Пыльными дорогами. Путница (СИ) - "Amalie Brook" - Страница 66

- Да будет богам угодно дать ему попутный ветер и милость свою. Сэконунга ждут в Скельдиании, - он миг помолчал. - Да и меня тоже.

Ворох желтых листьев, принесенных ветром, осыпался к нашим ногам. Тут же стряхнуло их в воду, и поплыли те по ряби темно-серой.

- Вернешься ли в Беларду, ярл Сигурд?

- Если велит мой конунг.

- Не жалко ли уезжать?

Откуда только во мне смелость такая взялась, ума не приложу. Ноги больше не подкашивались, голос не дрожал, провалиться сквозь землю не хотелось. И будто жалко стало, что он уезжает.

- Жалко не жалко, а долг прежде всего, - уклончиво ответил ярл. - Я не смею нарушить указа конунга.

Я обернулась к реке.

- Скоро уходите?

- Завтра после рассвета.

- Добрых вам ветров, - легко улыбнулась ему.

Сигурд сделал знак своим дружинникам ждать и подошел к воде вслед за мной.

- Ты, Вёльма, все с драккаров глаз не сводишь, - сказал. - Коль пожелаешь, завтра с нами отправляйся. Рад буду.

Я подняла голову - в глазах скельдиана опять не было никакого сомнения или вопроса. Только слово - приказ.

- Не время мне Беларду покидать, - ответила. - Если будет на то воля богов, увижу север. Не будет - так не мне решать.

- Боги лишь указывают верный путь. Ступать на него иль нет - в нашей воле.

В голосе послышалось недовольство. Не привык Сигурд, чтоб его слова ослушивались.

- Ответ твой принял и дважды предлагать не стану, - добавил. - Прощай, Вёльма, ученица заклинателя. Да благословят тебя боги, северные и белардские.

- Легкого пути, ярл Сигурд, - негромко сказала в ответ. - Подарок твой до смерти носить хранить буду.

Скельдиан чуть заметно улыбнулся - одними только уголками губ. Склонился в знак уважения и ушел вместе со свитой.

И как по волшбе налетел на меня порыв холодного ветра. Взметнул шаль, сбросил с головы. И ушел следом за скельдианами.

Человек этот, чьи глаза неба серого, а волосы пепел с серебром, все одно северный ветер. Холодный, жестокий, второго слова не дает. Вот он был - диво дивное - и ушел. Вернется ли? Не ведаю. Да только, чует мое сердце, унес с собой, в северные края, что-то. Будто от меня кусок оторвал и не видать теперь покоя. По слову одному могла бы в Скельдиании оказаться, а теперь лишь сны тревожные и печаль несбыточная.

Помогите мне, боги молодые, одолеть все грядущее.

Время, то соколом быстрым летящее, то ползущее улиткой, шло все к тому, чтоб отправиться нам прочь из Трайты. Уж собраны были все. Зелья колдовские в ларцы походные запрятаны, мешки заплечные уложены, кони быстрые откормлены и вычищены, подкованы на совесть.

Минуло всего-то двумя днями меньше седмицы, а мне вечностью показались эти дни. Страшно жить в ожидании, а в неведеньи и того хуже.

Варвара с Тишкой оставались в Доме Предсказаний. Ростих благоразумно разделил, кому в путь двинуться, а кому и дома остаться. Не все на битву пойдут. Пойдет ли Ладимир я не знала.

За дни прошедшие каждый вечер к дому Велимира подходила. Ждала да так и не дожидалась. Надеялась - увижу и хоть словом обмолвиться. Спросить, отчего вдруг не нужна стала, отчего меня как собаку за дверь выставили.

Говорят люди, гордость иметь нужно. Только ж какая тут гордость коли правды не знаешь? Осудить ведь и отвернуться легче. А вдруг беда какая? Вдруг сам Ладимир в помощи нуждается?

Всеслав прознал про мои прогулки и строго-настрого наказал больше не «шляться под чужими домами».

- О тебе ведь, Вёльма, пекусь, - говорил он, когда шли к княжьему терему, скельдиан провожать в путь. - Не мешайся в дела незнакомые.

- А, если печешься, так скажи, что знаешь. Я, может, и мешаться перестану.

- А перестанешь ли? - усмехнулся заклинатель.

Я только глаза опустила.

- То-то же. На меня взгляни - старик-чародей, уж сколько лет в Доме Предсказаний сижу, а и то не лезу в ростиховы задумки, побери его ушедшая. Послушай совета, Вёльма, угомонись ненадолго. Пусть все решится, а после и узнаешь.

- Тяжело мне, Всеслав. Не могу покоя найти.

- Знаю, что тяжело, знаю. Думаешь, самому страдать по младости лет не приходилось? Когда на душе камень, белый свет не мил. Потерпи, девонька, потерпи, пройдет все и будто сном покажется. А годы пройдут, еще и улыбнешься, вспомнив...

Слушала его и не верила. Кажется мне, горе это с годами не померкнет, не поблекнут темные краски его, не сойдутся раны.

Несмотря на ранний час да холодный ветер, пришедший от самых восточных гор, как сказывали вещуны, люду собралось немерено. Вечно не спящая Трайта провожала северян в их жестокий суровый край. Всем хотелось вновь полюбоваться на драккары, что стояли со спущенными парусами, спали у пристани которую седмицу. Теперь же развернулись они во всей красе и величии. Драконы хищно скалились с носов и, кажется, встань кто на их пути, сожгут огнем своим, разорвут мощными клыками.

Близко подходить мы с Варварой не стали. Всеслав не велел. Мол, сиди ты, лисица рыжая тихо в сторонке, не суйся лишний раз. Я хоть и против была да все ж послушала. Сам чародей, как и полагалось, с князем Мстиславом поблизости был. И Ростих там же, и Велимир, и Зоран. Темный жрец сразу меня в толпе приметил и едва заметно кивнул.

Отвернулась я, не ответила. Не стану.

Помогите мне, светлые боги!

Вот и скельдиане вышли, обмолвились с князем, поклонами обменялись, пожали друг другу руки. После Ульвар Трехпалый вышел вперед и, преклонив колено, вознес молитву своим богам, которые должны были хранить в пути. Его люди сделали так же.

Поднявшись, Ульвар вынул из-за пояса короткий нож и быстро провел им по ладони. Проговорив что-то, бросил в реку, а помощник его прибавил пригоршню соли.

Соль, сталь и кровь - вот чем платят скельдиане своим духам перед отплытием. Сталь - в подарок, кровь - чтоб получив свое, кровожадные духи не требовали больше и не забирали никого из скипрейда сэконунга, а соль - все тех же духов умаслить. Воды Марвы нашей пресные, а защитники скельдиан лишь в морских и живут. Реки Белардские им что отрава лютая. Пусть же не сердятся, что заставил их Ульвар столько ждать и не напиться горькой морской соли.

Шагнули скельдиане на корабли, убрали мостки, развязали морские узлы. Затрубил могучий рог, чей голос оглушил меня тут же.

Внутри вдруг точно оборвалось что.

Вот бы мне на драккар взойти, встать на натертую деревенную палубу, ладонью по оскаленной драконьей морде провести и не израниться об острые клыки. Грубого паруса коснуться и услышать, как грохочет в нем ветер. А после стереть с лица брызги соленой воды и укрыться под тяжелым меховым плащом от обжигающего попутного ветра.

Будто сон. И явью уж никогда не станет.

Показалось мне, что Сигурд, вставший вместе с братом на корме, меня в толпе разглядел. Не поклонился, не улыбнулся, только глядел долго. Второй раз мы теперь с ним распрощались.

Мне, девке простой, богов благодарить следует, что свели меня с высокородным скельдианским ярлом, в чьих жилах древняя кровь течет. Куда уж до него? И верно решила, что плыть отказалась в Скельдианию. И правильно.

Только отчего вдруг щемит так в груди? Не родного ведь кого провожаю.

Под оглушительное пение рога, под крики людей, под бормотание молитв, хмельные голоса. Сопровождаемые дымом, запахом горячей смолы, свежего хлеба, рыбы, осенней прелой листвы, сырости вод, уходили скельдиане прочь из Трайты. Паруса с оскаленной волчьей мордой туго натянулись от попутного резкого ветра. Затрещали, зашумели - запели особую песнь.

Люд на берегу толпился, пока не исчезли за поворотом драккары, пока не стало видно их. На этот раз скельдиане другим, северным путем ушли. Туда, где Марва в море впадает прямиком и где вотчина скельдианского конунга начинается.

- Идем что ли? - спросила Варвара в тот самый миг, как я с тоской глядела на драккар, исчезающий с глаза. - Вёльма?

- Идем, - грустно согласилась я. - Не на что глядеть дольше.

- Печалишься, что скельдиане ушли что ль? - удивилась чародейка.