Заглянувшие в Бездну - Калугин Алексей Александрович - Страница 22

Рушан летел до Ижевска. Дальше — поездом до Перми. Оттуда до Кунгура часа три на машине. С Димоном он должен был встретиться в двадцать три тридцать неподалеку от места, где им предстояло работать.

Димон всегда называл работой то, чем он занимался. Некоторые относились к этому с непониманием. Другие — с насмешкой. Ну а что это было, если не работа?

Приметив по пути вывеску «Кунгурская керамика», Димон заглянул в лавку. Это была именно лавка, в старом купеческом стиле, а никакой не магазин. Прежде чем попасть в нее, нужно было подняться по крутой деревянной лестнице и пригнуться, чтобы не ушибить голову о низкую притолоку. Товары были выставлены на открытых полках, тянущихся вдоль стен. То, что интересовало, можно было взять в руки и посмотреть. Даже кассовый аппарат, стоявший рядом с улыбающейся продавщицей, не смазывал впечатления путешествия во времени примерно на полтора века назад.

Горшки, кувшины, чашки, штофы, блюда, тарелки, фигурки животных.

Димону приглянулась пузатая свинья-копилка, ярко-розовая, с васильками на боках. Он едва не купил ее, тем более что и цена по московским меркам была смешная. Но, прикинув, Димон решил, что не довезет свинью до Москвы. Непременно расколотит. И будет жалко.

Поставив свинью на место, Димон улыбнулся продавщице, пожал плечами и вышел на улицу.

Осень в этом году радовала как никогда. Середина сентября, а на улице будто весной пахнет. Вот только темнеет рано, как и полагается осенью.

Димон зашел в следующую лавку, называвшуюся «Малахитовая шкатулка». Выбор изделий из уральских самоцветов был настолько велик, что Димон растерялся. Заметив это, на помощь ему тут же пришла молодая симпатичная продавщица со светлым хвостиком на затылке и россыпью веселых веснушек на носу и щеках. Следуя ее советам, Димон просмотрел множество бус, браслетов, колец и шкатулок. И в конце концов выбрал небольшое ожерелье из черного агата. Ему понравился глубокий, насыщенный черный цвет камня, поглощающего всю видимую часть спектра падающего на него света. Продавщица его выбор одобрила и упаковала ожерелье в прозрачный пакетик. А Димон спрятал его во внутренний карман куртки.

Часовая стрелка миновала цифру «десять» и пора было двигаться в сторону места встречи.

Димон с Рушаном приехали в Кунгур для того, чтобы помочь еще одному потенциальному альтеру скрыться от ловчих. Лаборант из местной поликлиники, делавший анализ крови четырнадцатилетнему пареньку, которого родители привели к врачу с характерными жалобами на потерю аппетита, тошноту и головные боли, был связан с альтерами. Он придержал результаты анализа на пару дней и передал их врачу только вчера. Сегодня альтера должны забрать ловчие. Которые всегда работают по ночам. Своего пансионата в Кунгуре нет — слишком мал для этого городок. Значит, за альтером явится команда ловчих из Москвы или Питера. Чтобы туда же его и переправить. Но Димон с Рушаном их опередят.

Сейчас альтер находится в поликлинике под присмотром местных полицаев. Родственникам уже сообщили, что их сын тяжело болен и его следует немедленно отправить в специализированную клинику в столице. Пока все они ждут людей, которые займутся транспортировкой «больного», у родственников есть время попрощаться с сыном, которого они уже никогда больше не увидят.

Как и ловчие, Димон предпочитал работать ночью. Меньше свидетелей. А снимки на камерах наблюдения проще «замазать». Димон не знал, когда точно заявятся в поликлинику ловчие, но полагал, что никак не раньше полуночи. Так у них было заведено.

Приблизившись к месту встречи с Рушаном, Димон для начала описал широкий круг, в центре которого находилась нужная им поликлиника. Затем описал круг поменьше, внимательно высматривая все, что могло вызвать хотя бы малейшее подозрение. На улице было уже совсем темно, фонари горели через три на четвертый, но Димон превосходно видел в темноте. Так же как и Рушан, который уже сидел на краю скамейки в тени высокого и густого куста, высаженного возле двухметрового гранитного прямоугольника, на вершине которого стоял чей-то бюст.

Монумент возвышался в центре ровной квадратной площадки, устроенной на склоне холма. Поликлиника располагалась в двухстах метрах от него, в низине. Это была длинная одноэтажная постройка с башенкой над входом. Стены ее были выкрашены в ярко-желтый цвет, а забранные решетками оконные рамы — в грязно-белый.

Димон поражался беспечности полицаев. Они считали, что для того, чтобы обеспечить полную безопасность, достаточно приставить к альтеру пару чудил с автоматами. Еще не было случая, чтобы они выставили посты вокруг здания, в котором проводилась операция. Димону даже интересно было, что тому причиной, глупость, лень или же клинический пофигизм? Хотя, конечно, первое не исключало как второго, так и третьего. И наоборот.

Сделав еще один круг и не заметив ничего подозрительного, Димон подошел к Рушану и сел на другом конце скамейки.

Рушан сидел вытянув ноги, обутые в черные, узконосые штиблеты, и засунув руки в карманы длиннополого серого плаща, из-под которого едва виднелись края отутюженных черных брюк. На голове у Рушана была такая же серая шляпа с высокой тульей и широкими, будто мятыми полями. Рушан был модником. Димон в моде не разбирался, но считал, что в такой одежде, которую выбирает Рушан, работать неудобно. Однако Рушан всегда четко выполнял свою часть работы. Не подкопаешься. Поэтому и по поводу одежды Димон к нему не придирался.

— Кому памятник? — спросил Димон.

На карте, по которой они выбирали место для встречи, оно было обозначено просто как смотровая площадка. И с нее действительно открывался неплохой вид на расположенную в низине часть города.

— Откуда я знаю? — не меняя положения, пожал плечами Рушан.

— На постаменте должно быть написано. Мог бы полюбопытствовать, — с укоризной заметил Димон.

С того места, где он сидел, куст закрывал постамент.

— Там только чей-то неразборчивый автограф.

— А в лицо не узнал?

— Не-а, — мотнул головой Рушан.

— Лысый?

— Не-а.

— Значит, не Ленин, — сделал вывод Димон. — Пускай будет Пржевальский!

Рушан покосился на него из-под жеваных полей чудной шляпы.

— А что бы тебе самому не встать да не посмотреть?

— Так неинтересно, — улыбнулся Димон. — Пока я точно не знаю, чей это памятник, он все равно что кот Шредингера. Даже лучше. Потому что может быть памятником кому угодно. Сейчас я хочу, чтобы это был памятник Пржевальскому. А потом, может быть, пожелаю, чтобы он стал памятником Бонч-Бруевичу.

— А это еще что за мерин? — недовольно скривил губы Рушан.

— Средневековый автор детских страшилок.

— Ну и на кой ляд он тебе сдался?

— Я просто к примеру сказал.

— Странные у тебя фантазии, Димон.

— Это не фантазии, а образ жизни.

— Ну да, — уныло клюнул длинным носом Рушан и больше ничего не сказал.

— Как добрался? — сменил тему разговора Димон.

— Отлично. В самолете вздремнул. В поезде вздремнул. В машине поспал основательно.

Рушан любил поспать. Это было, пожалуй, единственной его слабостью. Которая отчасти компенсировалась способностью просыпаться в точно назначенное время и сразу, без потягиваний и зевков, приниматься за дело.

— Машину присмотрел?

— В двух кварталах отсюда стоит неплохой «мерс» с полным баком.

Димон посмотрел на часы.

— Пора? — спросил Рушан.

— Пять минут.

Не вынимая рук из карманов плаща, Рушан повел плечами, как будто ему вдруг сделалось зябко.

— Что? — непонимающе посмотрел на него Димон.

— У тебя как на космодроме.

— Это плохо?

— Это странно.

— Почему?

— Ну, не знаю, — пожал плечами Рушан. — Просто мне это кажется странным.

— Что именно? — не отставал от него Димон.

— Сидеть пять минут и считать про себя секунды.

— Зачем?

— За тем, что ты сказал, что осталось пять минут. И я теперь не могу выкинуть эту мысль из головы. Только и думаю: пять минут ровно, четыре пятьдесят девять, четыре пятьдесят восемь, четыре пятьдесят семь…