Свет гаси и приходи (СИ) - Цезарь Юлия - Страница 18

— Нет в мире то есть мертва? — мрачно спросил Матвей.

— Нет. Не обязательно, — ответила Алиса, сжав в кармане галстук-бабочку.

***

Оля и Гога сидели уже давно. Много раз Оле говорили, как вредно сидеть на холодном и она была уверена, что отморозит себе зад об бетон. Но камень не был холодным. Ей даже казалось, что она чувствует какую-то отвратительную пульсацию, когда прикасается к нему.

Чем внимательней она прислушивалась, тем медленней билось ее сердце.

— У тебя есть часы? Сколько времени? — спросила она Гогу, желая как-то отвлечься.

Он достал мобильник, нахмурился. Нажал какую-то кнопку, потому другую, все больше мрачнея.

— Что такое? — спросила Оля, стараясь, чтобы ее голос не звучал испуганно.

Гога молча показал ей экан. На нем высветились нули, но полночь давно миновала. Оля облизала пересохшие губы и тут издалека раздался крик. Оба вскочили.

Крик приближался и, несомненно, был женским.

— Аня! — Оля бросилась туда, откуда раздавался крик, но Гога ее задержал — сгреб в охапку и прижал к себе.

— Не ходи! — сказал.

— Да нет же, выпусти меня! Там Аня!

Гога покачал головой, не обращая внимания на ее попытки вырваться:

— Голос не приближается, — сказал он, — Он кружит, чтобы заманить тебя.

Крик оборвался. Оля замерла, тяжело дыша. На лбу у нее выступила испарина. Они с Гогой кружили на месте, оглядывались на стены и на потолок, инстинктивно чувствуя: Дом смотрит на них оттуда.

Сухим шорохом рассыпался его тихий смех. Его можно было принять за любой другой звук — скрип балок, течение воды в сломанном стояке, но они знали — Дом смеется над ними и их попытками сохранить рассудок.

— Черт побери, — выдохнула Оля и сразу прикусила губу. Только черта им здесь тут не хватало.

— Ты знаешь, что значат эти нули на телефоне? — спросила она, и не дожидаясь ответа, продолжила:

— Это значит, что нам нечего ждать. Рассвет никогда не наступит!

Она хрипло рассмеялась. В ее смехе отчетливо звучали визгливые нотки истерики. Гога встряхнул ее, но она захохотала еще громче: какой смысл! Как нелепы их попытки успокоить друг друга и спастись — они уже в ловушке! Выхода нет!

Гога развернул ее к себе и неожиданно плеснул ей в лицо холодной водой из бутылки. Оля захлебнулась, закашлялась, икнула и вдруг успокоилась. Страх все еще бился в венах, а Дом звенел эхом ее смеха по углам, но способность думать вернулась к ней.

Оля сказала:

— Нам придется двигаться хоть куда-то. Сложа руки мы лишь добьемся того, что Дом сам к нам явится.

Что-то отчетливо зашуршало за дверным проемом и оба оглянулись. Все затихло.

— Мне не нравится эта идея. — ответил Гога. — Но я пойду с тобой.

— Мы в одинаково уязвимы, и оставаясь здесь, и пытаясь найти выход. Дом повсюду. Лучше уж идти, — сказала Оля, предавая Гоге фонарик.

— Нет, — прошептал Матвей, забывая о том, что дети их не слышат, — Двигаясь вы лишь придете туда, куда Дом хочет.

— Но она права и в том, что Дом бы рано или поздно отыскал способ их выманить, — возразила Алиса.

— Значит у них нет выхода? Все пути ведут их к смерти?

— Если выход не очевиден, это не значит, что его нет, — туманно ответила Алиса и поморщилась, — Банально, но я правда не знаю. Надеюсь что все не так плохо, как кажется.

— Двое детей уже умерли. Все хуже некуда.

— Все это случилось лет десять назад, судя по мобильникам, — вдруг сказала Алиса.

— И?…

— Отдел должен был разобрать это дело и закрыть портал в подвале. — Алиса нахмурилась, — гибель четверых подростков должна была привлечь их внимание. Не понимаю, почему портал все еще действует.

Оле и Гоге их путь дался очень легко — ни единого приключения не подстерегало их по дороге.

— Дому нужно чтобы они шли вперед, а не бегали кругами, — сказала Алиса. — Он раззадорен закуской и предвкушает пир. Ведет их прямо к столу.

— Мерзость. — со злостью сказал Матвей. — Зачем нам на это смотреть?

— Увидев прошлое мы поймем, что делать в настоящем, — ответила Алиса.

— Ты что-то понимаешь? Я — только то, что это проклятое здание нужно уничтожить! Это зло. Я не могу поверить, что ты можешь просто спокойно смотреть на то как дети умирают, и ничуть не мучится от собственной беспомощности. Что ты за человек бездушный такой?! Что ты, черт побери, за девушка?!

Замершее выражение ее лица подсказало ему, что он перегнул палку, зато ему стало легче — злость прошла.

Алиса сказала:

— Сейчас я отпущу тебя и ты снова окажешься в настоящем рядом с колодцем. Подожди, пожалуйста, пока я не закончу. Думаю, осталось увидеть только финал.

Матвей почувствовал себя неправильно. Он как будто струсил. Теперь Алисе придется пройти через все это одной.

— Это не ты меня держишь, а я тебя, — ответил он, — отпускать не собираюсь. Лишняя пара глаз тебе пригодится.

Алиса кивнула в ответ, но напряжение между ними никуда не делось. Матвей почувствовал, что разговор не закончен.

***

Оля нахмурилась и прижала свободную руку к сердцу. Другой рукой она сжимала плечо Гоги — они договорились ни за что не выпускать друг друга. Если Дом сумел украсть голос Ани, он наверняка сумел бы притвориться и кем-то из них, чтобы заманить в ловушку.

— Что такое? — спросил Гога, заметив ее жест и остекленевший взгляд.

— Я… чувствую нетерпение. Но оно не мое.

Гога молчал.

— А Дома, — закончила Оля.

Фонарь в ее руках погас и дети замерли в полной темноте, держась друг за друга. В следующую секунду свет загорелся снова, но осветил совсем не тот коридор по которому они только что шли, а другой — темнее, более влажный.

Свет погас и вспыхнул. Коридор изменился, они перескочили на несколько метров вперед.

— Нет. Нет! — крикнула Оля, тряся фонарь, но он погас снова и снова загорелся, еще и еще, быстрее. Кадры менялись, менялись, коридор надвигался на них, пока свет не перестал гаснуть.

Оля и Гога увидели дыру в полу, черную воду и то, что смотрело на них из колодца.

Оно потеряло терпение. Оно хотело есть.

У девочки не хватило сил даже закричать.

Глядя на эту сцену, Матвей вдруг сжал руку Алисы так что она явственно услышала хруст костей.

Его зрачки сжались в точку, тело одеревенело. Ужас ослепил его, обездвиживал, лишил воли и мыслей. Алиса поняла что так же он влиял на детей, но почему-то не на нее.

Она боялась, но по-прежнему могла себя контролировать. Почему?

— Матвей, — позвала она, — Матвей, посмотри на меня.

Он с трудом перевел на нее взгляд. На скулах вздулись желваки — он сжал зубы так, что они чуть не крошились.

— Это все — не по-настоящему. Хорошо? Это скоро закончится, потерпи чуть-чуть.

Существо из колодца протянуло руку к подросткам.

Тогда, мальчик поцеловал девочку. Это вывело ее из оцепениния, глаза стали осмысленными, удивленными. Мальчик по имени Гога сказал:

— Закрой глаза и беги так быстро, как только сможешь.

А сам шагнул назад.

Черные руки существа обвили его, глаза блеснули на девочку из-за его плеча, но она этого уже не видела — она послушалась его и бежала.

Бег привел ее к рассохшейся двери, в которую она врезалась всем телом и в облаке пыли и щепок вывалилась навстречу поднимающемуся солнцу.

Оля была единственной выжившей. Стройку закрыли, милиция провела расследование, но ничего не нашла.

Какое-то время за девочкой наблюдали психологи, но она быстро перестала рассказывать историю про привидений и хищный дом. Ей не хотелось попасть в психушку.

Все что случилось на самом деле, она записала, тетрадь заперла и постаралась забыть обо всем. Приступы страха иногда возвращались и тогда она снова начинала бояться темноты, высоких домов, колодцев и подвалов. Изредка ей казалось что она все еще в Доме — и реальность плыла перед ее глазами, она снова видела черный колодец, серые стены, грязный пол.

В такие моменты она отчетливо ощущала пуповину страха, которая связала ее с Домом и понимала почему он ее отпустил — так, в любую секунду, он мог дотянуться до нее, подуть холодом в ухо и вкусить ее страха, как редкого деликатеса.