Секретарь палача - Савенко Валентина - Страница 19

Решено, этим и займусь, когда приеду на работу. Пока же придется надеяться на чудо, вдруг Иден сам мне расскажет о Лисбет Скари. Сомневаюсь. Хоть бы согласился на мою помощь, а то пришибет его люстрой, и останусь я без работы. Идти мне некуда и не к кому.

Некстати вспомнились последние дни, проведенные в особняке с волками. Отец так и не решился воспользоваться полученной на балу визиткой. Мамы уже не было в живых, а я напоминала живое привидение. Он побоялся, что его жертва будет напрасной. Высоко сидел нежданный благодетель, слишком силен был. Хотя почему был? Есть. Но, как я убедилась вчера, старший брат императора давно забыл, что собирался помочь моей семье. Двадцать лет в душе занозой сидело сомнение: что, если бы мы рискнули и воспользовались предложением лэра Константина Вальме? Вдруг бы он нашел способ?

Константина Вальме я всерьез опасалась. Была вероятность, что он предложил отцу помочь просто потому, что рядом с нами был Эмиль. Это попахивает играми между магами и братом императора. Или, как подозревал отец, между двумя принцами, дядей и племянником. Ненаследный принц, архимаг лэр Миккель Рун недолюбливал брата отца.

Император махнул на них рукой. У него были другие заботы — предстоящая свадьба с юной трисс, огненным фениксом. Девушка была беременна, и пара не скрывала, что скоро появится наследный принц или принцесса, маленький птенец белого феникса.

Фениксы-мужчины особенно вспыльчивы в такой период. А если вспомнить, что император относится к роду белых, единственных фениксов, способных возвращать из мертвых, воскрешая их вместе с собой, то его императорское величество любого возмутителя спокойствия царствующей семьи убьет и воскресит, чтобы снова отправить к предкам.

Императором мог стать только белый феникс.

Наша раса практически бессмертна. Но у белых свои особенности. Ребенок белый феникс может появиться не просто от союза двух птиц — для его рождения нужна истинная любовь.

Императоры часто женились по расчету, потом разводились, если в этом возникала необходимость.

Важно другое — моя фальшивая аура огненного феникса вполне по зубам Константину Вальме. Суд будет на стороне мага, и меня вполне могут вернуть ему. Ведь я все еще нахожусь под опекой Эмиля Вилфреда.

Фениксы заботятся о своих детях, трясутся над ними, особенно над девочками. Ведь именно мы дарим жизнь. Поэтому до замужества нас считают несовершеннолетними и опекают родители либо те, кого ими назначили. Принять предложение или отказать будущему супругу могут только опекуны. С родителями у юных фениксов проблем нет. Ведь детей наша раса любит, холит и лелеет, старается сделать все, чтобы птенец был счастлив.

С опекунами сложнее.

В свое время я подняла массу литературы по этому вопросу, надеясь отыскать лазейку. И ничего. За все время существования мира нашлось едва ли три десятка случаев опекунства не фениксов над пернатыми. Птенцов, как правило, забирали родственники, фениксы. У меня таковых не нашлось.

Я была обречена жить под чужим именем, скрывая истинную сущность.

— Готово! Вы — красавица! — Экономка довольно всплеснула руками и завертелась вокруг меня с небольшим зеркалом, показывая прическу.

Подойдя к окну, я подумала, что мне радостно видеть искрящийся на солнце снег и счастливые лица прохожих. Хочется быть такой же счастливой и беззаботной, как тот лэр, высунувшийся из окна пролетки, чтобы накричать на прицепившегося к карете мальчишку.

Грустная улыбка сползла с моего лица, я взволнованно подалась вперед, стукнулась лбом и вздрогнула от прикосновения холодного стекла. Судорожно вглядывалась в удаляющийся экипаж, всей душой желая, чтобы мальчишка снова прицепился к карете, а мужчина опять высунулся наружу. Не верилось, что увиденное могло быть правдой.

Схватив шубу, я выскочила из дома. Чуть не налетела на остановившийся у ворот экипаж. Едва не сбила с ног вылезающего из него Рикарда. Добежала до места, где из пролетки высунулся мужчина, жадно вслушалась в эхо.

Звуки недавнего прошлого причудливо переплетались. Сердитый окрик лэра потонул в конском ржанье и стуке копыт по мостовой.

Зажмурившись, я старалась разобрать слова, уловить знакомые интонации. И у меня получилось.

Резко развернувшись на каблуках, я пробежала мимо Рикарда, снова едва успевшего отступить в сторону, взлетела по ступенькам крыльца и уткнулась в меховой плащ палача, накинутый прямо поверх рубашки.

— Нам надо поговорить!

Иден молча кивнул помощнику и придержал дверь, пропуская меня внутрь.

Мы вошли в кабинет, и я, не дожидаясь, пока палач усядется в свое кресло, с подозрением спросила:

— Вы уверены, что вампир, вернувший ессира Зосли, отправил его в свое имение?

— Присядьте, — последовал холодный ответ.

Птица внутри взволнованно закурлыкала, я зябко поежилась, предчувствуя неприятную во всех отношениях беседу, присела на краешек кресла. Меня обманули — ессира Зосли никто не думал наказывать за смерть Миссы. И у самой девочки сейчас не все так хорошо, как расписывал палач. Мне дали именно то, что я хотела тогда услышать. Вся эта ложь для того, чтобы я прониклась уважением к своему спасителю.

Прониклась. И даже собиралась помочь ему.

— Почему вы решили, что я обманул вас? — Карие глаза сузились, не хватало только алой полумаски и плаща палача. На миг показалось, что я снова в тюремной камере, и меня изучают, решая, нужна ли я.

Если скажу, что видела и слышала ессира Зосли, который должен находиться у вампиров, меня вполне могут сдать страже, как неудобную и слишком сообразительную трисс. Есть надежда, что терять мага моего уровня он не захочет, но этот вариант еще хуже — меня попросту поставят перед фактом, что обман был необходим для моей лучшей адаптации на новом месте. Или снова предложат магическую клятву на крови.

Решила отделаться отговоркой:

— Мне показалось, что я видела его в окне проезжающего экипажа.

Я до последнего надеялась, что Иден признается во лжи и скажет, что свобода ессира Зосли нужна для раскрытия какого-нибудь заговора, что за магом следят, что сам Реган не просто палач… Но Иден с легкой усмешкой осведомился:

— Он специально остановил экипаж, чтобы вы его заметили?

— Нет. — Я опустила глаза, нервно скомкала рукав шубы и, наблюдая за мужчиной из-под ресниц, неуверенно пробормотала: — Мне показалось, это был он.

— Вы побежали слушать эхо? — Иронии в голосе Идена было хоть отбавляй. — И что же вы услышали?

— Ничего конкретного, — уныло вздохнула, не понимая, как я могу все еще доверять палачу, если он лжет.

Непонятное чувство доверия к Идену никуда не пропало. Моя птица считала, что нам показывают то, что хотят, но не боялась его. Наш испуг вначале разговора был скорее привычкой всего опасаться. А сейчас я наблюдала за лэром, расслабленно попивающим чай, знала, что он мне лжет, и все равно хотела ему доверять. Это было иррационально!

Не будь я уверена, что палач — человек, заподозрила бы чары. Я внимательно и осторожно, стараясь, чтобы Иден не заметил, снова изучила его ауру. Человек. Маг. Если она и фальшивая, то моих сил тут не хватает. Не всякий архимаг, думаю, сможет вскрыть такое. Скорее уж поверит, что это настоящая аура. И мне надо бы поверить, пока Реган не озадачился тем, почему я так старательно изучаю его ауру, и не решил изучить мою собственную.

А пока безопасней будет считать его человеком, которому нужен маг эха прошлого и нелюдь, потому что его пытаются убить. Маг, которому я предложила свою помощь. Захотелось взвыть от безысходности и стукнуться лбом о стол. Зачем я ему это предложила? Сидела бы тихо-смирно в приемной, перебирала бумаги.

Обиженно-виноватое выражение лица я все же удержала, палач посчитал тему закрытой и предложил мне чаю. Галантность насторожила. Пока мы ждали горничную со вторым чайником, Иден, пытливо глядя на меня, что-то мысленно прикидывал.

Я, скользя скучающим взором по укрытым снежными шапками деревьям за окном, мечтала вернуться в Ритиль или уехать в любой другой провинциальный городок. С новым именем и новой внешностью я легко бы нашла работу и жила спокойно где-нибудь в съемном флигеле. Но мечты мечтами…