Волчья песнь (СИ) - Верещагин Олег Николаевич - Страница 28

- Пошли, - Сашка легко поднялся на ноги. Бесшумно и быстро они сбежали к посту и просто вошли во двор. Во всех помещениях было тихо, только из центрального доносился отчётливый шум гулянки.

- Гранату в окно - и с концами, - внёс конструктивное предложение Дик. Но Горька прищурился:

- Стоп-стоп. Я хочу с ними поговорить. И попрошу не мешать душевной беседе.

- Их там по звуку - минимум четверо, - беспокойно предупредил Сашка. Горька поднял и опустил плечи в почти комичном жесте:

- Если что - я позову.

Бесшумно взбежав на крыльцо, он толкнул дверь в сторону и вошёл...

...Внутри было почти темно - какой-то небольшой "предбанник" - но темнота юноше ничуть не мешала. Он безошибочно отыскал ещё одну дверь, толкнул её и оказался в обычной, скудно обставленной комнате. На откидном диване сидели двое джаго - в раздрызганной форме, сильно пьяные. Ещё двое устроились за простеньким, тоже откидным, но буквально заваленным едой и выпивкой столом. Один тискал самку. Грин про себя удивился - самок джаго редко кому удавалось увидеть, их держали фактически в полурабстве, не давая ни малейшей воли - может быть, ещё и поэтому сами джаго сексуально были отвратительно неразборчивы даже с точки зрения своих же союзников, для землян же - просто омерзительны. На шелест двери повернулись все замедленно - они как раз смеялись своим обычным квакающим смехом над тем, как один из сидевших на диване плеснул кипяток из чашки прямо в мордочку одному из лежавших на полу со связанными лапами щенков. Бедный зверёныш зашёлся плачущим жалобным визгом.

Вся компания тупо уставилась на возникшего на пороге худощавого юношу-землянина с обветренным лицом и перехваченной повязкой копной светлых волос. Впечатление было такие, что к джаго явился разгневанный дух леса, чтобы требовать ответа за насилие над своими детьми. Горька заметил, что морды джаго и вправду отразили испуг - конечно, они не думали о духах леса, но землянин?! Наконец один из сидевших за столом рыкнул на мьюрике:

- Ты кто такой?!

- Не важно, - отозвался на том же языке Горька. И по-русски продолжал - не заботясь, поймут или нет: - Я из тех, кого вы в порошок стереть грозились. А стёрли в порох.

Диспозиция была никудышней. Горька хотел использовать дробовик, но трое за столом сидели далековато от тех, на диване, да и щенки... И ещё, кажется, один из сидевших на диване был вообще трезвый. Он вдруг рявкнул:

- Заходи, гостям рады! - и схватился за автомат рядом.

С лопающимся звуком вылетело стекло, и джаго с изумлением на морде повалился на пол - ему снесло полчерепа. Горька немедленно выстрелил картечью в тех, за столом, разметав еду. Последний, выхватив из-за голенища сапога кривой нож, бросился на Горьку, но ворвавшийся в дверь Дик срезал его из "парабеллума". Сказал:

- А говорил - сам справишься... Смотри!

Один из волчат, судорожными рывками добравшись до ближайшего убитого, с рычанием начал рвать рукав его куртки.

- Боец! - засмеялся Горька. Во дворе раздавался голос Сашки - он командовал, приказывая обыскать все помещения.

Застонала самка - картечь угодила ей в плечо и руку. Дик обогнул стол, бросив по пути себе в рот какую-то конфету, прицелился ей в голову. Самка что-то забормотала, торопясь и вращая глазами, но Дик выстрелил, присел, стал освобождать волчат. Словно в ответ, очередь прогремела во дворе, кто-то закричал, снова грохнули выстрелы...

- Вон оттуда выскочила!

- Проверь, кто там ещё, скорей! Бранка, с ним!

- Да ну! - изумился Сашка, входя. - У них тут стол накрыт! А кто половину еды расстрелял?

- Моя вина, - вздохнул Горька. Вошедшая следом Галя подняла щенка с обожжённым носом, стала его гладить. Следом сунулась одна из волчиц - чутко поводя носом. Волчата завизжали, стали перебираться ближе к ней, кутёнок на руках у девушки задёргался, стараясь убраться от знакомого, но всё-таки чужого запаха к запаху, похожему на запах матери - Галя спустила его на пол:

- Беги, малыш.

Снаружи послышалась ругань, Мирко пинками вогнал внутрь ещё одну самку и солдата-джаго - без штанов.

- Развлекались, когда мы их застали, - сообщил он. - Там пункт связи был, мы его раскурочили... Так что с ними делать?

- Подарим волкам, - спокойно сказал Сашка. - Отпусти. Пусть бегут.

И сплюнул...

...Мальчишка, сидевший на ветках дуба совсем недалеко от джагганского поста, был совершенно неподвижен и даже не дышал - лишь зелёные внимательные глаза скользили по тропе вслед за бесшумно уходящими землянами. Глаза, расширившиеся от ненависти - что эта ненависть запредельна, лучше всего подтверждали белые пальцы на рукояти небольшого курносого бластера. Но выстрелить вслед мальчишка не решился. Нет, он не боялся, но знал, что лишь он сможет рассказать точно о том, что враг здесь и что у него - всё то, что ищет группа Императорских Рук.

Мальчик подождал, пока последний из землян скроется за кустами на дальнем конце прогалины. Потом - приподнялся, встал на ветке и издал низкий мурлыкающий звук, тихий и в то же время мощный. Подождал, глядя вверх - и улыбнулся, различив приближающийся еле слышный свист крыльев.

25.

Лесными Псами они назвались после одной сумасшедшей охоты, когда перебили кучу зверья - просто потому, что никак не могли остановиться.

Потом они ещё долго вспоминали ту охоту - да и было, что!..

...Волки подняли людей ночью. В мыслях у них был полный сумбур - ясно становилось лишь одно: неподалёку, вдоль оврага, идут олени - большое стадо солнцерогих оленей отправлялось на водопой.

Они тогда ночевали в ветвях огромного дуба, уютно устроившись в семи метрах над землёй, и сейчас ссыпались оттуда, а внизу прыгали и в нетерпении скулили волки. Стояла великолепная звёздная ночь, в прохладном воздухе было разлито что-то пьянящее и острое, как хорошее вино.

- Горька, Дик, Галька, Маш, Нин, - распоряжался Сашка, пробуя меч, - отрежьте им путь отхода! Остальные - за мной!

И они понеслись через лес - сумасшедшая гонка рядом с волками, через полосы тьмы и света, сквозь кусты и мимо деревьев, по траве и осыпям, через ручьи и полянки...

Казалось, что бежишь один, а рядом - лишь волки. Друзья мелькали в отдалении, как летучие тени, и ликующее, немного горьковатое, чувство одинокого бега переполняло каждого. Огнестрельного оружия никто не взял - только холодное, в большем они не нуждались, как не нуждается волк в каком-то оружии кроме своих клыков...

...Несколько мальчишек-мьюри из ближнего поселения ловили рыбу и заночевали на приречном лугу - ели прихваченную из дома скудную, ещё более вкусную на свежем воздухе, еду, хвастались пойманным (рыбу все собирались отнести домой, по карточкам уже давно ничего нельзя было толком получить...) и пугали друг друга жуткими историями. И вдруг сказки обернулись жуткой реальностью. Заунывный звериный вой донёсся, казалось, сразу с нескольких сторон. Но самое страшное - ему откликнулись дикие, и всё-таки человеческие голоса:

- Аоу! Аоу! А-у-аааа!

Прямо через огонь костра - в огненном искристом ореоле - пролетело жуткое существо. Длинные волосы, подсвеченные огнём, казалось, полыхают изнутри. Существо смеялось; красивое лицо было диким, огонь бушевал в глазах. В правой руке кроваво блеснул длинный кинжал; клешёные брюки щёлкнули в прыжке вокруг ног, как сдвоенный выстрел. Перемахнув через костёр, существо подняло голову:

- Аоу! Аоу! А-у-аааа, о-хо-таааа!!!

Оно словно бы и не заметило сжавшихся в комки у огня мальчишек - сорвалось с места и исчезло в темноте...

...Волки впереди подняли весёлый трескучий полулай-полувой, означавший, что дичь загнана. Они прижали оленей к пруду - не меньше десятка самцов, склонив свои грозные короны-солнца рогов, защищали остальных. Волки не нападали, лишь сдерживали добычу до тех пор, пока не появились люди.