Невеста для демона страсти (СИ) - Борисова Алина Александровна - Страница 20

И он откидывается на спину и тянет меня за собой. Я провожу пальцами по его горлу — открытому, беззащитному. Чувствую, как он сглатывает. Наклоняюсь и целую — в подбородок, затем все ниже, ниже… Оглаживаю руками его плечи, ласкаю предплечья — действительно накачанные, сильные. Разыгравшегося коня — наверное, остановят. Глажу рельефную грудь, касаюсь языком его темных сосков. Чувствую сдержанный вздох, ощущаю, как бешено бьется его сердце. Вчера оно не билось? В самом деле?

Спускаюсь на живот. Он чуть вздрагивает, когда я покрываю его поцелуями, и это приятно. Он прав, это невыразимо приятно — ласкать его тело, неподвижное, замершее, словно отданное тебе на откуп. Провожу пальцами по темной полоске волос, уходящих за пояс штанов. Медленно целую его кожу — по самому нижнему краю, даже чуть приспуская вниз его натянувшиеся без меры штаны.

— Расстегни, — шепчет он мне хрипло.

У-у, какой ты быстрый. Провожу ладонью по застежке. Чуть сжимаю руку, пытаясь нащупать то, что там скрывается. Он стонет. Я резко скольжу вверх, накрывая его своим телом, прижимаясь к нему, находя губами его губы. Он отвечает. И гладит меня по спине, и оказывается сверху.

— Трусиха, — сообщает с улыбкой. — Боишься идти до конца, да, Роззи?

— Я не боюсь, я просто туда не спешу.

Смеется.

— И все равно мне с тобой повезло, — доверительно шепчет мне на ухо. — Ты даже не представляешь, как.

— Ты сам выбирал.

— Я был ограничен в выборе. Весьма и весьма ограничен, — он целует мне шею, снова и снова, покрывая цепочкой жарких, чувственных поцелуев. — И знаешь, этой ночью я тоже совсем никуда не спешу.

И он еще долго целует меня — всюду, лаская губами и языком каждый миллиметр кожи. И только когда мое тело начинает буквально зудеть от бесконечных ласк, а живот скручивать от мучительной неудовлетворенности, он овладевает мной, входя медленно, но неотвратимо, сегодня — глядя прямо в глаза. И я не закрываю глаз, я хочу его видеть, того, кто владеет мной — во всех смыслах. Хочу запомнить каждую черточку его лица — даже если завтра он пожелает его вновь сменить. Герцог? А был ли герцог? Его вчерашний облик уже кажется мне нереальным, выдуманным. Вчера в карете со мной был этот мужчина. А он выглядит так… Действует так… И врывается в мое лоно именно с этим выражением лица.

Я дышу все чаще, и все сильнее обнимаю его за спину, вдавливая в его кожу пальцы, царапая ногтями, я хочу, хочу, хочу, чтоб он двигался активней, врывался в меня все глубже, и помог мне достичь, наконец, этого невыносимого, невозможного, недостижимого… Его очередной удар словно взрывает солнце у меня внутри, и я кричу, не в силах вынести эту боль — или это блаженство, и опадаю на землю лепестками розы. Он догоняет меня спустя пару сильных, резких толчков и со стоном придавливает меня всем весом. Улыбаюсь. Мне нравится эта тяжесть.

Тюремная камера, куда был препровожден герцог Раенский сразу по прибытии в тюрьму Сэн-Дар, поражала аскетизмом разве что по сравнению с его дворцовыми покоями. Кровать была застелена свежим бельем и была достаточно просторна для полноценного и комфортного отдыха. На столе красовалась ваза с фруктами, мягкая обивка придвинутого к столу кресла была практически новой. Цвет морской волны, правда, вышел из моды еще в прошлом сезоне, сейчас больше ценился фисташковый, ну да это, все же, тюрьма. Книжный шкаф, к сожалению, тоже не мог похвастаться новинками, а гардероб вообще пока пустовал — но последнее ненадолго, слуг уже известили.

Три небольших зарешеченных окна выходили на внешнюю сторону замка и позволяли любоваться лугами, а так же лесом за ними. Дорога, ведущая к тюрьме из столицы, в поле зрения тоже частично попадала. Так что при желании можно было коротать время, высматривая спешащих в замок королевских курьеров. Однако герцог Александр предпочел умыться после дальней дороги (благо, умывальные принадлежности в небольшой туалетной комнате оставить не забыли), и лечь спать. День был долгий и крайне насыщенный, полноценный отдых не помешает.

Но выспаться толком не получилось. Лязг и скрежет отпираемых засовов был способен поднять и мертвого. Герцог поморщился и сел на своем тюремном ложе. Если его разбудили только затем, чтоб подать ему ужин — он точно кого-нибудь прибьет!

Но, как оказалось, не только. Его царственный кузен решил составить ему компанию за ужином, дабы обсудить все возникшие проблемы лично. Вот за что он любил Георга — вспыльчивым дураком, вроде того же Хуана Мигеля, он не был никогда. И все же прислушивался к тому, что докладывает ему его глава Тайного Сыска. Как бы ни были порой невероятны эти доклады.

— Значит, теперь эта болезнь поразила тебя? — неторопливо начал его величество, пригубив вина из хрустального бокала и наколов кусочек сыра на изящную серебряную вилку.

— Болезнь? — позволил себе уточнить Александр.

— Кровавая брачная звездочка без посещения храма и встречи с невестой, — милостиво пояснил его царственный кузен. — Или ты расскажешь мне сейчас, что действительно женился на этой Роуз Элизабет Ривербел в поселке Сторин графства Хатор двадцать шестого июля сего года в двенадцать часов пополудни?

— Двадцать шестого я был в Марбуре, и вам это из… Что? Простите, ваше величество, вы сказали, свадьба прошла в поселке, в графстве… Вы нашли ее? Я имею в виду, там действительно была свадьба, и эта Роуз Элизабет — она действительно существует, и она вышла замуж в присутствии свидетелей… за меня?

— И чему ты теперь удивляешься? Разве не ты рассказывал мне с пеной у рта, что именно так оно все и бывает?

— Рассказывал, да. Но одно дело — читать о подобном в архивных документах, допрашивать свидетелей, с трудом припоминающих события многолетней давности, и надеяться, что где-то в этом спрятан подвох, что кто-то врет, и скорее всего жених, избавившийся от своей невесты… А теперь, — герцог задумчиво рассматривал нежданное украшение на собственной ладони. — Вы бы знали, ваше величество, какая это адская боль — положить ее на алтарь.

— Не знаю, — пожал плечами король. — Когда я заключал свой брак с ее величеством, это было исключительно приятно.

— Мне не столь повезло, — сдержанно отозвался герцог. И перешел к тому, что его волновало: — Значит, вы проверили, ваше величество? Нашли место свадьбы, нашли свидетелей?

— Тебя это удивляет? Эта история поставила нас на грань войны с Марбуром, и ты ждешь, что мы все тут будем сидеть и ждать тебя и твоих объяснений? Разумеется, я велел немедленно проверить все факты. И, вне зависимости от результатов проверок, ты арестован, снят с должности, лишен права появляться при дворе и еще ряда привилегий…

— Права появляться при дворе мне будет особенно не хватать в этих стенах.

— Да прекрати. Ты же понимаешь, что я вынужден действовать жестко. Хосе Мигель должен видеть, что подлый предатель, пытавшийся рассорить два исконно дружеских королевства, действовал по собственному умыслу, и теперь жестоко наказан, а мы по-прежнему стремимся к миру и готовы заключить союз… Черт, и вот кого мне теперь ему предлагать? Не наследника же? Марбур слишком мелок, чтоб жертвовать им столь крупную фигуру. Да и на младших принцев были планы…

— Придется забыть о планах. Вы не думали, ваше величество, что цель неизвестных в этот раз не просто украсть девушку или наградить меня несуществующей женой, но добиться войны между нашими странами? И тогда следующий принц королевского дома Иглезии, поджидающий у алтаря принцессу Марбурскую, тоже может внезапно оказаться женатым? И Хосе Мигель просто вынужден будет объявить нам войну, даже если это последнее, чем он вообще хочет в жизни заниматься.

— И что же ты предлагаешь? Может, просто объявим им войну сами за поджог нашей дипломатической миссии? Так они уже казнили виновных.

— Оперативно. Нет, войны все же попытаемся избежать, тем более что нам так явно дают понять, что готовы выслушать наши извинения и предложения… Пошлите туда обоих младших принцев.