Любовь четвертого уровня (СИ) - Паг Ольга - Страница 3

На следующее утро температура у нее поднялась до 39,2 , огнем горело горло, и нос отказывался дышать. (Архангельск, до свидания, Архангельск, до свидания!) Майкина мама вызвала на дом врача и ушла на работу. Часов в десять утра раздался звонок в дверь, и Майка поплелась ее открывать. На пороге стоял доктор. (Да что ж за невезуха такая. Ну, почему не пришла старая грымза с горчичниками. Нет же! Стоит, глаза пялит! На вид не больше тридцати. Кольца нет. Красавчик.) Майкины гормоны взыграли выше крыши. "Проходите", - хриплым голосом сказала она, шлепая за ним в тапочках на босу ногу и расстегивая пуговки на пижаме. "Извините, я прилягу", - продолжила она и, как мартовская кошка растянулась на кровати.

Врач пощупал Майке пульс, заглянул в горло, с отрешенным видом послушал дыхание. Майка все это время пыталась поймать его взгляд, но он упорно не смотрел ей в глаза. Наконец он сделал запись в карточке и сказал: "Легкие чистые, красное горло, но это пройдет. Если температура не спадет через три дня - вызывайте врача". Майка обиженно наблюдала, как врач выбрал из оставленных мамой лекарств нужные: "Вот эти три раза в день, эти по одной утром, а этим полощите горло. До свидания".

- Вот вы уйдете, а я тут умру одна, - встрепенулась Майка, оторвав голову от подушки.

- А вы не суетитесь, ложитесь, а то при такой температуре может и тошнить. (Отличная идея!)

Как по заказу у Майки ком покатил к горлу и она, откинув одеяло, рысью понеслась в туалет.

- Вот и славно, красавица, - произнес врач и вышел из квартиры.

Майка вернулась, плюхнулась на кровать и уснула. Болезнь затянулась почти на две недели. Социальные сети она не жаловала, поэтому наткнувшись на мамину коллекцию индийских фильмов, достала из антресоли старый кассетник, и рыдала дни напролет под шуршание пленки и скорбные песни династии Капуров.

(У меня наступили выходные дни, и я, наконец-то, поведаю вам, почему Майка кидается на мужиков, как комар на голую задницу и какую роль сыграла в этом её бабка)

Вот какая была история. Лет 8 назад, когда Майка была тощей нескладухой, в деревне ее бабки (кстати, зовут ее Аленой Ильиничной), жила одна слепая на один глаз и очень злющая на язык, старая дева тетка Октябрина. Втихаря вся деревня звала ее бесноватой, потому что-то орать она начинала по любому поводу и на всех без разбора. И хотя око у нее было одно, ходили слухи, что оно у тетки очень сглазливое. Мужики местные шарахались от нее во все стороны, а она плевала им вслед и пророчила всякие гадости, многие из которых по невероятным причинам сбывались. Один заезжий работяга по дури своей и по незнанию, был заманен ею в дом якобы за бутылкой водки. Потом трясясь и стуча зубами о стакан, предложенный сердобольными мужичками, с ужасом рассказывал, что Октябрина прокляла его мужское начало до седьмого колена, за то что он, увидев ее выпавшую из халата обвисшую грудь, не позарился на эти девичьи прелести, а бросился бежать, перевернув по ходу ведро с ночными Октябриниными отходами. Она орала так, что попрятались все деревенские собаки. Бедный работяга уехал в этот же день, и о судьбе его ходили страшные слухи.

Бабка Алена жила в неприятной близости от бесноватой. Были они соседями и имели общий забор вдоль огородов. У нее тоже было свое прозвище в деревне. За хорошее знание трав и умение заговаривать зубную боль звали ее Знахаркой. Алена в жизнь соседки не лезла, на ее выходки внимания не обращала и вообще старалась с ней поменьше общаться.

И надо же было такому случиться, что в одно августовское утро, именно тогда, когда бабка уехала провожать Майку и ее мать в аэропорт, две ее козы нашли лазейку в заборе, пролезли в соседский огород и пожрали там всю капусту, что Октябрина посадила для засолки на зиму.

Такого ора деревня еще не слышала. Все жители сбежались к ее дому и, узнав в чем дело, расселись на пригорке, в ожидании возвращения бабки Алены. Намечалось грандиозное театрализованное ток-шоу.

Бабка Алена вернулась довольно быстро, но вошла во двор не с центрального входа, а с заднего, через сад, по дороге набрав яблок - паданок, чтобы побаловать коз. Не обнаружив своих любимиц в загоне, Алена начала метаться по двору с причитаниями о безвременной утрате Маньки и Черемушки. Услышав родной голос, обе козы призывно заблеяли за соседским забором. Бабка Алена заглянула в щель между штакетинами и обнаружила, что Бесноватая с самым наглым видом доит ее Маньку. Бабка кричать не любила, вот и в этот раз она, молча взяла из таза замоченное полотенце, на ходу его отжала и выскочила за калитку. Не ожидавшая ее выхода толпа ахнула и потянулась за ней в сторону Октябрининых ворот. Алена не торопилась. Она тихо отворила калитку, прошла по дорожке к дому и остановилась в шаге от "доярки". Та ничего не подозревая усердно дергала козу за вымя, пока не получила по голове мокрым полотенцем. С воплями: "Помогите, убивают", она кубарем повалилась с лавки, сбила с ног козу и опрокинула кастрюлю с молоком. Пытаясь встать и матерясь почем свет стоит, она получила второй удар по спине. Привязанные козы орали истошным криком, вертелись и мешали ей подняться, повисшие на заборе селяне гоготали и свистели, а бабка Алена молча продолжала экзекуцию.

- Я тебе покажу, как чужих коз доить, - поправляя вырвавшуюся из-под косынки прядь волос, сказала Алена. Она еще раз шмякнула соседку полотенцем и начала отвязывать ошалевших коз.

Октябрина поднялась, но на радость всем зрителям, отвязанная Манька метнулась от нее в сторону, сметая по пути развешанное между кустов на веревке хозяйское исподнее. Подцепив на рога панталоны из веселого ситчика, коза выскочила из ворот и помчалась вдоль улицы, взбрыкивая ногами и мотая головой, пытаясь сбросить пугающую тряпицу. За ней погнались соседские дворняги, и, подхватив упавшие, наконец, панталоны, долго трепали их на деревенской площади.

В этот момент у забора кончился заряд прочности, и под тяжестью насевшего на него люда он рухнул, похоронив под собой грядки с помидорами. Бесноватая заверещала высокочастотными волнами и кинулась разгонять толпу. В это время бабка Алена отвязала Черемушку и спокойно выводила её со двора. Соседка кинулась к ней, схватила за рукав и на редкость тихо прошипела:

- Твои козы сожрали мою капусту, что мне теперь солить?

- Так ты из-за этого? ... Я свою тебе отдам.

- Не надо мне от тебя ничего. Да чтоб ты провалилась, да чтоб козы твои сдохли, да чтоб (внимание!!!) внучка твоя шалавой стала.

Этого бабка Алена не стерпела и, вырвав рукав, сказала:

- А твой внук пусть женится на моей шалаве.

- А у меня нет никакого внука, - хохотнула Октябрина.

- Ну и дура. Катись отсюда, - Бабка плюнула ей в ноги и потянула козу со двора.

Толпа к тому времени рассосалась, боясь проклятий. Бесноватая постояла посреди двора, метнулась в дом, собрала чемоданы и укатила на ближайшем автобусе в неизвестном направлении.

А с бабкой Аленой стали происходить странные вещи: сначала она провалилась в погреб и сломала руку. Потом заболели козы, и их пришлось забить на мясо. Купив на рынке двух молодых козлят, бабка подумала о том, что если это действительно проклятье, то Майку надо спасать. Пока та не блистала красотой, за нее бабка не волновалась, но в последний приезд она заметила намечающиеся во внучке перемены . К ним она отношения не имела, но вот оградить от проклятья попыталась. Вот и сижу я теперь в ее голове, охраняю от напастей. Так что вы ее не осуждайте, она не понимает, что творит.

Майка выздоровела и сразу же поехала на вокзал за билетами. От своей идеи отправиться в лагерь она не отказалась. Взяв в аренду амуницию уже через три дня попрощавшись с мамой, Майка села в поезд и через сутки стояла у ворот небольшого по территории лагеря под названием "Бурная река". Майка предъявила путевку начальнику, вернее начальнице лагеря, и, получив поздравления с началом обучения, прошла в свою палатку. Там ее встретила симпатичная девчонка, с которой Майке предстояло делить жилище ближайшие две недели.