Там, где холод и ветер (СИ) - Северная Ирина - Страница 58

— Почти?

— Если будешь исправно отвечать на ее вопросы, она будет само очарование, — «успокоил» меня мой друг.

— И много у нее вопросов? — насторожилась я.

— Они неиссякаемы! — прозвучал бодрый ответ. — Ну, так что, подруга, выручишь? Понимаю, что просьба у меня непростая, у тебя и без того забот полно и ребенок в твоем хаосе сейчас не очень желанный элемент. Но вот честное слово, будь другой вариант, я бы не стал тебя так нагружать.

— А твоя мама? — осторожно спросила я.

— Лучше я отдам ребенка в гостиницу по передержке домашних животных, — ледяным голосом завил Брайан. — По крайней мере, там ее точно накормят и выведут погулять.

Я знала, что у моего друга с матерью далеко не все благополучно, но надеялась, что на внучку это не распространяется. Значит, ошибалась.

— О, Господи, как непросто все у вас, — пробормотала я. — Ладно, вези свое чудо. Только не забудь инструкцию по эксплуатации и запасные части. Так и быть, попробую поработать Мэри Поппинс.

Во всем этом был большой элемент неожиданности, но имелся и очевидный плюс.

Кейран должен вернуться послезавтра днем. Если загружусь заботой о дочке Брайана, постигая нечто совсем новое для себя, то у меня не будет возможности считать часы и минуты, оставшиеся до приезда Кейрана.

***

Закатное зарево заливало небосвод ослепительным сиянием. Смотреть на багряную полосу, очертившую холмы, было почти больно. Казалось, что небу нанесли рану, и она раскрылась, кровоточа и ослепляя.

Шона стянула со лба темные очки и прикрыла ими глаза.

Возможно, виновато не только солнце. Проклятые бессмысленные слезы лились сами собой и разъедали глаза. Она сегодня даже не накрасила ресницы, смирившись с тем, что должна позволить себе вдоволь пореветь.

…Вчера от Кейрана Шона сразу же поехала к Морин.

Поначалу она была словно оглушена, все эмоции застыли, став морозным узором на сердце и в душе. Переживать нет никаких сил, зато есть возможность заняться делом, отвлечься и оттянуть момент, когда придется начать чувствовать себя отвергнутой любовницей.

Морин приняла Шону у себя на вилле, провела в просторную гостиную, напоила отличным кофе.

Они разговаривали о проекте. Морин изложила свои новые идеи и пожелания, оказавшиеся довольно интересными и оригинальными.

— Ничего менять и усложнять не нужно, — говорила Морин. — Я лишь предлагаю сделать один из уже запланированных тематических сетов целиком черно-белым и в духе Гарри Кларка*. Знаете, о ком я говорю?

Шона кивнула.

— Да. Художник-иллюстратор. Кажется, иллюстрировал произведения Эдгара По.

— И Андерсена, Гёте и еще многое, — Морин откинулась на спинку дивана, закинула одну ногу на другую, продемонстрировав бежевые лодочки от Джимми Чу. — Захотелось ввернуть во весь тот гламур, что у нас получается, немного готического сюра, магии и мистики. Декорации и реквизит я обеспечу в кратчайшие сроки, с гримерами все проработаем тоже быстро. Но это, конечно, лишь в том случае, если Кейран одобрит идею.

Она посмотрела на притихшую Шону.

— Ну, вот такая у меня паранойя приключилась. Что скажете? Не очень вас напугала? — Морин послала собеседнице ослепительную улыбку.

— Совсем не напугали, — Шона в ответ тоже попыталась улыбнуться. — Мне ваше предложение кажется интересным. Может получиться действительно что-то очень эффектное. Если Кейран подхватит вашу идею, то у него все выйдет здорово.

— Вот именно — если подхватит! Ведь большая часть уже отснята, а я взялась пугать Кейрана внезапным наплывом революционных идей. Он ведь очень занятой человек. Так?

— Да. Его время расписано по минутам, — бесцветным голосом ответила Шона. Она почти взяла себя в руки и постаралась сохранять деловой тон, запрятав личные переживания подальше и поглубже.

Но Морин явно что-то заметила.

— Вы кажетесь чем-то расстроенной. Или усталой, — сказала она, чуть наклоняясь к девушке и легко касаясь ее руки. — Что-то случилось?

Шона чуть вздрогнула от неожиданного прикосновения, быстро взглянула на сидящую рядом женщину. Сегодня Морин напоминала цветок экзотического ярко оранжевого ириса: в зеленом облегающем платье, с тяжелым низким узлом рыжих волос, лежащем на белой, казавшейся хрупкой, как стебель, шее.

— Вы уж простите меня, — сказала Морин, — я иногда бываю чересчур любопытной и приставучей. Просто вы с Кейраном мне очень нравитесь. Красивая, гармоничная пара. И работать с вами одно удовольствие. У вас с ним прекрасный тандем, во всем.

Рот Шоны дернулся, она сжала губы, стараясь сдержаться, чтобы не прикусить их до крови изнутри.

— Да, наверное, — выдавила она. И больше не смогла ничего сказать.

Это все свыше ее сил. Она явно поторопилась, слишком быстро сдалась, совсем не боролась за их отношения. Да еще дала Кейрану героическое, но очень опрометчивое обещание сохранить деловые отношения до конца проекта. Вряд ли она выдержит находиться рядом с ним все это время и изображать, будто ничего не случилось.

Шона больше не считала правильным приносить себя в жертву благородству и порядочности. Пребывание в таком надрыве может оказаться совсем не движением к катарсису, а бессмысленным статичным адским пламенем.

Они с Морин продолжили говорить, и Шона еще пару раз увернулась от попыток хозяйки дома подобраться к причине ее внутреннего состояния.

Она ушла от Морин с противоречивым чувством, ловя себя на мысли, что ослепительная неприступная «королева» вызвала у нее желание рассказать ей все, что накипело. Выложить как на духу, словно давней закадычной подруге. Таковых в жизни Шоны не водилось со школы, были лишь многочисленные знакомые, с которыми она проводила время, не обременяя себя излишней откровенностью ни с их, ни со своей стороны.

Впервые она испытала потребность потолковать с кем-нибудь по душам, не переваривая все в себе. До сих пор и переваривать было нечего, потому что никаких проблем она не испытывала и ни в чем таком не нуждалась. Шона думала, что к тридцати годам у нее было все, что можно желать — красота, молодость, здоровье, достаток и красивый и талантливый любовник, который понимал ее и не подчинял исключительно своим потребностям и интересам.

Вот только понимал ли?

Ну, да, она не хотела детей. Что с того? Мало ли пар живут, не обременяя себя потомством? Вряд ли это стало основной причиной их разрыва, но впервые Шона почувствовала себя… искаженной.

Ведь женщине положено хотеть детей от любимого мужчины, разве не так?

Но вот она не хотела делить своего мужчину ни с кем. И не желала, чтобы кто-то покушался на его внимание к ней. Он мог бы стать единственным для нее, а она для него. Однако Кейран подобную перспективу не оценил.

…Кейран позвонил ей только сегодня ближе к вечеру, хотя она ждала его звонка еще вчера. Он поинтересовался, как она себя чувствует, вкратце рассказал, как обстоят дела с заказом в Столице. Его голос был таким же, как всегда — дружелюбным, мягким, спокойным. И теперь Шона знала, что еще и равнодушным. Неужели он всегда был с ней таким, а она просто не понимала этого?

— Что там за идеи у Морин? — спросил он.

— Ах, да. Ничего особенного, ничего глобального, — отозвалась Шона. — Я даже думала не беспокоить тебя этим до твоего возвращения.

— И все же?

Шона подробно передала ему разговор с Морин, естественно умолчав о попытке женщины выяснить, что между ними происходит.

— Хочет сюра и готики, значит? Что ж, не так страшно, как можно было себе представить, — заключил Кейран. — Ладно, если она берет на себя обеспечение реквизитом и прочее, то я не против. На сроки это не повлияет, а некую интересную деталь в проект внесет. В общем, неплохая идея, мне нравится.

— Хорошо, — отозвалась Шона. — Я поеду к ней сегодня, передам, что ты согласен с ее идеями и…

— Не спеши говорить, что я целиком и полностью согласен. Скажи, что идея показалась интересной, и я обещал ее обдумать, — перебил ее Кейран. — Не стоит давать Морин палец — руку отхватит. Придумает еще что-нибудь.