Джокер в колоде - Пратер Ричард Скотт - Страница 32

• Предыдущая
• 32/42
• Следующая

За каждым столиком — две, а то и три женщины. И мужчины — или в одиночестве, или в компании. Возле пианино — батюшки светы! — сидел Гораций Лоример. Он наклонился к пианисту, перед ним высился бокал с розовым коктейлем. Пианист запел, обнажая ряд белых зубов: «Слава Господу за маленьких… мальчиков…» — и улыбался, улыбался Горацию Лоримеру.

У меня за спиной послышался перезвон стекла, и я повернулся к бару. Джерри ополаскивал бокалы, прокручивая их в воде. Я поймал его взгляд и кивнул. Он состроил сердитую мину, потом, видно, признал меня.

Слева от меня, напротив пианино, задрапированная пурпурными шторами дверь вела в другую комнату. Я ткнул пальцем в ту сторону, и Джерри кивнул. Я вошел за шторы и огляделся. В комнате было пусто, стулья подняты и расставлены на столах. В глаза бросились две двери с табличками «Девушки» и «Парни». Должно быть, это комнаты для особого отдыха завсегдатаев.

Вскоре появился Джерри.

— Если не ошибаюсь, Шелл Скотт? Я кивнул.

— Послушай, прошло года два с тех пор, как мы виделись в последний раз.

— Это правда. А ты продолжаешь стричь баксы, Джерри?

Он хмыкнул.

— Ты же знаешь.

— А если я тебе предложу двойной навар?

— За что?

Я слегка раздвинул шторы и показал.

— Человек возле пианино. Ты его знаешь?

— Старый толстяк? Конечно… Лоример. А что он натворил?

— Значит, ты его и раньше здесь видел?

— Конечно, много раз, он здесь постоянно ошивается. Но я знаю его и его жену еще с Сан-Франциско, я много раз их обслуживал, когда работал в «Лупо». Ты помнишь «Лупо»?

Это название растормошило мою память; ах, «Лупо» — бар, где я познакомился с Джерри.

— Он заходил сюда много раз, но со своей женой появился впервые всего неделю назад.

— С женой? Они сейчас оба здесь?

— Конечно. Они с Гердой приходили сюда раза два вместе. Хотя, понятно, никогда не сидели за одним столиком. — Он зевнул, как человек, которому наскучила всякая несущественная дребедень.

— Так она здесь? — Я помню, Лоример говорил, что его жену зовут Герда и будто бы она в Сан-Франциско.

Джерри подавил зевок, кивнул и показал прямо на столик, где сидела Герда, показал прямо на проклятие смерти, на шлюху из ада, на беловолосое привидение.

— Это и есть Герда, — сказал Джерри. Я подмигнул и многозначительно заметил:

— Там не на что смотреть, да?

— А кто смотрит? — поразился он. — Кого интересует такая корова?

Его фраза воскресила в памяти еще один эпизод — дело, которым я занимался, когда познакомился с Джерри. Это было преступление на почве страсти: один молодой парень, оттягивавшийся за столиком в «Лупо», убил другого юношу, размозжив ему череп позолоченной статуэткой праксителевского Гермеса. Мне показалось весьма странным совпадением, что Джерри, знавший Лоримера еще со времен «Лупо», теперь обслуживает его здесь, в «Пурпурной комнате». Хотя на самом деле ничего удивительного. Таких баров, как этот, не так уж много, а «Лупо» был точно таким же заведением.

В моей голове творилась неразбериха, мысли путались. Что за черт? Как здесь оказалась Ева, о чем она говорит с Гердой — женой Лоримера? И вообще, почему она здесь?

Лоример отхлебнул свой розовый коктейль, соскользнул со стула и направился в нашу сторону. Возможно, в комнату с вывеской «Парни».

— Джерри, здесь есть запасной выход?

— Конечно, как раз на парковочную стоянку. Некоторые посетители предпочитают заходить в бар с этой стороны, а не через парадный вход.

— Покажи мне.

Лоример притормозил у столика и заговорил с Гердой. Потом он что-то сказал Еве и снова зашагал к нам. Я достал двадцатидолларовую бумажку, сунул ее Джерри, а тот уже направился к заднему выходу.

Он распахнул дверь, я проскользнул и бросил напоследок:

— Ты меня не видел, Джерри. Ноги моей здесь не было.

Он кивнул и закрыл за мной дверь. Перед тем как она захлопнулась, я заметил, как Лоример зашел за пурпурную штору. Я огляделся по сторонам: десять или двенадцать машин, среди них белый «тиберд» Евы. За стоянкой виднелась аллея. Я вошел в нее и рысью припустил к своему «кадиллаку».

Минут через двадцать из «Пурпурной комнаты» вышел Лоример и остановился под навесом. Он был один. Я припарковался в полуквартале от бара, развернув машину к Уилширскому бульвару. Служащий вывел автомобиль Лоримера; тот торопливо развернулся и поехал в сторону Уилшира. Я сел ему на хвост. Он оставил машину у обочины перед «Стандишем» и вошел в отель. К тому времени, когда я припарковался и двинулся за ним, он уже скрылся из виду. Стрелка показывала, что лифт поднялся на верхний этаж, где находились номера люкс.

Я подождал, когда лифт опустится в вестибюль. Здесь было самообслуживание, поэтому я нажал на кнопку, и кабинка поползла вверх. В голове царила сумятица. Лифт остановился, я вышел в коридор, где размещались два номера люкс. Тот, что справа, занимал Лоример. Я шагнул к его двери и нажал на кнопку.

Прозвучал тихий звонок, похожий на гонг.

Ручка щелкнула, дверь открылась.

Она стояла там в узком, облегающем фигуру платье почти такого же оттенка, как ее глаза.

И ее волосы не были белыми — наоборот, черные как смоль.

Ева.

Сам удивляюсь, но я никак не отреагировал. Наверное, оттого, что в последние несколько часов моей нервной системе пришлось пережить слишком много потрясений. А может, это был эффект калейдоскопа: все, что за этим стояло, было перепутано где-то внутри меня и вдруг начало складываться воедино.

Я пока просто стоял словно набрав в рот воды и пялился на Еву. Кажется, она тоже была потрясена, но быстро пришла в себя:

— Шелл, какого черта ты здесь делаешь? Что тебе нужно?

Она говорила — или, может, мне просто казалось, что она говорила, — очень медленно, вставляя между словами значительные паузы, давая свободу и пространство каждому слову по отдельности и окружая его весомой многозначительностью.

Я ничего не ответил, шагнул вперед и шире распахнул дверь. Она попятилась, круто повернулась и пошла по лавандовому ковру к белому дивану, где мы с Лоримером сидели накануне вечером. Ее пиджак лежал на спинке дивана, а перед ним на полу стояла большая черная сумка.

Теперь она говорила резко и зло:

— Очень странно, что ты явился сюда. Я просто зашла повидать Лоримера, я была здесь раньше случайно, всего один раз, но мне нужно было срочно спросить его кое о чем. И тут же являешься ты.

Она остановилась возле дивана, нагнулась и подняла сумку, а потом посмотрела мне прямо в лицо. Я подошел к ней и остановился в двух шагах. Ева потеребила пальцами кожаную завязку и открыла сумку. Пошарила внутри, ища что-то, и как раз в этот момент в дверях появился Гораций Лоример. На нем был шикарный халат, расшитый бисером, белый шелк или атлас блестел и переливался всеми цветами радуги. В этом наряде он смахивал бы на принца из Хамаду или Самарканда, если бы не круглое, толстое, розовощекое лицо Санта-Клауса.

Он меня тотчас узнал, как только я повернул голову. Лоример замер, будто наткнувшись на невидимую преграду, его нижняя челюсть отвисла, и вдруг он… завизжал. Это был пронзительный, но писклявый, душераздирающий визг — так может кричать напуганная женщина. Не мешкая ни секунды, он метнулся назад в комнату.

И вот это произошло. В тот же самый миг. Что-то случилось со временем — оно стремительно убыстрилось почти так же, как в том странном фильме Джима. Как бы под воздействием какого-то толчка у меня возникло чувство — и это не просто плод моего воображения, — что в группе клеток моего мозга на самом деле происходят какие-то физические изменения, возможно, пока неведомые науке. Все, что уже произошло, все, что я слышал или сделал за последние несколько дней, ярко вспыхнуло в сознании и предстало передо мной: десятки разрозненных кусочков слились в одно целое без трещин и помех, все встало на свои места, и я понял. Ясно и четко.

• Предыдущая
• 32/42
• Следующая