Скоро сказка сказывается (СИ) - Измайлова Кира Алиевна - Страница 5

— Да что вы, — испугалась я. — Мне с вами и расплатиться нечем!

Я сунула руки в карманы, но там оказалась только та монета, которую я выиграла у соседского пацана. Я выложила её на стол, и кот, пасшийся около пирогов и умильно поглядывавший на хозяйку, вдруг зашипел и шуранул на печку. Баба-яга только взглянула на денежку, как тут же отскочила в дальний угол и замахала руками:

— Спрячь, спрячь и никому не показывай!

— А что такое? — удивилась я. — Монета как монета. По-моему, золотая. Я, конечно, не специалист, но.

— Это не монета, это чешуйка с кольчуги Морского Царя, в огненной горе выкованная, в огненной реке закаленная! — взвыла бабка. — Да убери ты её! Мне только змей не хватало! У меня от них избушка окончательно взбесится!

— А при чём тут змеи? — удивилась я, но монету спрятала.

— Так Морской Царь над ними господин, — пояснила баба-яга, присаживаясь на лавку и облегченно обмахиваясь полотенцем. — Они эту чешуйку уже лет сто ищут. Сразу прознают, да и сползутся сюда!

— Ладно, — вздохнула я. — Мне пора, пожалуй. Только скатерть не возьму, хоть и очень хочется.

— Бери-бери! У меня их полная кладовая, девать некуда! — ответила старуха, по-моему, уже не чаявшая от меня отделаться. — Мне зимой делать нечего, вот и тку помаленьку.

— Ну спасибо! — с чувством сказала я, выходя во двор.

— Иди с миром, — кивнула баба-яга, забираясь в ступу. — Помело только подай.

Когда улёгся турбулентный вихрь, поднятый стартующей ступой, я вышла на тропинку. Откуда-то из кроны огромного дерева спикировал Кондрат.

— Чего бабка посоветовала? — поинтересовался он.

— К Кощею идти, — сказала я, пиная пыль. — Или к Змею Горынычу. Перстенёк вот дала.

Ворон взглянул и аж подпрыгнул.

— Ай да Василиса! — воскликнул он. — Чтоб баба-яга кому-то свой перстень доверила. Понравилась ты ей! Взамен чего отдала?

— Дудочку.

— И хорошо! А то б ты не только коня, а и всё зверьё из леса собрала!

— Кстати о коне, — вспомнила я. — Позвать его, что ли? А то у меня к вечеру ноги совсем отвалятся! Впрочем, если я верхом поеду, у меня не только ноги, но и ещё кое-что отвалится.

— Зови, — щёлкнул клювом Конрад и взлетел на дерево.

— Сивко-бурко, — начала я с пафосом, простирая перед собой руки.

— В сторонку отойди! — крикнул волк из кустов. — Стопчет ненароком!

— Сивко-бурко, — повторила я уже спокойнее, сойдя с тропинки, — вещий воронко, встань передо мной, как лист перед травой!

Тут земля задрожала, что-то грохнуло, поднялась туча пыли, и передо мной встал осёдланный вороной. Коня было не узнать: шкура лоснится, шелковистая грива лежит волосок к волоску, бляхи на сбруе сверкают… Хорош! Вот теперь бы ещё на него забраться…

— Надеюсь, мне к нему в ухо лазить не надо? — спросила я с опаской.

— И так сойдёт, — ответил Конрад. — Скажешь, что ты иноземный королевич, там все не по нашему одеваются.

Я с пятой попытки вскарабкалась на коня, да и то благодаря тому, что Кондрат тянул меня за шиворот, а волк подпихивал сзади, и покрепче ухватилась за поводья.

— Ты не бойся, — зевнул волк. — Он тебе упасть не даст и пойдёт куда надо сам, так что ты за повод не цепляйся, сиди себе смирно, по сторонам смотри. И полюбопытствуй, кстати, что там к седлу привешено.

Я осмотрелась. Слева висел такой громадный боевой топор, что мне и обеими руками вряд ли бы удалось его поднять. Ещё там обнаружился лук едва ли не с меня размером, колчан со стрелами и щит.

— Ну и на кой мне это всё? — полюбопытствовала я. — Лишняя тяжесть. Всё равно мне этот топор даже не поднять!

— Да уж, слабовата ты, мать, тебя любой богатырь одним пальцем раздавит, — ободрил волк.

— Пусть висит, — сказал Кондрат. — До города доберемся, продадим.

— Поехали! — скомандовала я и осторожненько пихнула коня пятками. Сделать это было довольно непросто, поскольку в седле я сидела чуть ли не на шпагате. — Давай, Воронко, трогай потихоньку.

Часа через два мы выбрались на широкую дорогу, ведущую к какому-то городу. У самых ворот пыль стояла столбом, слышен был треск, грохот, ржание лошадей и возгласы. В целом обстановка напоминала усмирение силовыми формированиями толпы футбольных фанатов после проигрыша любимой команды на своём поле. Само собой, лезть туда мне не хотелось.

— Постойте-ка тут, — велел ворон. — Я слетаю, посмотрю, что там такое.

Вернулся он быстро, очень недовольный.

— Богатыри балуются, — сказал он. — Силушкой меряются, перед царевной красуются. Лучше тут обождём, а то пришибут ненароком. Эх, Василиса, уж больно ты с виду несолидна! Была б ты, как та Алёна, выдали б тебя за богатырку. Видно, придётся тебе всё-таки коню своему в ухо лезть!

— Ну ладно, — без особой охоты согласилась я, предвидя очередное извращение. — А как?

— Да глаза закрой и к уху его прикоснись.

Так я и сделала не без некоторой опаски. Открыв глаза, я обнаружила себя уже с другой стороны коня. Вдобавок я стала выше ростом на голову. Мои далеко не новые чёрные джинсы украсились золотыми заклёпками по швам, длинноватый свитер превратился в короткую кожаную курточку, богато изукрашенную золотом и самоцветами. Из-под неё выглядывала белая шёлковая рубашка с пышным жабо, а кроссовки стали мягкими сапожками на невысоких каблучках. Голову мою теперь покрывал лихо заломленный алый берет с белым страусиным пером.

— Ух ты! — сказала я, ощупывая здоровенную жемчужную серьгу в левом ухе. — Ну просто Гамлет, принц Датский! Я на попугая не очень похожа?

— Да ты бы на наших богатырей посмотрела! Они ж себе в бороду цепочки золотые вплетают!

— успокоил меня Кондрат.

— Ладно, поехали в город, — сказала я, надевая волку на шею чересчур тяжёлую для меня золотую цепь с изумрудами, а Кондрату на лапы — пару перстней. — Ты, Кондрат, на плечо мне сесть можешь?

— Могу, — ворчливо ответил тот, взлетая и хлопая крыльями, как курица на насесте. — Не тяжело?

— Ничего, — весело сказала я. — Не надорвусь! Зато так круче!

В город мы въехали вполне свободно. Однако на нас посматривали не то чтобы с неприязнью, а скорее с жалостью. Навстречу нам попались несколько могучих мужчин в кольчугах и шлемах, верхом на тяжеловозах.

— Эй, народ честной! — загрохотал один, заросший буйной бородой, и впрямь перевитой золотой цепочкой. — Это что ж за чудо к нам пожаловало?

— Хо-хо-хо! — густо захохотал второй, не такой волосатый, зато одноглазый и с серьгой в ухе. — Малец, ты коня по себе ли выбрал? Смотри, не свались!

— Как бы тебе не свалиться! — обиженно каркнул Кондрат, распуская крылья и топорща перья на шее. — С дороги, богатыри, дайте королевичу заморскому проехать!

— Королевичу? — удивился третий, самый молодой, рыжий богатырь в богатой позолоченной кольчуге. — Какой же это королевич, это просто парень-зазнайка!

Я благоразумно промолчала, делая вид, что я их «не понимайт».

— Н-да, — сказал Кондрат мне на ухо. — Они на драку нарываются. И нам их не объехать.

И впрямь, богатырские мохноногие битюги перегораживали всю улицу.

— Может, договоримся? — тоскливо спросил Кондрат.

Я решила, что пора брать руководство в свои хрупкие руки и сбросила ворона с плеча.

— Ты что удумала? — заволновался он, кружа около меня.

— Волку скажи, чтоб уходил переулками, и у царского терема меня ждите, только не высовывайтесь, — скомандовала я ворону по-английски (уж на это-то моих познаний хватило!), а потом нагнулась к уху коня. — Ну что, Воронко, сможешь прыгнуть так, чтобы и шлемов их не задеть? Тогда вперёд!

И я изо всех сил вонзила каблуки в лошадиные бока, чему немало способствовал мой увеличившийся рост. Воронко встал на дыбы, заржал, круто изогнув шею, да прямо с места и прыгнул. Нет, с таким конем и правда только в цирке выступать! Это был смертельный номер… Как я не свалилась, ума не приложу.

Перемахнув задиристых богатырей, Воронко пустился размашистой рысью и остановился только у роскошного терема, который мог принадлежать только царю. Тут к нам присоединились Кондрат с волком.