Подпусти меня ближе. Раунд 2 (СИ) - Angel-of-Death - Страница 39

«Океу, скоро буду. Я уже еду в маршрутке».

«Збс. Жду».

Я блокирую экран и вздыхаю, устремляя взгляд в окно, где проносятся дома и чужие автомобили, за рулём которых сидят совершенно незнакомые мне люди. Здесь ведь столько человек, которых я не знаю, столько жизней, которые проходят параллельно моей и даже понятия не имеют, что творится в моей жизни и в моей голове. Они все выглядят такими безмятежными и счастливыми, а внутри меня творится чёрт знает, что.

До дома я добираюсь быстрее, чем хотелось бы. Выбравшись из маршрутки, я специально иду медленно, чтобы растянуть время, но в конечном итоге всё равно мне приходится открыть двери подъезда, зайти в лифт и подняться на нужный этаж. Я ещё минуту стою возле двери, пытаясь взять себя в руки и избавиться от неприятного жгучего чувства в груди, и только после того, как собираюсь с силами, я захожу в квартиру.

Здесь тихо. Миша, наверное, всё-таки ушёл на работу.

Сняв кеды, я заглядываю в гостиную, затем на кухню, а после двигаюсь в комнату, чтобы завалиться на кровать и пострадать от безысходности. Дверь приоткрыта – я толкаю её и замираю, когда мой взгляд падает на кровать. На ней среди красных лепестков лежит снайперская винтовка, и я сразу же узнаю в ней barrett m98a1.

- Бля, - вырывается у меня. – Бля-я-я…

Я подхожу к кровати, не в силах сообразить, что вообще происходит и что означает лежащая на кровати среди лепестков страйкбольная винтовка, которая стоит минимум тридцать касарей.

Я осторожно беру её в руки, словно это нечто драгоценное и очень хрупкое, и осматриваю. Я мечтала о ней уже больше года, но мне всё было жалко тратить столько денег на такую безделушку, тем более, что от снайперских винтовок особого толку в игре нет. Так, чисто сидеть в обороне если, и то могут со спины обойти. Но сейчас, когда я держу её в руках, у меня даже подкашиваются колени. Я сразу забываю про анонима и все свои остальные проблемы, сейчас для меня существует только barrett m98a1.

Слышу, как дверь туалета открывается, и из своего излюбленного места выползает Миша. Значит, он всё-таки не ушёл на работу. Парень появляется в дверях комнаты, довольно улыбаясь.

- Чё, нравится, да? Нравится?

Я довольно улыбаюсь, бросая на него взгляд. Миша в домашних шортах и в дырявой футболке, которую ему испортили выстрелом из дробовика.

- Это же столько денег, с ума совсем сошёл! – почти вскрикиваю, чуть ли не пища от восторга. Я вынимаю магазин, проверяя пули, затем вставляю обратно. Удобнее перехватываю оружие, чтобы проверить прицел.

- Не радуйся, я себе купил, - издевается Кузнецов, и я обиженно надуваюсь, словно маленький ребёнок, у которого собираются отобрать его любимую игрушку. – Шучу. Ты же давно хотела её. Решил сделать тебе подарок, а то ты со своим анонимом совсем с ума сходишь.

Я с благодарностью смотрю на парня, чувствуя, как горло сжимается в неприятных спазмах, а глаза начинают щипать. Сейчас разревусь от счастья! И как я вообще могла думать, что Миша работает на анонима?! Стал бы он тогда тратиться на такую дорогую пушку?

Я отворачиваюсь, чтобы Кузнец не видел моего жалкого вида, но парень лишь смеётся.

- Опробуешь на следующей тренировке, - говорит Миша. – А пока можешь свои фоточки выставлять: «О боже, у меня есть пушка», «смотрите, пушка», «мне подарили пушку», «пушка, пушка, пушка». Гы-ы-ы-ы.

- Дурак! – капризно фыркаю я, положив винтовку на кровать, а потом поворачиваюсь к парню, который стоит возле компьютерного стола. – Спасибо…

- Не ной, - издевается Миша. – Ной не ныл, и ты не ной.

Я надуваюсь и подхожу к нему, обнимая за шею и утыкаясь носом в его грудь.

- Я говорила, что люблю тебя? – бормочу я, пытаясь не разреветься.

- Ну, пиздец, - бурчит Кузнец, обнимая меня за талию. – Начинается.

Я стукаю его ладошкой по груди и поднимаю голову, накуксившись.

- Я тоже тебя люблю, - спокойно говорит Миша, смотря мне в глаза, а потом нагибается и целует. Под ложечкой снова начинает сосать, и я стараюсь как можно дальше прогнать это противное чувство, но у меня ничего не получается. – Не ной, говорю.

Кузнец отстраняется.

- Я не ною, - бурчу я.

- Вот и не ной.

Я фыркаю и снова утыкаюсь носом в его грудь, чувствуя, как крепкая рука притягивает меня ближе к себе и немного заползает под кофту. Я мурлычу в объятиях Миши, прячу все сомнения по поводу его связи с анонимом в самый дальний уголок. Даже если они как-то связаны, сейчас я не хочу об этом думать. Это мне всё равно ничем не поможет…

The Roots – Here I Come

Егор.

Этот день явно не самый удачный в моей жизни, более того, он просто ужасающе дьявольски отвратительный, но почему-то, когда я бегу по ночному городу, удирая от головорезов Арчи, мне дико смешно, и я никак не могу успокоиться. Сердце разрывается от адреналина, лёгкие горят, ног я почти не чувствую, и вместо того, чтобы испытывать страх и отчаяние, на которое, скорее всего, и рассчитывает Арчибальд, в груди зарождается приятное щекочущее лёгкие ощущение, почти что заставляющее меня хохотать.

Я сворачиваю в тёмный проулок, перепрыгиваю через разбросанные коробки, а затем замираю, потому что натыкаюсь на сетчатый забор. Я отступаю, обернувшись и проверив, гонятся ли за мной преследователи. Их не видно, но я слышу, как один из бугаев кричит, мол, «он свернул туда, быстрее». Возвращаться некуда: я с разбегу ловко цепляюсь за сетку и, собрав в кулак остатки сил, перелезаю через забор, оказываясь на другой стороне.

Не дожидаясь, пока меня нагонят преследователи, я срываюсь с места и бегу дальше, скрываясь в полумраке переулков, куда даже не добирается свет фонарей. У меня отличная выносливость, но и она уже начинает подводить: не думал, что шестёрки Арчи настолько проворные, так что, если я не скроюсь где-нибудь в ближайшие несколько минут, то меня точно нагонят, а думать, что тогда со мной случится, мне как-то не особо хочется.

Домой мне возвращаться нельзя, за машиной, скорее всего, тоже. К Матвею не вариант, у него там пасутся копы, в общагу к Розиной мне уж точно нельзя совать свой нос, ибо, во-первых, там всё заперто в такое-то время, а, во-вторых, она меня сама с потрохами сожрёт после недавних событий, так что остаётся только один разумный вариант. И я как раз направляюсь именно туда, в тайне надеясь, что смогу найти там укрытие хотя бы на парочку дней, чтобы придумать план своих дальнейших действий. Это не лучший вариант, но других у меня нет.

Я пытаюсь затеряться среди старых тёмных проулков города, чтобы сбить их со следу, прекрасно понимая, что подобная уловка сработает лишь на первое время. Обычно подобные люди не отличаются умом и сообразительностью (по закону жанра), но в моём случае мне попались профессиональные преследователи. Везучий я человек!

Я, наконец, добираюсь до нужного места и торможу возле подъезда, по памяти набирая номер квартиры в домофоне. Пожалуйста, пусть она будет дома. Пусть откроет именно она. Я буду послушным мальчиком и больше никогда не влезу в подобные неприятности, только пусть она откроет эту чёртову дверь, прежде чем меня нагонят эти бугаи.

Звук домофона разлетается по ночному пространству слишком громко – я опасливо оглядываюсь по сторонам, готовый сорваться с места и рвануть куда-нибудь при малейшей же опасности, но вокруг тишина, дороги пустые и лишь некоторые окна в высотках горят. Где-то далеко слышу смех парней, и сердце пропускает удар. Я успокаиваюсь, потому что понимаю, что это просто какие-то подростки решили прогуляться на ночь глядя. Вейперы хреновы…

Звук резко обрывается, затем сонный голос разрывает пространство:

- Кто?

- Это Егор, - я приближаюсь к домофону почти вплотную. – Открывай, это срочно. За мной гонятся.

- Штормов? – хрипит девушка.

- Да, да! Ну, быстрее…

Она мгновение медлит, а затем открывает мне дверь – я резко дёргаю за ручку и проникаю в подъезд, специально убедившись, что дверь закроется и не сможет никого впустить не при каких условиях. Я облизываю губы и поспешно направляюсь к лифту. Кабина двигается медленно и изнурительно долго – постукиваю пальцами по стене, прислушиваясь к посторонним звукам. Так, Егор, успокойся. Ты смог оторваться, и никто из них не видел, куда ты исчез. Даже если они и узнают о том, где я, то не смогут меня выловить, пока я сам не выйду.