Проект «Оборотень» - Земляной Андрей Борисович - Страница 18
- Предыдущая
- 18/38
- Следующая
Судя по остекляневшим глазам, мой старинный друг и сослуживец Эркен Джаналов пребывал в коме или около того. Но это тьфу для препаратов безвестных кудесников из НИИ тонких химических технологий. Уже через три минуты он расслабленно хлопал ресницами, пытаясь собрать мысли в кучку.
– Я, что, преставился?
Я рассмеялся.
– Нет, дорогой. Это пока еще не тот свет. И я не архангел с трубой.
Он подвигал шеей, и я почти явственно расслышал скрип шейных позвонков.
– Все. – Я положил руку на его плечо. – Собирай мозги, и попрыгали.
– А они? – проскрипел Эркен, имея в виду братков, развалившихся вокруг в живописных позах.
Я с сомнением осмотрел свою обедневшую аптечку.
– Ну, может, еще на двоих хватит…
– Тогда Волка и Сника!
«Разумно», – похвалил я выбор Эркена. Эти двое были, пожалуй, лучшими штурмовиками в нашей неспокойной компании. Остальные пока пусть подождут лучших времен. А уж эти запалят хвост оборзевшим аборигенам…
Еще через десять минут слегка обалдевшие от химикатов и всего, что произошло, ребята, получив GPS и всяческие инструкции и рекомендации по поводу извлечения аварийных контейнеров и непопаданию в подобную ситуацию, уползли в ночь.
Так. Уже легче. Я действительно испытал облегчение, выпустив эту злобную троицу наружу. Даже если я спалюсь на хрен, эти дожгут здесь все и без моей помощи.
Но среди лежащего вповалку служивого люда я заприметил еще одного человечка, которого здесь, в принципе, быть не должно. Дородный батюшка в грязной, местами разодранной рясе и спутанными волосами был тем человеком, на которого я извел свой последний шприц-тюбик.
Он тоже долго хлопал глазами, а когда открыл рот, собираясь что-то сказать, я не очень вежливо прикрыл его затянутой в перчатку рукой и приложил указательный палец к губам.
Он сразу все понял, даром что служитель культа, и мелко закивал головой. Ну и славненько.
– Ты кто? – прошептал хрипловатым голосом оклемавшийся поп.
Я подумал секунду, подбирая точный аналог, и так же тихо ответил:
– Государев палач.
Он снова кивнул, но уже печально.
– Они же не ведают, что творят…
Я прервал его.
– Для начала я и сам пока не ведаю, что тут происходит. Может, просветите?
Батюшка горестно вздохнул, оправил рясу, провел рукой по седым волосам, огладил бороду и попытался было схватиться за крест, которого не было. А не найдя его на привычном месте, поп вздохнул еще более тяжко.
– Примерно с год назад, на Марью-великомученицу, разбудил нас гром великий. Все, кто ходить мог, из домов повыбежали. Думали сначала – ероплан рухнул, но потом на лугу узрили ямину огромную. Ямина та водою из озера вначале напиталась, а потом все стихло. Через какое-то время стали замечать, что в яме и озере вода стала прибывать. Причем быстро. Тогда еще пьяный Киря полез в яму за каким-то лешим и утоп. На моих глазах это было. Враз человека не стало. Как дернули его на глубину. И сразу в воде будто кто молоко разлил. Так мутно-бело все стало. Я тогда еще предлагал пару мин бросить от греха. Не послушали, ироды. Потом вся эта бесовщина и началась. Явления всякие, словно бы чудеса. – Он неожиданно зло сплюнул на пол. – Прости мя, Господи! – и двуперстно перекрестился. – Только от водяного этого чертовщиной за версту несет. Дьяк у меня ночью поперся на берег, прости, Господи, дурака, с иконой. Изгнать беса, стало быть, хотел. И пропал. А через два дня этот водяной ликом стал ну чисто Христос с иконы нашей, и заговорил словами дьяконовыми. Тот тоже, кроме «Жития», не знал ничего. Я и так нашим остолопам, и этак! Да куда мне против расчудес ентих. Тут и народишко, смотрю, вроде как умом тронулся. Кто на озеро новое молиться ходил, те вовсе пить перестали. Ходят, словно истуканы, а в глазах муть стоит. И по всем берегам словно шелков моток размотали. Тоненько так, серебряно. Только кто на ту нить наступил, прежним уже не воротился.
Ваших-то, кто на нитку ловился и дураком не стал, полумертвых в этот барак сносили. А кого и в озеро бросили. Водяного умасливать. Ну и водяной этот… тоже.
– Что «тоже»?
– А то: если из того озера студня набрать, в какой вся вода из него превратилась, да тот студень к ране приложить, то через час или мене от раны один шрам будет. Да и тот к утру истает. Мужички наши сначала сами лечились, а потом, кто посметливей, в город подались. И стали к нам гости высокие захаживать. Прилетит такой на ертолете, походит кругами, с водяным поговорит, зачерпнет студню и летит себе восвояси. Только у энтих глаз не от озера мутный. Он с рожденья такой. И душа у него мутная. Глянешь такому в очи, так в три дни не отмыться.
Старик все говорил и говорил, а я наматывал его слова на диктофон и сумеречно размышлял, что мне делать со всем этим инопланетным вторжением.
Теперь становилось ясно, почему не сработал ядерный заряд. Видимо, высокие покровители здешних чудес решили не портить экологию и получить все дивиденды сполна.
Занималась заря. Небо сквозь дыру в потолке уже не было серым, а голубело близким рассветом. Знаток этих мест, батюшка, канул в предрассветную синь знакомой ему одному тропкой, а я собирался уже податься в близкий лес, когда с караульной вышки сухо щелкнул одиночный выстрел. Вполне удачный, с моей точки зрения, так как взметнул только облачко пыли далеко в стороне. Диким зигзагом, сбивая прицел-стрелку, я рванул к перешейку между озерами, собираясь по нормальной воде переплыть на ту сторону. Но, ступив на то, что казалось водой, я обнаружил твердую и прозрачную, словно стекло, поверхность под тонким, всего в пару сантиметров, водяным слоем. Было похоже, будто я двигаюсь по ребру огромной чаши.
Когда, казалось, другой берег уже так близко – протяни руку и достанешь, я глянул себе под ноги и обмер. На глубине, сквозь хрустально – прозрачную жидкость, было видно, как колыхались странные, похожие на сдувшийся футбольный мяч с хвостиком, тени. И только разглядев повнимательнее хвостик, напоминавший размахрившийся на волоконца канат, я понял, что это. А поняв, похолодел. Человеческие мозги, вкупе со спинным, и всеми стволовыми нервами, неведомо как отделенные от тел, плавали там у самого дна. Почему-то я твердо знал, что мозг еще жив.
Я только вздохнул, переводя дыхание, когда сильнейший удар швырнул меня в воду, и, пропахав по жесткому водоразделу между озерами несколько метров, я въехал носом прямо в кусты.
То, что меня подстрелили, это понятно. Вопрос, насколько качественно. Сквозь горячую боль я аккуратно подвигал левой рукой. Вроде кость не задета. Это хорошо. Пуля, судя по крови на передней стороне плеча, прошла насквозь. Тоже неплохо. Моя замечательная, густая, словно сироп, кровь медленно просачивалась сквозь ткань. Поскольку я уже достаточно налюбовался своей новой дыркой, самое время оказать себе первую помощь. Чертыхаясь от боли, я отполз поглубже в кусты и замер. Вокруг, перламутрово переливаясь, везде, куда глаз хватало, змеились серебряные нити. Стоит мне снять куртку – и все. Привет. Ладно. Посмотрим на чудо естественной регенерации. Кровь уже схватилась плотной корочкой и больше не текла. Но стоило мне высунуться из куста, как над головой звонко вжикнула пуля. Ну, гад! Погоди, я тебя достану…
Собирать винтовку одной рукой в лежачем положении было, мягко говоря, неудобно. Я шевельнул ветку и, сориентировавшись на звук выстрела, в быстром темпе трижды нажал на гашетку. Вдалеке что-то вскрикнуло, хрустнуло, и через паузу раздался глухой звук падения.
То-то же! А то развел тут тир, понимаешь…
Нити, переплетавшие куст, вились так густо, что нечего было и думать пролезть сквозь них. Сам я был настолько мокрый, что пользование электрошокером имело бы вполне ощутимые обратные последствия.
Если я еще и не в вагоне для некурящих, то, во всяком случае, сильно рядом. Одну из немногих вещей, которые я мог сделать, я сделал, состыковав радио и диктофон. Спутниковая радиостанция сделала исповедь священника достоянием узкого круга общественности. Хорошо, что не нужно ползти через линию фронта, доставляя разведданные. А плохо то, что линии фронта нет. Вокруг своя земля. Вот только крысы на ней завелись. Большие такие, кусачие…
- Предыдущая
- 18/38
- Следующая
