Кайнозой (СИ) - Медведев Дмитрий Сергеевич - Страница 27

Из-за изгиба последнего цилиндра навстречу вышел Милан. Они столкнулись нос к носу, и глубоко погрузившийся в раздумья Кирилл едва не отскочил назад, машинально выбрасывая удар левой, на отходе. Милану бы не поздоровилось, пропусти он такую подачу.

- Ты чего? - нахмурился серб, видя, что Кирилл странно дернулся, в последний момент дав рукам отбой. - Свои, свои... Здесь нет двери.

- Сам вижу.

- Надо бы внутрь попасть, не думаешь?

- Думаю, - честно признался Кирилл. - Но тоже не знаю, как.

- А... Ну... - Милан пытался подобрать слова, многозначительно глядя на Кирилла.

Поняв, куда клонит друг, Кирилл помотал головой.

- Пробовал, как же. Получил отказ, если вкратце. Велели искать самому.

- Дела-а, - протянул Милан.

Вместе они обошли дом целиком. Тарбаны спокойно стояли чуть поодаль, лениво ощипывая похожие на лопухи растения. Хоботки смешно подергивались, когда животное начинало жевать. Тарбаны наслаждались минуткой беспечности. Им тоже требовался перерыв, как минимум после переправы и мучительно долгого восхождения.

Арсентий бродил меж яблонь, глядя поочередно то на одно дерево, то на другое, то на третье. Дом почему-то не вызвал у него большого интереса.

Что же до Фенара, то проводник выглядел, мягко говоря, странно. Он стоял, вытянувшись в струнку и прижав руки к бокам. Остекленевшие глаза смотрели сквозь стену, губы беззвучно шевелились.

Ты чего? - Кирилл тронул Фенара за плечо. Тот отдернулся, как ошпаренный. На мгновение его лицо перекосило то ли от страха, то ли от злости, но гримаса быстро исчезла. Фенар извинился.

Это колдунство. Что-то темное, - объяснил он и ткнул в дом пальцем. - Недаром Грент меня сюда послал. Грент и сам, похоже, чернокнижник. Эх, а я ведь подозревал тогда...

Чего? - у Кирилла едва челюсть не упала от услышанного. - Какой еще чернокнижник?

Простой человек не может делать то, что творит Грент, - отчеканил Фенар. - Он связался с темными силами, они помогают ему. А здесь, на этой проклятой земле, все темное. Я чувствую это. Потому-то никто отсюда и не возвращается.

Совсем никто? - с сомнением уточнил Кирилл - он-то из рассказа Грента усвоил иное.

Совсем, - уверенно произнес Фенар. - Но я вернусь. Я должен принести Гренту отсюда что-нибудь, какую-нибудь вещь или знание. Если не принесу - Одиннадцатый меня не отпустит.

Кирилл не нашелся, что сказать. До сих пор ему доводилось нормально пообщаться только с, так скажем, людьми просвещенными - Каресан, Грент... Эти знали намного больше, чем остальные. Старик получил важные сведения по наследству, а Грент обладал пытливым, аналитическим умом, и до многого допетрил сам, а что-то ему сболтнул Кирилл или другие, местные путешественники, у кого пронырливый лекарь-аптекарь выведал все, что ему интересно. Кирилл не видел причин темнить и рассказал Гренту все - и о Тайе, и о Земле, и о табале, куда они все стремятся. Пусть знает, жалко, что ли?

Грент не выглядел шокированным. Несколько удивленным - да, но не пораженным, не потрясенным. Как будто он всегда догадывался, что их уютным клочком суши мир не ограничивается, а там, за морем, ничего мистического и запретного нет, нужно лишь отправиться в запретные края с ясным намерением и открытым умом.

Четыре тысячи лет - огромный срок. Те, кто не обладал таким знанием, как Каресан, давно все позабыли. Им оно и ни к чему, когда необходимо постоянно вертеться, чтобы выжить. Натуральное хозяйство, а вы как хотели. Здесь и неурожай, и мор, и падеж скота - по дороге на Крляву Кирилл видел, как пасут коров в окружении нескольких громадных кудлатых псов. Той же породы, что и пес Грента.

Сородичи Кана предназначались для борьбы не только с совами-переростками, но и с обнаглевшими келенкенами. Они могли остановить и обратить в бегство птиц, однако болезни, которым подвержен домашний скот, они предотвратить не могут. Доставшиеся в наследство от развитых предшественников вещи - например, единицы измерения времени - уже принимались как должное. Но далеко не все наследство дожило до дня сегодняшнего.

Люди не воевали между собой. Они приучились жить мирно, сыто и дружно, но в головах-то все равно воцарилось мракобесие, с каждым новым поколением все глубже пуская корни. Вот и говорил теперь Фенар, что Грент - чернокнижник. А то, что Грент просто потомственный лекарь, пользующийся записанной на старую бумагу мудростью своих прадедов и их прадедов, его не волновало. Наверное, такая мысль Фенара не посещала вовсе. Все, что кто-то делает выдающимся образом, объявляется проявлением Тьмы.

"- Это печально", - резюмировал Кирилл. - "Когда уйдет Каресан и другие, у кого голова на плечах, кровавые войны захлестнут эти земли. Интересно, почему Каресан решил не передавать никому багаж накопленных знаний? Может, наоборот, пора раскрыть все карты перед людьми? Ну, убежит кто-то на Одиннадцатый, искать правду, но большинство ведь останется, просто будет иначе смотреть на мир. Почему бы не сделать так?".

Над ответом Кириллу подумать не удалось. Его отвлек крик Сени.

Вопил Арсентий не от боли или ужаса, но от восторга. Он нашел вход в дом, причем в том месте, которое буквально минуту назад прошел Кирилл. Двигаясь вдоль стены, Кирилл вел по ней рукой на высоте плеч, но не нашел даже малейшего выступа. Ровно ничего. А Арсентий, едва вернувшись с прогулки по прилегающей территории, сплошь поросшей кустарником, сразу очутился внутри.

- Шевелите батонами поживее! - велел он.

Кирилл успел первым, след в след за ним подбежали Фенар и Милан.

В стене образовался аркообразный проем высотой под два метра. Кирилл осторожно встал под своды и обвел глазами боковой срез стены. Материал был точно таким же, как снаружи. Никакой дверной коробки, никаких следов раздвижной створки, все гладко и красиво, словно вход просто появился.

- Как ты нашел дверь? - сразу спросил он Сеню, входя внутрь.

- Интересный вопрос, - с нескрываемым удовольствием ответствовал Сеня, оказавшийся, наконец-то, в центре внимание за что-то хорошее. - Просто захотел войти, и она сама появилась.

Ответ Арсентия Кирилл услышал, но должного внимания не уделил ввиду нехватки оного - в глазах аж зарябило от желания увидеть, охватить все сразу, да так, чтобы на веки вечные в памяти отпечаталось.

Неожиданный простор гостиной - или как звалась эта комната - поразил Кирилла. Помещение было полно солнечного света, потому что окнами здесь были и стены, и крыша. Если бы не тонкий слой пыли снаружи, Кирилл решил бы, что дома нет, и это все какой-то мираж, и что они на самом деле находятся на улице. Но дом был. Если не верить глазам, всегда можно было коснуться стены.

Интерьер очень напоминал нутро тех временных поселений Первых, где ребята побывали еще на Тайе.

Немногочисленная мебель, преимущественно встроенная в межкомнатные стены, ожидаемо имела белый цвет. Ее матовая поверхность была безукоризненно чиста. Видимо, нутро дома имело некую совершенную защиту, не пропускающую внутрь ни соринки.

Межкомнатные двери отворялись мягко и загодя, стоило подойти к ним на полтора-два метра. Они бесшумно убегали в сторону, открывая проход. Такое решение казалось Кириллу устаревшим. Он ждал чего-то более впечатляющего. Но чего удивляться, если, например, на станциях двери вообще держались на петлях?

Гостиная с диваном и погасшей плазменной панелью, шкафы, тумбочки, столики и стулья. Все выглядело, как и должно выглядеть. Даже санузел высокоразвитой цивилизации имел сходство с земным - унитаз, душевая кабинка (правда, без крана и удуша) и широкий, но не глубокий рукомойник. На базе Первых в Номнесе все было точно такое же или почти такое же. Кирилл тогда напрасно грешил на аскетизм ученых. Теперь-то ясно, что так жили если не все, то очень многие.

С осторожностью, опасаясь неприятных неожиданностей они обошли все помещения и справа, и слева от входа. Судя по всему, здесь проживало несколько семей, о чем красноречиво свидетельствовали по меньшей мере четыре спальни (узкие и длинные) и столько же ванных комнат. Как минимум две были гостиными, а еще шесть - непонятного назначения. Там находился минимальный набор мебели, включающий в себя письменный стол, пару-тройку стульев, а иногда и стеллажи. Пустые, почему-то.