Секретарь палача - Савенко Валентина - Страница 54

Место основных экспериментов оказалось тренировочной базой. Там калечили души фениксов: белых — возвращениями с серийными убийцами и маньяками, других — смертями близких и пытками. Три готовых на все киллера. Десять сошедших с ума фениксов.

Отца среди них не было.

Мне бы радоваться, но в сердце словно заноза сидела. Казалось, я что-то упустила, поторопилась. Сил вернуться к эху прошлого, которое я запомнила и передала Идену, не было. Успокаивала себя тем, что это только вершина айсберга.

Аделина Рун молчала, но в руках архивампира любой заговорит. От радикальных действий Константина удерживала лишь просьба императора не убивать мать его ребенка.

Эмиля тоже задержали, он чуть не умер, еле успели снять с него клятву. Но, увы, память архимага сохранить не удалось.

Ненаследный принц оказался и вовсе не у дел. Он был всего лишь удобной фигурой, которую наши соседи были бы не прочь посадить на трон. Пара новых конюшен, несколько породистых скакунов, и он подпишет что угодно не глядя.

Всю следующую неделю я приходила в себя. Бездельничала, ела, спала, примеряла маскарадный костюм, радовалась тому, что на бал, до которого остались считаные дни, мы пойдем развлекаться, а не работать. Судя по заголовкам газет, в этом году праздник будет пышным. С интересом просматривая списки приглашенных, которые по традиции опубликовали за неделю до торжества в «Вестнике Тариса», я постоянно натыкалась на знакомые имена. Двадцать лет прошло. Но эти лэры и трисс все так же ходят на Императорский зимний бал. Некоторые новички и не совсем новички вызвали ажиотаж среди газетчиков. Например, вся столица гадала, кто станет спутницей лэра Регана. Незнакомка, живущая в его доме, или он простит фаворитку. Прощать Иден, естественно, никого не собирался.

В среду пришел ответ от вампиров. Точнее, два ответа. Один — на мое письмо. Второй — ответ на письмо Идена.

Палач решил закрыть вопрос с Миссой раз и навсегда и попросил прислать копии документов девочки, адрес пансиона и ее фотокарточку. Без сомнения, девочка в безопасности, счастлива, собирается после окончания обучения поступать учиться на медика. Занятная профессия для вампира. Надеюсь, больные не разбегутся от клыкастого лекаря.

В первом письме мне вежливо сообщали, что ничего не знают о месс Миссе. Оно и понятно — неизвестно кто спрашивает о девочке, пусть и косвенно, но связанной с заговором.

Была ли я счастлива? Нет. Мысли неизменно возвращались к родителям. Вспоминала, как мы ездили на бал императора, думала об отце. Скорее всего, я зря надеялась, он давно мертв. С каждым днем настроение портилось все сильнее. Мне не нравились шторы в коридоре, злила статуэтка на комоде в холле, блюда, приготовленные поваром, оказывались не такими, как я хочу. Безделье превращало меня в склочную курицу. Пора разобраться с последним своим страхом и окончательно распрощаться с прошлым.

Чем занимаются юные трисс перед балом-маскарадом? Доводят до истерики горничных? Ничего подобного! Ругаются с заскочившим на полчаса начальством. А ругаться с ним сложно, оно обнимает тебя, потрясающе целуется и норовит утащить в спальню, хотя внизу уже бьет копытом верный помощник.

— Ну пожалуйста! Всего полчаса! — Это я загнула, хорошо, если пять минут выдержу и не сбегу из дома родителей.

— Почему именно сегодня? — Иден прекратил попытки утащить меня в спальню и посмотрел усталым взглядом. Но я твердо решила, что больше жить с постоянным эхом воспоминаний в ушах нельзя.

— Я хочу пойти на маскарад с тобой, а не со своим прошлым.

Иден ласково очертил пальцами мою скулу, приподнял подбородок, внимательно посмотрел в глаза.

— Хорошо. Рикард тебя проводит.

— Спасибо!

И сама потянула палача в сторону спальни.

— Я опаздываю, — насмешливо напомнил он, пока его пальцы быстро расстегивали пуговицы на рубашке.

— А мы быстро.

Быстро не вышло. Бедняга Рикард, проторчав внизу полчаса, отправился на кухню, где спустя час мы его и нашли. Сообщение, что ему вместо поездки с палачом предстоит сопровождать меня, оборотень воспринял спокойно. Уже в карете немного поворчал о непостоянстве женщин и умолк. Оборотень отвлекал меня, как мог, от безрадостных мыслей, не давал впасть в панику и отказаться от затеи, отложив на потом визит в место, где мое сердце замирало от тоски. Едва карета остановилась у знакомых ворот, он залился соловьем.

Я была ему благодарна. Не вникая в суть, послушно кивала, разглядывая дом.

Всего лишь дом. Старый дом.

Место, где я была счастлива.

Место, которого я боялась сильнее особняка Эмиля.

Ведь именно здесь эхо прошлого могло рассказать очень много. О счастье, о горе. О моем прошлом.

Рикард подал мне руку, предлагая опереться. Я отрицательно покачала головой.

— Подожди, пожалуйста, у кареты.

— Ты уверена?

— Да. — Голос задрожал, но я нашла в себе силы улыбнуться. — Если что, я просто сбегу.

Протяжно скрипнули петли за спиной — назад дороги нет.

К крыльцу шла медленно. Вслушивалась в прошлое.

Добраться до момента, когда я сбежала, оказалось на удивление легко. Тайник под лестницей Эмиля заставил меня поверить в невозможное. Сейчас я делала то, на что не решилась бы всего пару дней назад.

Ступая по неширокой, выложенной камнем дорожке мимо заснеженных кустов роз, я цеплялась за обрывки фраз, вслушивалась в искажения, которые раньше бы пропустила. Удивительно, но эхо помогало мне. Оно словно смирилось с тем, что кто-то решил разобраться в прошлом. Эхо шаловливо зашептало разными голосами. Со всех сторон.

Как не оглохнуть от этой какофонии?

Просто нужно знать, что слушать.

И снова шелест листьев под моими ногами. И голоса в доме. Отец и Эмиль.

Но что это?

Я возвращаюсь?

Носочки туфель едва касаются ступенек — крадусь обратно в дом. О чем я тогда думала? Ни о чем. Мной двигали чувства. Надеялась незаметно пробраться в комнату и убедить архимага, что я дома. А потом уговорить отца сбежать со мной.

Тихий скрип открывающейся двери, и я испуганно отпрянула назад. По-детски спряталась среди розовых кустов.

Шаги. Твердые, уверенные. И слабые, шаркающие. Эмиль и папа. Папа ранен. Как я это поняла? По шелесту одежды, по дыханию, по тому, как испуганно участилось мое собственное дыхание. Хочу сбежать, но судорога свела мышцы, и я испуганно сижу в шаге от мужчин, укрытая густой листвой и крупными бутонами роз, шелест которых кажется предательским…

Вцепившись дрожащими пальцами в перила, я заставила себя глубоко вдохнуть — путешествие в прошлое давалось тяжело. Но я должна узнать, что случилось в тот день!

Шаги… Эмиль отошел к воротам. Отец кашляет на крыльце. Архимаг не спешит садиться в свой экипаж, хотя я слышу нетерпеливое фырканье лошадей.

Чего он ждет?

Остановившись на крыльце, прислоняюсь лбом к двери. «Еще немного, Лина, совсем чуть-чуть!»

Я действительно была свидетелем. Свидетелем жуткого цинизма. Эмиль приехал не один. С ним был некий высокородный лэр — дорогая ткань шуршит не так, как дешевое сукно. Он вел себя в чужом доме как хозяин. Да он и был хозяином. И Эмиля, и моего отца.

Поставив на перила чайную чашку, он зачем-то ее повернул, донышко неприятно скрипнуло о блюдце. Склонился над осевшим на плитку отцом и прошептал то, что окончательно убедило в правильности моей догадки. Ублюдок сказал ему, что для моего же блага мне нужно вернуться домой от соседки до заката, иначе те, кто отправится на мои поиски, получат полную свободу действий. После ночи с ними я буду сама умолять отправить меня к праотцам. А если не попрошу, то из меня получится отличная убийца, от которой коронованный петух никак не будет ожидать нападения. Останется только научить меня орудовать когтями. Ведь феникса может убить только феникс. Или палач. Но их оружие пока недостижимо. Было бы идеально — юный феникс с оружием палача.

Отец попытался ударить его… немыслимо, он ведь был связан клятвой. И тут же застонал от боли. Едва стих стук колес экипажа, как я выбралась из убежища. Отец увидел, замахал на меня руками. Я хотела остаться. Но он отправил меня. Я забыла его слова, но сейчас эхо не стало играть со мной в игры и с четкостью, от которой хотелось взвыть, прошептало любимым голосом: «Лина, запомни, эхо прошлого никогда не исчезает, оно лишь становится тише, ожидая того, кто услышит его угасающий шепот».