- Я так думаю, что Шурочка возьмет еще и колбаски, - засмеялся Владислав. - Может, и Ксюшка с ней за компанию кусочек съест.

-- Да, большая семья у вас, - вздохнула Ольга.

Она про себя с грустью констатировала, что в новом доме Владислава гораздо уютнее, лучше, теплее, чем у Беллы.

-- Пойдемте и мы к столу, - пригласила Зоя.

-- Да мы сытые, - ответила Ольга.

-- А чайку с тортом? - спросил Владислав. - "Рыжик" называется. Зоя сама печет. Исключительно вкусный. Только она редко нас им теперь балует.

-- Так у неё же четверо детей на руках, - сорвалось с губ Ольги. - Когда все успеешь?

Взрослые пошли на кухню. К радости Зои, девочки взяли не колбасу, а по котлете со сковородки и, довольные, поедали их прямо руками, точнее, ела одна Шурочка, Ксюшка откусила кусочек и положила обратно на сковородку. Её больше занимал торт.

Ольга осталась ночевать в доме Владислава. Слышала, как плачет во сне Шурочка, как просыпаются близнецы, как мечутся между детьми Зоя и Владислав, как что-то говорит Шурочке, успокаивает её светловолосая сестренка Ксения.

-- Да, достается Зое, - с сочувствием подумала Ольга. - А Шурочка её любит. Это хорошо.

Ольга уехала через девять дней. Эти дни она жила в доме Зои и Владислава. Вернее сказать, только ночевала. Она вместе с Родионом Бородиным разбирала картины сестры в её мастерской. Владислав доверил им это. Он не любил черно-серых урбанистических пейзажей, что писала художница Светлицкая. Они производили на него мрачное впечатление. Не возразил, когда Родион посоветовал кое-что продать.

-- Картины Беллы сейчас пользуются спросом, - пояснил он мужчине. - Можно продать даже неудачные. А вот эти, - он показал, с точки зрения Владислава, на самые мрачные, - скорее всего, будут расти в цене. Их оставьте себе. Это настоящий капитал.

Ольга себе попросила одну их ранних работ Беллы. На ней были изображены их давно умершие родители. Владислав равнодушно на все согласился. Но повесить мрачные пейзажи покойной жены в светлом доме Зои наотрез отказался. "Да я лучше подарю какому-нибудь музею!" - откровенно сказал он. Потом помолчал и предложил: "Ольга, возьмите одну из этих картин себе. Вот из этих, дорогих. Я думаю, Белла бы была довольна. Остальное продавайте или действуйте, как сочтете нужным". Домой Владислав взял только одну небольшую картинку - медвежонка, что нарисовала Белла, когда родила девочку. Толстый медвежонок сидел на сваленном дереве и сосал молоко из бутылочки. Картина была написана не в стиле художницы Светлицкой - она была светлая, радостная. Шурочка любила смотреть на этого медвежонка. Белла унесла эту картинку из дома в наказание за то, что пятилетняя девочка плохо убрала свою комнату. Шурочка тихо плакала, когда Белла снимала со стены картину, а Владислав в очередной раз ругался с женой, но ничего не добился. Влад решил вернуть ребенку его любимую картинку. Принес домой, но показать дочке не решился, рассказал только Зое. "Пусть лежит пока на шкафу, - сказала женщина. - Время покажет". К вечеру картину нашла Ксюша, тут же пришла в восторг, разохалась при виде толстого медвежонка, уговорила Шурочку подарить ей. Та только соглашалась с деловой Ксенией. И вскоре под мудрым детским руководством Владислав вешал картину в комнате девочек. Теперь толстый медвежонок хитро поглядывал на сестренок своими черными глазами, все так же поглощая молоко из бутылочки.

Шурочка привыкла за эти дни к тете Оле, говорила с ней иногда, но без Зои наедине с тетей не оставалась.

Сегодня Ольга уезжала. Девочка почему-то опять испугалась, спряталась за Зою, отказалась прощаться с Ольгой. Расстроенная женщина уехала, так и не поцеловав на прощание единственную племянницу. Расстроена женщина была еще и тем, что в душе она завидовала Владу и Зое, их большой семье, их детям. Как Ольге хотелось ребеночка! Но никак не подойдет их очередь на усыновление... Ольга так надеялась вернуться назад с Шурочкой... Муж говорил, чтобы она обязательно привезла ребеночка... Он тоже хочет детей.

Близнецы тоже чувствовали суматоху в этот день и капризничали. Уставшая за эти девять дней, Зоя совсем выбилась из сил. Наконец к вечеру мальчишки нагулялись, наорались, успокоились, Зоя их выкупала, они наелись и стали засыпать.

-- Можно я покачаю кроватку, - тихо попросила Шурочка.

-- Можно, - согласилась Зоя.

Сашенька, насосавшись материнского молока, давно спал, Сережа все вертелся, иногда хныкал. Шурочка стала аккуратно качать его кроватку. Мальчик внимательно смотрел на маленькую нянюшку и улыбался. Улыбалась и Зоя, глядя на них. Она присела на кровать. Глаза слипались. А еще котлеты не пожарила. Владислав вернется, есть захочет... Мысль где-то потерялась, Зоя, сидя, на минуту уснула. Пришла Ксюша, сказала заботливо:

-- Ты, мама, полежи. Мы укачаем Сережу и будем тихо смотреть мультфильмы. А потом сами спать ляжем. Папа вернется поздно, он ведь тетю Олю на самолет провожает. Ты поспи немножко. А то молоко пропадет от усталости, - добавила она под конец озабоченным голосом.

-- Вы мои помощницы, - невольно улыбнулась Зоя, с наслаждением вытягивая ноги на кровати.

Глаза её отказывались уже открываться. Она видела, что Сережа успокоился, вот-вот уснет и задремала сама. Проснулась она оттого, что кто-то открывал ключом дверь. Женщина бросила взгляд на часы. Двенадцатый час. Это вернулся Владислав. А Зоя даже никакой еды не сварила. Уснула. Она бросилась почти что бегом в прихожую.

-- Ты что такая испуганная? - спросил Владислав.

-- Владька! Я проспала, я даже не приготовила тебе поесть, - обескуражено произнесла женщина.

-- Ничего, - засмеялся Влад. - Обойдусь бутербродами и чаем. Колбаса и сыр есть?

Он обнял женщину. Руки у него были холодные, замерзшие.

-- Какая ты у меня уютная, теплая, - произнес он, целуя женщину. - Как же я по тебе соскучился!

И вдруг почувствовал жгучее желание заняться с ней любовью. Прямо сейчас!

-- Заюшка моя, а ну её, эту еду. Все дети спят?

-- Все, - ответила Зоя, она сразу все поняла. - Пошли быстрее в спальню, - шепнула она. - Я страшно по тебе соскучилась!

Обнявшись, торопливо они добрались до кровати. Владислав даже не поцеловал мальчишек, не заглянул к девочкам, потому что целовал Зою. А она приникла вся к нему.

-- Владька, как я соскучилась! Владька, я люблю тебя, - шептала она. - Господи, как мне хорошо с тобой.

Владислав забыл про все рядом со своей женщиной. Куда было Белле до его горячей Зои. Он целовал каждую клеточку тела её, а она смеялась: "Еще". И сама бежала губами по его телу. Для неё не было запретов в любви. А Владу никакие женщины с ней не были нужны.

Уставшие, лежали они, прижавшись друг к другу, все еще обнимая друг друга, не желая расставаться. Кто-то из близнецов всхлипнул. Головы отца и матери моментально повернулись к кроваткам.