Свет гаси и приходи (СИ) - Цезарь Юлия - Страница 39

Алиса обернулась и увидела, что Матвей тоже их внимательно разглядывает. Он подмигнул ей, поймав ее взгляд:

— Порядок, с ума не схожу. Ну да, уроды. Но не такие уж страшные. Да и граница города близко уже, да?

— Да, — сказал человек в сером. — Скоро это веселье кончится и мы с вами пойдем к ближайшему колодцу. А оттуда проскочим в земли моего патрона где я вас оставлю: там вам уже ничего не будет угрожать.

— А кто ваш патрон, если это не секрет? — спросила Алиса.

— Не секрет, но я вам не скажу. Интересно до чего вы сами догадаетесь, — хмыкнул он.

Город наконец закончился. Под тяжелым каменным сводом небес простирались горы и долины, в которых теснились разрушенные замки, города и деревни, горели, чадя черным, высокие, во много человеческих ростов костры. Алиса сразу поняла, что туда ей идти не хочется.

Человек в сером выпустил ее руку и замер в задумчивости, как будто прислушивался.

— Мы ищем выход наверх? — спросила она.

— Наверх? Барышня, вы что-то революционное предлагаете. Из антимира наверх никто не проходит. Это технически невозможно.

— Тем не менее двое уже прошли, — заметил Матвей. — Первый — много лет назад, и результат этого у вас перед глазами.

— Ну спасибо, результатом меня в лицо еще никто не называл, — буркнула Алиса.

— Надо же какая самоотверженность, выбраться из вечной тюрьмы и сразу приняться размножаться, — фыркнул человек в сером и пожал плечами, — Мне все это можно не рассказывать. А если будете упорствовать — заткну уши. Эти ваши дела метафизически и я — параллельные прямые и они не пересекаются.

Алиса с Матвеем удивленно переглянулись.

— Но ведь вы тут с нами, в месте где невозможно быть…

— Не пересекаются! — с нажимом перебил их человек в сером. — Мало ли что приснится тому, кто задремал в машине посреди обеденного перерыва. Я много раз говорил патрону, что хочу жить нормальной жизнью и он уважает мое желание. Мы договорились, что он не станет прибегать к моей помощи, когда сможет без нее обойтись. Я не смог ему отказать в этот раз, но это не значит, что после этого в моей голове должны крутится ваши дела. Идемте. Нам с вами вон в ту разваленную румынскую деревню. Прямо посреди нее накручен прекрасный колодец, туда и рванем.

Алиса думала, что деревня окажется пустой, но ошиблась еще издалека было видно, что она полна людей. А в ее середине тускло мерцало что-то, похожее на застывший смерч.

Человек в сером нахмурился:

— Похоже вы правы. Этот колодец очевидно выходит наверх. Никогда такого не видел.

— А что такое колодец? — спросил Матвей.

— Колодец возникает тогда, когда сюда попадает новая душа, настолько сильная, что ее не размазывает в ничто сразу. — сказал человек в сером. — Механизм через который души падают сюда, построен так, что подавляющее большинство Грешников теряют свои личности и становятся частью этого мира, безликой массой. Кто-то — частью чудовищ, кто-то — песком под вашими ногами или камнями. Но примерно сотая часть грешников обладает сильным эго, настолько могучим, что оно не унитожается сразу. Тогда происходит любопытная вещь — одновремнно с душой возникает колодец — как ее отражение.

— Что это значит? — спросила Алиса.

— Колодец это воплощение всего чего в такой душе нет — смирения, храбрости и боли. Боль это ведь знаете ли, сигнал о том что что-то пошло не так, что-то ранено. Те кто попадают сюда не чувствуют боли, поскольку лишены сопереживания как такового. Нечему болеть. Колодец выстраивает вокруг себя картинку — вы видели эти разрушенные города. Эта картинка заполнена людьми и все они говорят, рассказывают какие муки им причинил тот, чьи грехи они отражают. А колодец в центре всего этого излучает такую мощь, которая не позволяет душе Грешника приблизится, пока она такова, какая есть. Да, это выход наверх, но чтобы приблизиться к нему, душе нужно стать совершенно другой.

— И?

— Обычно души сдаются. По крайней мере, я еще никогда не видел ни одного колодца развернутого наверх. Для этого этим душам нужно выслушать каждого, кто пришел в их ад. И вывернуть себя наизнанку, впустить в себя то, чего у них никогда не было.

— Раскаяться?

— Можно и так это назвать, но это просто слово, к тому же, весьма истрепанное. Нужно прожить столько зла, сколько ты причинил. Боль и муки каждого, кого ранили твои поступки. Никому это не по силам. Внутри этих душ нет такой мощи, которая поддержала бы их в этом, ведь они привыкли ходить простыми путями. И они сдаются, оставляя за собой пустоши. А этот, как ни странно, не сдался.

— Это она, — сказала Алиса, — Это Гостья. Я чувствую.

Матвей кивнул, соглашаясь.

Граница деревни была совсем близко. Люди стояли на пороге своих домов и говорили, говорили. Алиса подбежала к первой из них, молодой девушке, низко опустившей голову. Она бормотала себе под нос, совсем тихо.

— Я бы не рекомендовал лезть в чужой Ад, — сказал человек в сером, но поздно: Алиса наклонилась, чтобы расслышать слова.

Девушка подняла голову. У нее не было глаз.

"За тринадцать дней с нами было кончено лучшие из нас грешили и мучили других, худшие из нас бесновались, одержимые дьяволами. Горели костры, разгорались пожары, а она все смеялась, захлебываясь рыданиями, если бы мы только знали на что она способна"…

"Когда пришло знамение, с нас со всех спала пелена и мы пошли в заброшенную церковь и нашли ее оскверненной, она не пыталась бежать или прятаться, молчала, когда мы избивали ее за все зло что она нам причинила, потом мы четвертовали ее, а все что от нее осталось, сожрали свиньи. Опомнившись на следующий день мы отловили всех тех свиней, перебили и сожгли за околицей."

— Вы знаете, у нас не так много времени, — раздраженно напомнил мужчина в сером. Алиса подняла руку, прося еще минутку и шла дальше, прислушиваясь к шепоту жертв. Они говорили и перед глазами Алисы разворачивались жуткие картинки, достойные кисти Босха, настоящий ад на земле, устроенный одним человеком, девушкой, обратившейся к темным силам, чтобы отомстить жителям деревни, но за что, почему?

"Только той девушке она не причинила никаких страданий, той немой, мы так и не поняли почему", — шептал священник. У него не было рук и пустые рукава его рясы были кроваво-красными от спекшейся крови. — "Не ждали найти девочку живой, но она ее не тронула ни пальцем".

Церковь стояла на окраине деревне, покосившаяся башня, разрушенное левое крыло. Внутри было пусто и никого вокруг. Алиса подумала что это что-то значит, но не успела додумать мысль — человек в сером настороженно прислушался и сказал:

— Теперь нам пора уходить. Плохо что мы так далеко от центра.

— Я еще не… — попыталась возразить Алиса, но сама почувствовала что-то в воздухе: в нем отчетливо запахло тревогой. Что-то приближалось.

— Нет времени спорить, — сквозь зубы сказал Матвей. Его глаза снова начали блестеть, как тогда в начале пути. Он тряхнул головой и подтвердил опасения Алисы:

— Страх возвращается. А значит и монстры нас почуют.

— Пока я не могу вам помочь, когда хозяин этого места рядом, я бессилен, — сказал человек в сером.

— Хозяйка, — поправила Алиса упавшим голосом, устремив взгляд куда-то вдаль. Матвей посмотрел туда же и увидел ее.

Высокая фигура, оставалась во мраке, даже на залитой горячечным светом равнине. Распущенные волосы висели космами, длинные руки сжимались в кулаки. Секунду она стояла, глядя на них, а потом сорвалась с места и побежала на них со сверхъестественной скоростью.

— Бегом! — закричал человек в сером и схватил Алису. Матвея подгонять не надо было. Они бежали через деревню так, будто за ним гнался сам дьявол.

Монстры уже были здесь, и заполонили деревню. Они выскакивали из придорожных канав, высовывались из окон, рычали и улюлюкали, пытаясь схватить беглецов, но каждый раз им чудом удавалось увернуться. Алиса думала, что чудом, пока не посмотрела в лицо человека в сером, которое стало одного цвета с его костюмом от напряжения. Он отводил от них удар за ударом, но долго не продержался бы.