Расшифровано временем
(Повести и рассказы) - Глазов Григорий Соломонович - Страница 11

Стоя на опушке, изучая санный след, он думал, как лучше выйти к реке: лесом ли, хотя это и дальше, или ближней, но открытой дорогой через пойму…

Он проторчал на опушке минут двадцать и не спеша двинулся обратно, гадая, сообразил ли радист и этот рябой Илья Стаников собрать для костра хворосту.

Белов свернул за кусты и, приближаясь к месту привала, еще издали увидел возле Саши и Ильи шестерых человек. Все мирно беседовали, курили. Один — в танкистском шлеме, в распахнутом ватнике и ватных брюках поверх комбинезона, с кобурой на боку — взмахивал рукой, улыбался.

— Я как приметил вас, замер, — говорил он Илье. — Гадаю, кто же? Разведка из большого отряда? Ты ему, — указал он на Сашу, — чего-то толкуешь про кого-то: «Падло». Все, думаю, это как пароль, нашенское! — засмеялся танкист. — Значит, свои, надо швартоваться… Кто же у вас старшой?

— А вон. — Илья заметил над кустами фигуру Белова.

— В кожане?.. Вроде комиссар?..

— Он, — кивнул Илья.

Белов подошел и молча, неторопливо стал разглядывать так неожиданно появившихся людей.

— Принимай пополнение, комиссар! — Танкист вскинул ладонь к виску. — Старшина Леонтий Тельнов. 26-я отдельная танковая бригада. Курс — на базу. Со мной пятеро: два сапера, трое из матушки-пехоты. Пять стволов: «ТТ», два ППШ и две винтовки. Один добудет себе оружие в бою. — Он протянул Белову руку.

Тот пожал ее, соображая, как быть, разгадывая интонацию, с какой старшина произнес «Принимай пополнение, комиссар». Насмешливо или просто весело? С чего бы тут веселиться?

— Пополнение, говоришь?

— Так точно!

— Шестеро вас?

— Маловато, конечно, но все же… Может, еще кто подобьется.

— А нас, знаешь, сколько? — спросил Белов, пропуская обнадеживающую фразу старшины.

— Наверное, пока толкуем, твои люди за кустами нас уже на мушке держат?

— Не удержат, — усмехнулся Белов. — Пятеро нас, старшина.

— Шутник ты, комиссар. Проверяешь?

— Что мне тебя проверять?

— Все равно, — махнул рукой танкист. — Принимай, комиссар, под свое кожаное крыло. Раз уж вышло так, значит, судьба нам вместе.

Белов смутился — экий неожиданный оборот: целая команда да еще «под крыло»! Сам не пробьешься, погибнешь, сам за себя и отвечай. А тут бери ответственность за чью-то судьбу, а может, и жизнь! Он посмотрел на Сашу. Тот отвернулся, сделал вид, что не понял…

— Немцев встречал? — спросил Белов старшину.

— Еще встретим, — подмигнул танкист. — Располагайся, братва, — повернулся он к своим, полагая, что все улажено.

— Встретимся так встретимся, — усмехнулся, понимая, что все решилось само собой, Белов.

Кроме оружия, у вновь прибывших были вещмешки, кое-какой харч в них. Всяк ел свое.

Илья вертелся возле старшины, ждал, не перепадет ли чего.

Белов сидел в сторонке вместе с Сашей, медленно жевал сухарь и неодобрительно взглядывал на Илью, прислушивался к его разговору с танкистом.

— Слышь, — спросил старшина, — что это ты без ремня, без оружия, как с гауптвахты?.. Обтрепанный да тощий какой-то…

— Из плену мы. Утекли, — озираясь, тихо ответил рябой.

— Кто это «мы»?

— Я вот и он. — Илья дернул бровью на Белова.

— Да ну?! — удивился Тельнов. — А я думал, что вы все из окружения. Неужто в плену? — водил он взглядом по рябому лицу Ильи, будто отыскивал в этом лице уже некую печать порчености. — И как там?

Илья с ужасом покачал головой, словно перед его взором неслышно возникло все, что довелось пережить.

— Такое ни в книгах, ни в снах не бывает, — сказал он. — За один день там всего себя выяснишь так, как за всю жизнь не сможешь.

— Бьют?

— Не в том дело. В навоз тебя норовят обратить, в слизь, в тряпку.

— А он как? — Старшина посмотрел на Белова.

— Завидный человек, каленый. — Илья видел, что Белов прислушивается к разговору, и, может, не без расчета полагал, что тому эти слова придутся по душе.

И принялся рассказывать, слегка привирая о том, как бежали они у переезда и как Белов…

— Из командиров, наверно? — перебил танкист.

— А ты думал!..

Позже, когда Илья остался один, Белов поманил его.

— Ты вот что, герой, — Белов недобро сощурил глаз, — про плен наш поменьше звони. Особенно про наши с тобой подвиги там. — Он насмешливо скривился. — Какой я тебе командир?..

— Дак я что? Я просто ведь! — Илья испуганно отошел.

Когда стали устраиваться на отдых, старшина спросил Белова:

— Часового бы, комиссар?

— Я покараулю.

— Растолкай кого-нибудь на подмену. Хоть меня.

— Ладно, иди дави ухо. Лишнего у меня не поспишь…

Продуктов было совсем мало. Кто грыз одни сухари, запивая кипятком, кто варил концентрат, а кто и тушенкой лакомился, расчетливо и экономно опорожняя банку, не оставляя на стенках ни волоконца. У кого что было.

Белова это беспокоило: дальше будет хуже. Люди случайно встретились в пути и до этого не знали друг друга. Он догадывался, чем пахнет это неравенство. У одних разбудит зависть, у других — жадность и подозрительность… Тревожился Белов: в их положении это может стать гибельным, порушится все, даже самое надежное, что связывает людей… Теперь самое разумное, полагал он, объединить все продукты — что у кого есть — и питаться из одного котла. Предложить такое сразу не решился: ведь ни ему, ни Илье внести в общий круг было нечего. Илья кормился около старшины, а с Беловым делился Саша. Белов старался брать самую малость, да и то каждый кусок в горле чувствовал, вроде комок стоял. Саша заметил это, сказал:

— Петр Иванович, ешьте, пожалуйста. Не стесняйтесь, а то ведь и мне неловко. Не будет, значит, не будет ни у кого.

Белов молча кивнул и отвел глаза.

Но во время одного из привалов Белов все же решился:

— Я вот что думаю… Идем вместе, а с харчами по- немецки получается: мое не трожь. Выходит, у кого запас больший, у того и шанс верней выбраться отсюда… Сложить бы в один котел, чтоб всем поровну. Тогда всех нас надольше хватит… Хочу предупредить: ни я, ни Стаников своей доли не имеем. Так уж вышло…

Никто не высказался ни «за», ни «против». Молчали. И тогда старшина Тельнов сказал:

— Слышали приказ? Выполняйте!

Белов хотел поправить его: мол, не приказ это, не имеет он права им приказы давать, но старшина уже распоряжался:

— Освободить два мешка! Все продукты сложить туда! Живо! Один понесет Илья, другой я возьму. Кашеварить будет Ульмас. Вопросы есть? Все в порядке, комиссар, — веселея, доложил он Белову, беря под козырек.

Может, были и недовольные, но постепенно все образовалось, напомнило прежнюю солдатскую жизнь, когда ротный повар раскладывал черпаком из одного котла равные порции одинаковой для всех еды…

Продукты убывали быстро, да и не могло их хватить надолго на одиннадцать голодных ртов. А тут еще ночью Белов услышал шорох. Не шевельнувшись, приподнял веки и заметил, что Илья роется в мешке, который досталось ему нести. Пошарив, стал перекладывать что-то в карман, а когда обернулся, увидел неподвижный, давящий взгляд Белова. Замер, едва не вскрикнул. Белов приложил палец к губам.

— Положь на место! Еще раз поймаю, пристрелю…

В ночном морозном лесу стояла тишина, изредка, как от усталости, похрустывали ветки. Меж облаков лениво скользила луна…

Наутро Белов никому не сказал о ночном происшествии, не желал будоражить людей, не хотел, чтобы они оглядывались на того, с кем идут рядом, им и так хватало оглядок за спину…

Илья старался теперь держаться подальше от Белова, не мозолить глаза. С каждым трудным шагом группа удалялась от Кременцов, и с каждым километром суетливее и беспокойнее делался Илья, часто останавливался, озирался, трусцой догонял старшину и шел рядом, искательно заглядывая ему в лицо. Наконец не вытерпел:

— Как без жратвы дальше будем?

— Дикую козу подстрелим, — то ли шутя, то ли всерьез откликнулся Тельнов.

— Вот дела… Попытаться бы на выселках… Тут недалеко, — дернул простуженным носом Илья.