Секретарь палача - Савенко Валентина - Страница 51

Напоследок брат императора сообщил, что вопросом смерти моего отца начали заниматься в день его кончины. Эмиль сработал быстро и профессионально. Пепел моего родителя отправили, согласно завещанию, в семейный склеп в провинции, который случайно разрушили нерадивые студенты, пытавшиеся освоить на кладбище какое-то убойное заклинание.

Вот так останки Андреаса и Биргитты Элени и еще десятка моих предков развеялись по территории небольшого городка.

Теперь я была точно уверена, что отец жив. Он нужен им. Никто другой не умеет создавать поддельные ауры такого уровня. Это подтвердил Константин, которому я старательно пересказала все схемы отца.

Было почти полшестого утра, когда я, зевая, ушла в спальню. Мужчины остались обсуждать рабочие моменты, связанные непосредственно со службой палачей.

Уже укладываясь в кровать, я тихо хмыкнула: теперь знаю, от кого Иден заразился своей привычкой работать по ночам.

В следующие дни, как и обещал Иден, у меня было очень мало свободного времени. Палач изучал мою память, заставлял вспоминать все по часам, по минутам, несколько раз одно и то же. Я уже не боялась своего прошлого — я его люто ненавидела. Мечтала заболеть той самой инфлюэнцей, чтобы въедливый диктатор оставил меня в покое хотя бы на день. И не подозревала, что просто сидеть и ни о чем не думать — такое блаженство. Единственной радостью было, что кое-кто очень занятой забыл убрать пентаграмму в спальне. Специально, я так подозреваю. Но несколько часов каждую ночь я была очень счастливой и довольной птичкой.

Повод попасть в особняк к Эмилю Иден нашел, на днях у него должен был состояться прием, посвященный весьма печальной дате — смерти моего отца. Архимаг, безутешный друг, собирался нехило погулять на поминках своего товарища и его семьи. Цинично, как и периодические объявления в газете о моей пропаже и траур, который носил Эмиль почти год по моим родным и мне. Но по-другому мы туда не попадем.

Представив, что я пойду на собственные поминки, я истерически расхохоталась. Никак не могла успокоиться. Иден некоторое время наблюдая за мной, а потом неожиданно предложил съездить проветриться.

Я думала, что мы поедем в ресторацию, но палач меня удивил. Отвез в один из самых дорогих магазинов женского платья. Поднялся на верхний этаж, несмотря на предупреждение девушки у входа, что они закрываются. И передал меня из рук в руки верткому лепрекону, загадочно сказав, что трисс приехала по просьбе подруги, которую давно не видела. Модельер позеленел от счастья и чуть ли не волчком завертелся, стараясь мне угодить. Поцеловав меня, Иден шепнул, чтобы я дольше двух часов не задерживалась, и отправился в комнату ожидания, предназначенную для отдыха сопровождающих трисс лэров.

Поднимаясь по лестнице следом за неумолчно болтающим лепреконом, попутно выясняющим мои вкусы и желания, я откровенно недоумевала. Какая подруга? Откуда?

— И все же, трисс, что вам больше нравится? Цвет искристого снега с тонким рисунком голубого инея? Или прозрачная синева летнего неба в пасмурный полдень?

— Пусть будет снег. — Честно говоря, я не представляла, как выглядят оба варианта, предложенные модельером, но снег вроде бы белый. А вот пасмурное летнее небо в моем понимании никак не синее.

— У вас превосходный вкус! — всплеснул руками лепрекон, останавливаясь у светлой двери, элегантно украшенной резьбой. Постучав, заглянул внутрь и вежливо сообщил: — Трисс Полета, лэр Реган привез вашу подругу!

Пока я вспоминала, почему мне знакомо имя женщины, в комнате радостно взвизгнули, и наружу выскочила миловидная полуодетая девушка немногим старше меня. Вначале я приняла ее за человека, потом взгляд упал на небольшую брошь, приколотую не к платью, а к корсету. Артефакт. Защитный и изменяющий ауру.

— Я так рада тебя видеть! — Девушка подмигнула лепрекону и втащила меня в комнату. — Ой! Как красиво!

Бесцеремонно дотронулась до моих волос, потом провела по своей буйной светло-рыжей гриве и уныло закончила:

— И почему у огненных не бывает платиновых волос?

Умом я понимала, что передо мной невеста императора. Но будущая императрица была столь юна и непоседлива, что я растерялась.

Пока Полета с детской непосредственностью засыпала меня вопросами, я пыталась собраться с мыслями. Девушку интересовало буквально все. Где мы познакомились с Иденом? Как я поняла, что я ему нравлюсь? Когда мы поцеловались в первый раз? Почему я без кольца? Ведь он попросил у нее розы, чтобы сделать мне предложение. У нас уже было?.. Ну, то самое, что у них с императором…

Я не знала, с чего начать, а на меня сыпались новые и новые «а как», «а когда», «а сколько». Небольшую передышку получила, когда в комнату ворвался кутюрье с ворохом тканей и набросков. Из меня решили смастерить Зимнюю Розу, Полета собиралась быть Снежной Королевой. И лепрекон тут же пообещал ей великолепный парик. Он, как и я, не понимал стремления девушки перекрасить волосы в холодный оттенок. Хозяин магазина оказался мастером своего дела. Первая примерка должна была состояться через час. Кутюрье использовал магию и очень этим гордился.

Нам принесли чай с пирожными, оставили музыкальную шкатулку, чтобы трисс не скучали. Едва за помощницей модельера закрылась дверь, Полета вернулась к моим отношениям с Иденом. Девушка порхала по комнате, совала любопытный носик во все углы. Я жевала нежный бисквит и старалась не думать, что будет, когда все съем, и придется отвечать невесте императора. Просто она вела себя не как взрослая беременная женщина, а как невинный подросток. Не знаю, почему меня это смущало.

В какой-то момент, потянувшись за очередным пирожным, я прислушалась к эху. Оно было искажено брошью и защитными заклинаниями, которых на Полете было великое множество. То, что я услышала, совершенно не вязалось с образом юной непосредственности.

Эхо съело часть слов, часть исказило, но я предельно ясно поняла, что слышу разговор императора с невестой. Девушка обеспокоена неким видением, которое просчитывала несколько раз с наставником.

Озадачившись, я двинулась в глубь и попала на совещание Идена, Константина, императора и… Полеты! Искажение было сильным. Кто-то не хотел рисковать, кто-то не соглашался. Меня поразило другое: невеста императора на равных участвовала в обсуждении, вела себя, как взрослая женщина, знакомая со спецификой работы тайных служб.

— Наконец-то сообразила! — устало вздохнула Полета. — Сколько процентов разговора с Иденом и Константином разобрала? — Девушка, разом став собранной и сосредоточенной, мастерски установила защиту от прослушивания и села на диванчик рядом со мной.

— Пятьдесят, наверное. — Я смотрела на новую, взрослую Полету, мысленно собирая кусочки пазла из эха прошлого. Выходило, что она или работала в тайной службе, или работает. И она беспокоится не только за императора, но и за Идена.

— Ого! А если бы ты попала в кабинет императора?

— Семьдесят, если прошлое не затерто. — Я не понимала восторга девушки.

Да, за двадцать лет я научилась хорошо работать с прошлым, думаю, лучше многих магов моего направления, но не настолько, чтобы смотреть на меня блестящими от восхищения глазами.

— Иден был прав.

— В чем?

— Если ты не чувствуешь следов магии, которой затирали прошлое, — Полета задорно тряхнула головой, — ты его слышишь.

Я недоверчиво покачала головой.

— Прошлое императора затирается сразу, поэтому я решила с тобой встретиться.

Полета чего-то недоговаривала. Я не настаивала. Чем меньше знаешь об артефактах, которыми пользуются сильные мира сего, чтобы защитить себя, тем безопаснее. В том, что мои способности мага эха — единственная причина нашей встречи, я сомневалась.

— Что ты знаешь о провидцах? — Полета в очень знакомой манере перескочила на другую тему.

И я окончательно убедилась, что она хорошо знакома с Иденом, настолько, что даже переняла часть его привычек. Прежде чем ревновать, я решила разобраться. Рикард, например, тоже иногда говорил в фирменной манере палача. Не устраивать же им теперь сцены из-за этого.