Философия. Книга третья. Метафизика - Ясперс Карл Теодор - Страница 42

Помощь божества имеет для экзистенции не такой характер, что божество, слыша мой призыв, что-то делает или препятствует чему-то совершиться. Оно показывается мне в шифре и все-таки остается сокровенным. Шифр, в котором оно являет себя всего непосредственнее и решительнее, — это моя собственная деятельность. Молитва же, как удостоверение абсолютного сознания в его трансцендентной соотнесенности, есть некоммуникабельное, несводимое ни к какой объективной форме, экзистенциальное присутствие в его всякий раз историчной неповторимости — как восхождение к единому.

Однако уже и таких слов оказывается слишком много, если их считают выражением окончательного покоя. Восхождение к единому превратилось бы в некую уверенность, в которой я оставляю позади мир существования в его нескончаемой множественности, в его проблематичности и неоднозначности; в этой неверности по отношению к миру я устранился бы от действительности в облегчающую гармонию. Ибо единое подобно божеству, которое приходит в этот мир чужестранцем и помогает мне постольку, поскольку я, из экзистенциально единого, чувствую себя в единстве с ним. Но близость божества, которая кажется мне приходящей из какого-то иного мира, не должна заставить меня забыть о его отдаленности, в силу которой этот мир в его разорванности есть именно то, что он есть.

Единое, высшее и последнее прибежище, может превратиться в экзистенциальную угрозу, если его избирают не из действительности мира во всей полноте напряжения возможной экзистенции. Оно истинно лишь на той основе, на котором мы встречаем его: на основе безусловности единого в существовании экзистенции. Оно никогда не становится пребывающим покоем, в котором бы преодолевалось все прежде бывшее. В существовании я вынужден бываю вновь выступать из единения со своей трансценденцией, и нахожу путь обратно к упрямству, к возможностям падения и служения ночи и ко многому — движение по этому пути мне приходится повторять все время, пока я остаюсь во временном существовании. Ибо всякий покой скоро превращается в волю к счастью отвлеченного существования, не желающего, чтобы его беспокоили.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Чтение тайнописи

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Сущность шифров

Три языка

1. Непосредственный язык трансценденции (первый язык). - 2.Язык, универсализующийся в сообщении (второй язык). -

3. Спекулятивный язык (третий язык). - 4. Имманентность и трансценденция. — 5. Действительность в шифрах.

Многозначность шифров.

1. Символика вообще (выражение бытия и коммуникативное выражение). - 2. Толкование символов (произвольная многозначность). - 3. Символика и познание. — 4. Интерпретируемая символика и зримая символика. — 5. Толкование в круге. — 6. Произвольная многозначность и многозначность шифра.

Экзистенция как место чтения тайнописи

1. Чтение шифра посредством самобытия. — 2. Экзистенциальное созерцание. — 3. Вера в шифры.

Тайнопись и онтология

1. Онтология в великих философских учениях. — 2. Невозможность онтологии для нас. — 3. Чтение тайнописи в отличие от онтологии.

Ложное приближение трансценденции

ВТОРАЯ ЧАСТЬ. Мир шифров

Обзор

1. Универсальность шифров. — 2. Порядок мира шифров.

Природа

1. Природа как другое, как мой мир, как я сам. — 2. Бытие природы как шифра — 3. Чтение шифра при помощи натурфилософии. — 4. Обманчивость и скудость всеобщих формул для шифра природы. — 5. Экзистенциальная существенность шифра природы.

История

Сознание вообще

Человек

1. Шифр единства человека с его природой. — 2. Шифр единства человека со своим миром. — 3. Шифр «свобода».

Искусство как язык, возникающий из чтения тайнописи

1. Искусство как промежуточное царство. — 2. Метафизика и искусство. — 3. Подражание, идея, гений. — 4. Трансцендентное видение и имманентная трансценденция. — 5. Многообразие искусств.

ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ. Спекулятивное чтение тайнописи

Что трансценденция есть (доказательства бытия Божия)

То, что шифр есть (спекуляция становления)

Какой вид имеет присутствие чтения шифров (спекулятивное припоминание и предвидение)

1. Припоминание. — 2. Предвидение. — 3. Противоположность и единство припоминания и предвидения. — 4. Философско-историческая спекуляция.

Что говорит шифр целокупности существования (спекуляция бытия)

1. Позитивизм. — 2. Идеализм. — 3. Чтение шифров в философии экзистенции.

ЧЕТВЕРТАЯ ЧАСТЬ. Исчезновение существования и экзистенции как решающий шифр трансценденции (Бытие в крахе)

Многозначный смысл фактического краха

Крах и увековечение

Осуществление и неосуществление

Истолкование необходимости краха

1. Значимость и длительность должны быть хрупкими, если существует свобода. — 2. Поскольку свобода существует только через природу и против нее, она должна потерпеть крах как свобода или как существование. — 3. — Если конечное должно быть сосудом подлинного, оно должно сделаться фрагментарным. — 4. Спекулятивное чтение шифра: только на пути, ведущем через иллюзию существования, открывается в крахе бытие. — 5. То, что было включено в толкования.

Шифр бытия в крахе

1. Не поддающийся толкованию шифр. — 2. Последний шифр, как резонанс для всех шифров. — 3. Покой в действительности.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СУЩНОСТЬ ШИФРОВ

Метафизическая предметность называется шифром, потому что она, взятая как она сама, не есть трансценденция, но есть язык трансценденции. Сознание вообще не понимает этого языка и даже вообще не слышит его; характер этого языка и тот способ, каким он обращается к понимающему, действительны для возможной экзистенции.

Три языка

Истинное содержание, как непосредственный язык трансценденции, присутствует как живая действительность только в абсолютном сознании экзистенции; индивид внемлет этому языку в мгновение историчной неповторимости.

Но сообщение этого языка проходит по пути обобщения, и только в обобщенном виде его впервые понимает даже тот, кто его изначально слышит. Этот второй язык наглядного сообщения от экзистенции к экзистенции отрывает от истока и превращает то. что казалось некоммуникабельным, в транслируемое содержание: рассказ, образ, фигуру, жест. То, что изначально было языком трансценденции, становится общим достоянием и, благодаря традиции этого второго языка, может вновь наполниться через обратное соотнесение с истоком. Если же, наконец, мысль обратится на этот сугубо наглядно-образный язык и проникнет через него к его истоку, то она постигнет в форме метафизической спекуляции то, что хотя и непознаваемо, но становится в мышлении третьим языком философского сообщения.