Там, где холод и ветер (СИ) - Северная Ирина - Страница 42

Брайан слушал молча, и взгляд его ясных глаз постепенно становился непроницаемым, словно обращался внутрь.

Когда я замолчала, он привлек меня к себе, жар его ладони сразу проник сквозь тонкую ткань футболки. Я сжалась, давясь невыплаканными слезами, от которых пекло в горле, словно я наелась самого жгучего чили.

— То, что случилось между нами, было чудесно, но потом я чувствовала себя последней гадиной… — сдавленно прошептала я.

— А вот это ты напрасно, — отозвался Брайан, и голос его чуть дрогнул, — но спасибо за честность и прямоту.

— Мне надо голову оторвать за то, что натворила…

— Тогда и мне тоже. Вместе ведь творили, взрослые же люди, — хмыкнул Брайан. — И, знаешь, не думаю, что это повод, чтобы так… изводить себя.

Я промолчала, не уточняя, что изводит меня не только нарушенная гармония в отношениях с ним.

— Послушай, Хейз, — осторожно заговорил Брайан. Рука его на моем плече напряглась. — Ты сейчас растеряна, сбита с толку. Развод, переезды, прочие неприятности. Тут еще я набросился, как оголодавший волк. Может, мы, в самом деле, поспешили? Тебе надо разобраться. Возможно, между нами как раз все правильно… Я подожду…

Я медленно покачала головой.

— Я… Есть другой.

Признание сорвалось с губ неожиданно, и Брайан замер, словно окаменел.

— Он… уже был до того, как ты вернулась сюда? — ровным голосом спросил он.

— Нет. Я встретила его здесь. Совсем недавно.

— Я его знаю?

— Нет.

— Вы сейчас… вместе?

— Нет. И не можем быть вместе, — я сказала это вслух и поняла, что выжгла эту неоспоримую истину на небесах, настолько она очевидна. — Он не свободен…

Воцарилась тишина.

Брайан казался спокойным, но я ощущала, как внутри него что-то болезненно сжалось.

От очередного приступа осознания, что я все делаю и говорю неправильно, невпопад и хочу не того, что надо бы хотеть, из моих глаз потекли слезы, и как не старалась, не смогла остановить горько-соленый поток.

— Ну, что ты плачешь, Хейз? — Брайан отстранился и посмотрел на меня. Его лицо застыло, лишь на скулах чуть двигались желваки.

— Если от жалости ко мне, то не стоит. Я не настолько жалок. А если это относится к тому, другому… Извини, не готов становиться для тебя жилеткой.

Я не узнавала его голос, звучавший глухо и бесцветно. Понимая, что он прав, все же чувствовала укол обиды. Так Брайан еще никогда не разговаривал со мной, но я это заслужила.

Стало страшно от того, что сейчас может прерваться и безвозвратно уйти что-то очень и очень важное.

Поток слез прервался сам собой, но осталась непереносимая горечь.

— Брай… — прошептала я.

Он ответил не сразу.

— Да?

— Не хочу тебя потерять…

Он издал какой-то звук, похожий на короткий хриплый смешок. Снова пауза, словно он раздумывал над ответом.

— Не потеряешь. Я от тебя не отвяжусь, не надейся.

Мы оба притихли на какое-то время.

— Тот раз был, как стихия… Ну, что с этим поделаешь — отказали тормоза. Крышесносный секс двух свободных взрослых людей. Честно говоря, не думаю, что мы с тобой смогли бы избежать этого, — заговорил Брайан, когда я немного успокоилась. — Это как острая потребность в чем-то, что нельзя проигнорировать. Я, конечно, надеялся на что-то большее, но ты довольно ясно дала понять, что не жаждешь этого. А я не настолько похотливый придурок, чтобы ничего не замечать и думать только о том, как бы трахнуть волнующую меня женщину еще разок, невзирая на то, что она явно избегает… контактов. А если женщина не поддается, то не стану спешить с тем, чтобы записать ее в стервы и гордо уйти под лозунгом «Она меня недостойна», заклеймив навечно презрением. Так что тебе от меня не избавиться.

— Учту, — я почти улыбнулась. — Оказывается, я плохо понимаю мужчин. Но одно знаю точно — ты необыкновенный.

Он снова то ли резко выдохнул, то ли фыркнул, и мы надолго замолчали, сидя близко друг к другу. Я задремала, когда почувствовала, как губы Брайана прикасаются к моей щеке, а руки осторожно укладывают на диван.

— Не уходи, пожалуйста, — пробормотала, не в силах противиться сну. — Не могу оставаться здесь одна в первую ночь…

— Не уйду, — заверил Брайан.

Я обвила его шею руками, даря целомудренный поцелуй в щеку, он запечатлел ответный в уголке губ.

Перед тем, как сдаться на милость сна, мне показалось, что за окном гостиной моего нового жилища что-то шевельнулось, мелькнуло. Затуманенный дремой взгляд успел уловить слишком резкое для порыва ветра движение ветвей деревьев, вплотную касавшихся стекол в частых переплетах. Возможно, какая-то ночная птица вспорхнула среди листвы.

Веки налились тяжестью, сознание уплывало, когда я смутно почувствовала, как Брайан подсовывает мне под голову подушку и накрывает пледом. Прежде, чем окончательно отключиться, успела подумать, что нужно как можно скорее привести участок в порядок, чтобы хотя бы не казалось, что живу в непролазном лесу, населенном неведомыми созданиями.

…Проснувшись утром, я увидела Брайана спящим в кресле рядом с диваном.

***

Кейран вытащил из кармана ключи от квартиры, которая теперь принадлежала ему, открыл тяжелую добротную дверь и вошел внутрь. Все, как он хотел: небольшое уютное обиталище в центре города, про которое никто не знает. Он получил квартиру, и теперь хотел ее прежнюю хозяйку.

Чем больше думал о Хейз, тем больше погружался в черную меланхолию, едким дымом клубящуюся в душе.

Почему все так? Он всего лишь мужчина, она всего лишь женщина. Но между ними сформировалась странная и сложная связь, словно сплетенная из сплошных противоречий, не поддающихся определению и контролю.

С того вечера, когда он, наконец, прикоснулся к ней, Кейран пребывал будто в оцепенении. Всегда и везде внешне предельно сдержанный, не привыкший проявлять эмоции на людях, сейчас он и внутренне словно выгорал до серого пепла.

***

…Держа ее в объятиях, целуя мягкие податливые губы, Кейран едва не задохнулся от полноты ощущений и пронзившего понимания: вот то, что ему нужно! И та, кто ему нужен. Вместе со сладостным ароматом ее кожи, который столько времени мечтал снова ощутить, Кейран впитал неоспоримую истину. Если это не то, чем он хочет отныне жить, то дальнейшее его существование жизнью уже не назовешь. Ничто и никто больше не может заставить его игнорировать очевидное — для него есть только Хейз. Вот такая, какой он сейчас ощущал ее. Трепещущая в его руках, со сладкими губами, шелком длиннющих волос, пахнущих цветами и солнцем, гладкостью теплой кожи под его ладонями.

Кейран помнил, как вцепился в волосы девушки, запрокинул ее голову, с непреодолимой потребностью впиваясь в приоткрытые губы. Помнил, как увидел ее удивленные глаза. Потом потонул в океане ощущений, рожденных прикосновением ладоней к ее спине под тонкой тканью рубашки. Её грудь так тесно прижималась в его груди, что стук сердца Хейз отдавался внутри него. Он должен коснуться ее смелее, настойчивей, заявить свои права на эту женщину… Руки переместились к чуть подрагивающему животу, скользнули вверх, к груди…

Он так и не понял, какая сила пронизала его подобно электрическому разряду, в тот миг, когда коснулся скрытого под ее одеждой медальона. Успел лишь смутно осознать в череде ощущений, что украшение попалось на пути следования его рук к заветной цели. Затем острый, пронизывающий укол, молнией прошивший тело и разум. И все настолько реально, что Кейран не смог не подчиниться тому ошеломлению, которое испытал.

Вместе с разрядом в разуме вспыхнули краткие образы, которые он не смог ни запомнить, ни распознать. Но сразу же их место заняло четкое и непреложное понимание некой опасности, недопустимости того, что он делает. Это как первобытное табу, наложенное неведомо когда, но свято соблюдаемое даже спустя время и, невзирая на произошедшие в сознании и образе жизни поколений изменения.

Что-то, чем ни в коем случае нельзя пренебрегать.

Кейран в один краткий миг увяз в этих сумасшедших ощущениях, как насекомое, угодившее в смолу. Из всего абсурда он четко понимал только одно: он хочет Хейз больше всего на свете, но именно ее он не должен хотеть. Иначе…