Любовь творит чудеса (ЛП) - Сыцунь Фэйво - Страница 15

Мы не виделись всего несколько дней, а он так исхудал.

Похоже, слова Чи Фэйфань правдивы на 80%.

Изначально я думала, что как представитель второго поколения богачей, он всего лишь приложение к успешному бизнесу, но теперь я понимаю, что ему нелегко: под его управлением несколько компаний с огромным числом работников, и он несёт ответственность за их жизни и благополучие. В совете директоров одни старики, готовые есть людей не выплёвывая кости. Я вспомнила, что каждый раз за несколько дней до встречи директоров, Лу Юйцзян переставал нормально питаться и спать, и даже если я вела себя, как избалованная девочка, он меня полностью игнорировал.

— Ещё не насмотрелась?

Он скрещивает руки и откидывается на спинку стула. Брови скрещиваются над переносицей, складывая лоб в гармошку. Мне хочется взять в руки утюг и всё разгладить.

Кручу край юбки и снова откашливаюсь, не зная как начать разговор.

Он прищуривается:

— Ты же не на свадьбу пришла меня звать? Это твоё важное дело? Я же уже говорил, пришлю красный конверт.

Его ремарка выводит меня из себя.

— Ты женишься на Когурё?

Ему требуется минута, чтобы понять о ком я говорю.

— Ты уже клички даёшь? Госпожа Гао — моя девушка, и не твоё дело женюсь я на ней или нет.

Он вечно умудряется разбить мне сердце. Не дожидаясь моего ответа, он принимает позу «у меня ещё миллиард дел».

— Что такое? У меня совещание через минуту.

Я безмолвно открываю и закрываю рот. Моя нерешительность вызывает у него улыбку.

— Язык проглотила? Неужели хочешь взять у меня в долг?

Этот урод доводит меня до такого каления, что я выпаливаю:

— Я беременна.

Сказать эти два слова оказалось намного сложнее, чем я себе представляла. Если бы не злость, потребовались бы неимоверные усилия, чтобы разжать зубы и выговорить эти слова.

В кабинете наступает гробовая тишина. Аж слышно, как сердце бьётся. Ту-дум, ту-дум. Ладони потеют. Лу Юйцзян не моргает и смотрит прямо на меня. Я жду его реакции.

Ну, он как-то не особо реагирует: чуть суживаются зрачки, но на лице не мелькает ни одной эмоции. Перевожу взгляд на его скрещённые руки, но вижу только указательный палец. Он слегка дрожит. Лоб напрягается до предела. Беспокойно перевожу взгляд на его лицо, впервые не зная, что он ответит. На самом деле я пришла поддержать его и сказать, что не стоит разочаровываться из-за бизнеса: даже если он всё потеряет, всегда можно начать всё с начала. Я не отвернусь от него. Это наш ребёнок, и никто не может разлучить нашу семью. Мы всегда будем вместе.

Похоже он не намерен мне ничего отвечать. Не знаю о чём он думает, но мне совершенно не нравится видеть его в таком состоянии.

В конце концов, он улыбается. Так спокойно, так хладнокровно.

— Так оказывается это свадьба по залёту. Неудивительно, что всё так срочно.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не схватить нож со стола и бросить в него.

— Придурок! Это твой малыш!

И снова гробовая тишина. Лу Юйцзян пялится на меня. Не могу понять, что у него за эмоции на лице. Он выглядит шокированным, удивлённым, сбитым с толку, разбитым, но в любом случае не счастливым.

Моё сердце тонет на дне глубокого-глубокого океана. Пальцы холодеют. На губах горечь.

— Ты мне не веришь?

— Верю, — тут же отвечает он.

Выдыхаю от облегчения: по крайней мере, он не считает меня лгуньей.

Но он не несчастлив, скорее очень, очень потерян.

Он всё смотрит на меня и смотрит. Боже, на что он пялится?

Не знаю почему, но меня внезапно накрывает страх, дурное предчувствие. Он молчит слишком долго, что за это время можно спуститься по лестнице с небоскрёба. Не знаю, чего мне ждать.

Его голос звучит словно ненастроенная цитра, невероятно сухой и равнодушной, и кажется слова даются ему с огромным трудом:

— Е Цзинчжи, сделай аборт.

Мне словно дали удар под дых. Поражённо смотрю на Лу Юйцзяна. Поверить не могу, что он такое сказал. Я привыкла к мысли, что он меня не любит, но теперь выяснилось, что он меня полностью презирает. Даже готов избавиться от своей плоти и крови. Неужели я ему так противна?

Словно со стороны раздаётся мой дрожащий голос:

— П-почему?

Он всё ещё пялится. Не знаю на что он смотрит, но я вся дрожу.

— Почему? — повторяю я.

Он отворачивает от меня лицо и смотрит в никуда:

— Я не хочу от тебя ребёнка.

Эти крохотные шесть слов бросают меня в ад. Три года нашего брака мелькают перед глазами, точно кино в обратной перемотке. Он относился ко мне так равнодушно, так холодно, он сказал, что… Я покрываюсь семью слоями пота. Кажется, вся кровь хочет просочиться сквозь кожу. Рот пересыхает, язык немеет, конечности леденеют. Словно мне подрезали сухожилия. Словно пронзило дюжина клинков прямо в сердце. Так больно, что меня выворачивает наизнанку. Я хватаюсь за стол, не в силах стоять. Огромная одинокая слеза падает на ковёр. А затем ещё и ещё. Глаза застилает пелена. Что я оплакиваю? Этот ублюдок не хочет ни меня, ни даже нашего ребёнка. Чего тут оплакивать?!

— Цзинчжи!

Он хочет обнять меня, и я отчаянно его отталкиваю, но он так крепко меня держит, что я падаю и бьюсь затылком о ножку стола. Я такая глупая и неуклюжая. Лу Юйцзян не смеет ко мне подойти, только бормочет:

— Цзинчжи, ты молодая, у тебя ещё будут дети…

Наконец я поднимаю на него глаза, заглядываю в лицо мужчины, которого любила пять лет, с двадцати одного года по сегодняшний день. Лучшие годы своей жизни я отдала ему. Отдала всю свою любовь без остатка. Но теперь я его не узнаю. Возможно, я с самого начала любила мираж.

Слёзы высыхают, как и сердце, разбитое на осколки. Они врезаются в органы, жалят и режут. Всё безнадёжно.

Я смотрю на него и спрашиваю:

— У меня ещё будут дети… но не от тебя?

Сквозь слёзы я вижу, как шевелятся его губы, но ничего не слышу. В ушах стоит такой звон, словно меня переехал десятитонный грузовик.

Малыш, мама и подумать не могла, что папа тебя совсем не хочет. Он такой жестокий. Я тебя подвела, малыш.

Мне так плохо, словно кто-то действительно разбил моё сердце, а затем бросил осколок за осколком в огонь и полюбовался, как они превращаются в пепел.

Нет ничего печальнее на свете, чем сердце, обратившееся в прах.

Я наконец вытираю слёзы: я беременна, стресс плохо скажется на ребёнке, а я никому не позволю его обидеть. В этот момент я решаю, что пойду по пути мести. Раз Лу Юйцзян не хочет ребёнка, я убегу и дам ему жизнь, а затем введу его в круг деловой элиты. Он вернётся через двадцать лет и уничтожит компанию Лу Юйцзяна, обанкротит его бизнес, заставит его прыгнуть с крыши. Наша месть будет подана на блюдечке с голубой каёмочкой. Мы с сынулей сведём его с ума!

И всё из-за нечестно нажитого богатства!

Лу Юйцзян, ты станешь бомжом: ни денег, ни статуса, ни женщин.

В тот момент Лу Юйцзян и вообразить не мог, что у меня столько идей в голове, но в плену горя я продолжаю плакать, сжимая зубы от злости. Он, наверное, пугается, что я подожгу его офис, и крепко хватает меня за предплечья.

— Цзинчжи, послушай…

— Это ты меня послушай, мудак!

Я охотно хватаю огромную хрустальную пепельницу со стола и с яростью бью его по голове.

Это чешский хрусталь, тридцати сантиметров в диаметре, идеальное орудие для убийства!

Хлоп! — и Лу Юйцзян без сознания падает на ковёр. Из проломанный головы начинает течь кровь. Страшное зрелище.

Пытаюсь нащупать пульс. Ну да, он просто в отключке. Я знаю пределы своей силы, потому что не хочу получать смертный приговор за убийство. Малыш не должен остаться ещё и без матери.

Мне этого мало, и я пинаю его три раза:

— Даже тигр не съесть своего зверёныша, а ты оказывается хуже животного!

Хотя я не решилась надеть высокие каблуки из-за своего положения, но силы в ногах у меня предостаточно. Если не отпинаю его до ушиба мягких тканей, то зря я тогда десять лет ходила на тхэквондо.