Любовь творит чудеса (ЛП) - Сыцунь Фэйво - Страница 23

Несмотря на опухоль, я не могу быть слабой, потому что в моём животике растет новая жизнь. Судьба заставляет меня сдастся, но я борюсь, я хочу этого ребёнка, это мой малыш. Чтобы ни подумали другие, я всё равно хочу его сохранить. Даже если это будет тяжело, изматывающе, и никто не разделит со мной эту ношу.

Давным-давно я читала «Время женщины» Куан-Куан, и там был последний абзац:

«Всю свою жизнь я мечтала, чтобы меня лелеяли и оберегали. Освободили от страха и страданий. Указывали путь. Однако я ни одно мгновение не сомневалась, что такой человек в моей жизни никогда не появится».

Теперь это популярная книга в сети, все её прочли, многие молодые женщины цитируют эти строки в литературе и искусстве. Но в далёкое лето 2003 года, когда я увидела этот рассказ на форуме Sina, я перечитывала эти строки снова и снова, и каждое слово запало мне в сердце.Никогда не появится, никогда не появится, никогда не появится. С каждым движением губ они проникли в мою душу, и я познала горькую истину этих слов.

Я закрыла сайт и пошла за толстым словарём английского языка. С кровью, потом, слезами и головной болью я поступила в аспирантуру, но отец мне даже не улыбнулся. С кровью, потом, слезами и головной болью я вышла замуж за Лу Юйцзяна, но он меня совсем не любил.

Как бы сильно я ни старалась, всё было впустую. Как бы жалобно я ни умоляла, судьба никогда не одаривала меня милостью.

Я просто не могу больше терпеть.

— Отдохни и подумай об этом на выходных. — Ченьмо делает небольшую паузу и добавляет: — Если возникнут проблемы, звони мне.

В этой жизни дружба с Ченьмо — моё величайшее благословение.

Без лишних раздумий я прощаюсь с Ченьмо и иду прямо на железнодорожную станцию. Билет на самолёт можно купить только с паспортом, а я не настолько тупая. Но кто сможет отследить пункт назначения на поезде?

Как только экспресс трогается со станции, сердце сжимается. Я не хочу думать о том, что буду делать и как поступлю с малышом. Я просто не могу больше здесь оставаться и противостоять Лу Юйцзяну и всему остальному, поэтому у меня нет иного выхода как бежать. Однако опухоль в мозгу будет всегда угрожать моей жизни.

Прятаться на севере невозможно, но я могу скрыться в мегаполисе, поэтому направляюсь в самый крупный город Китая — Шанхай. Если растворюсь среди сотен миллионов, то даже сын чиновника, Чи Фэйфань, меня не найдёт. Мне пришлось купить билет на верхнюю полку, потому что мест больше не осталось, и если раньше я без труда могла на неё взобраться, то теперь с ребёнком в животе и опухолью в мозге мне это кажется непосильной задачей, так что я с минуту тупо стою перед полкой и пытаюсь сообразить как же на неё безопасно залезть.

Заметив моё замешательство, ко мне обращается женщина с нижней полки:

— Девушка, в чём дело?

— Я беременна, поэтому не знаю, как безопасно залезть наверх, — признаюсь я, сгорая со стыда.

 — Ой! Да как же вы заберётесь?! — искренне восклицает женщина. — Судя по животу вы максимум на третьем месяце. Плод ещё в нестабильном положении, не лезьте. Я могу поспать наверху, а вы берите моё место.

Я благодарю незнакомку. Та с лёгкостью ласточки взбирается наверх и разворачивается ко мне с улыбкой:

— У нас целых две мамочки, спите вместе.

На нижней полке лежит ещё одна беременная. Её живот намного больше моего. Наверное, седьмой или восьмой месяц. Она нежно мне улыбается, так красиво. Наверное, это называют светом матери. Я улыбаюсь ей в ответ и ложусь. Это прямой ночной экспресс, поезд не останавливается на промежуточных станциях и прибывает в Шанхай на следующее утро.

Посреди ночи меня будят женские стоны. Протираю глаза спросонья. Тётя тоже просыпается и свешивает голову с верхней полки:

— Что случилось?

— Живот… — с трудом выговаривает моя соседка.

На меня накатывает такой ужас, что сна не остаётся ни в одном глазу. Я видела по телевизору сюжеты про роды в поезде, но и подумать не могла, что окажусь в подобной ситуации. Женщина с верхней полки охает. Я хватаю обувь и иду искать проводника. Когда я возвращаюсь с проводником, тётушка уже пытается напоить беременную водой. Но та в таком состоянии, что не может сделать и глотка. У тётушки уже есть ребёнок и больше опыта в этом вопросе, так что она со знанием дела говорит:

— Воды отошли. Боюсь, она рожает.

Поняв, что ситуация крайне серьёзная, проводник включает свет в вагоне и идёт за начальником.

— Это прямой экспресс, нам нельзя останавливаться по пути, — с тревогой произносит начальник поезда. — Даже если сейчас попытаемся внести корректировки в расписании, боюсь, уже слишком поздно.

 Он уходит передать объявление по внутренней связи, чтобы попытаться найти врача. Все просыпаются от шума и бросаются помочь роженице: кто проносит молока, кто — одеяла, но доктора в вагоне не оказывается. Объявление повторяют несколько раз, и тут из другого вагона приходить мужчина. Мы все решаем, что он врач, но он виновато признаётся:

— Я ветеринар…

Начальник поезда закатывает глаза

— Я лечу панд на базе в Волуне и разбираюсь только в них. Я принимал множество родов у панд, но никогда у людей…

Все ахают от восхищения. Он лечит панд. Я с благоговением смотрю на этого человека, ведь он сохраняет наше национальное достояние. Я всем сердцем мечтаю о такой профессии как у него. Никогда не думала встретить такого человека.

— Это чрезвычайная ситуация! В поезде нет других врачей! — Начальник поезда вертится, как уж на сковородке: — Если вы отвечаете за наше национальное достояние, значит можете позаботиться и о человеке. Мы ничем от панд особо не отличаемся. И те и те млекопитающие!

Если бы не серьёзность ситуации, все бы покатились с смеха от такого заявления. Но никто не смеётся. Нервничаю даже бессердечная я.

Ветеринар собирается с духом, а начальник поезда уходит собирать одеяла. Проводник идёт кипятить воду, пассажиры несут полотенца. Врач просит меня и тётушку остаться помочь. У меня подкашиваются колени.

— Я ничего не знаю про роды!

— Всё нормально. Вы просто будете передавать всё необходимое. — Он разворачивается и командует: — Гражданка, будете ей помогать. Проследите, чтобы она правильно дышала.

Как и многие люди до этого я видела роды только по телевизору. В сериалах всё преувеличенно, и роженицы так пронзительно орут. Но сегодня я понимаю, что это не преувеличения, кричат действительно громко. Когда я только села в вагон, это беременная девушка выглядела такой спокойной и изысканной, так мило и застенчиво улыбалась. Сейчас же у неё растрепались волосы, напряглись все мышцы лица, а тело покрылось испариной. Тётушка старается её успокоить и показывает, как правильно тужиться, но роженица кричит так сильно, что у меня обмякают ноги.

Ветеринар сам весь в поту. Наверное, он нервничает больше самой беременной. Проводник возвращается с двумя вёдрами горячей воды, новыми полотенцами и пластиковым тазом. В любых сериальных родах есть горячая вода. Я не знаю для чего она нужна, но доктор говорит мне передать полотенце, и я передаю ему полотенце.  Доктор говорит спирт, но спирта не оказывается, и я зову проводника. Тот приносит бутылку алкоголя, что тоже сойдёт.

Не знаю, почему рожать так долго, но с нас сходит семь потов, даже с проводника, начальника поезда и пассажиров соседнего вагона. Мы все физически и психологически напряжены. Когда же наконец раздаётся детский плач, я цепенею. Врач просит передать ему полотенце. Я выхожу из ступора и протягиваю ему желаемое, лишь когда он повторяет просьбу. Не дожидаясь от меня ответа, он быстро и аккуратно заворачивает ребёнка и передаёт мне свёрток:

— Подержите!

Я смотрю на личико размером с грушу, такое крошечное, даже глазки ещё не открылись. Головка с чёрными длинными прядями размером с мою ладонь. Я никогда в жизни не видела такую кроху. Завёрнутый в полотенчико он напоминает куклу. Да и то, в торговом центре можно найти кукол побольше, но он тёплый, нежный и так громко плачет, что я даже представить не могла, что дети рождаются такими сильными.