Пока дремлют аспиды (СИ) - Петрук Вера - Страница 17

Грести оказалось не так уж и тяжело, а возможно, у нее открылось второе дыхание. Перед тем как заснуть, Крон указал направление – плыть к горе с раздвоенной вершиной, к городу Хартум.

– Карта показывает туда, – прохрипел старик. – Надеюсь, первый шаг заклинания пройдет быстрее, чем меня парализует от древности.

Ламия послушалась, про себя бездумно пожелав Крону скорее сдохнуть. Однако сейчас, глядя, как проплывают мимо знакомые огни деревенской церкви, где всегда зажигали свечи в безлунные ночи, она поняла, что ей нужно сделать на самом деле.

– Нет! – пальцы старика впились в ее руку, но сила Крона была мимолетней, и он тут же грузно осел на прежнее место. – Надо в Хартум! Что ты делаешь?

Ламия промолчала, но на всякий случай пересела лицом к деду, чтобы видеть, если он нападет еще раз. Былой страх перед главным магом Альцирона исчезал по мере того, как до нее все яснее доходила ситуация, в которую она вляпалась. И место умершего страха занимала крепкая злость, которая вытесняла не только испуг, но и здравый смысл.

– Не надо, Ламия, пожалуйста, – прохрипел Крон, цепляясь за ее юбку.

– Мы плывем в Яников Светоч, – отрезала Ламия, наслаждаясь унижением мага. Глубоко внутри она чувствовала себя последней скотиной, но ничего не могла поделать с чувством обиды, которая вдруг гордо расправила плечи и принялась громко перечислять провинности Крона, начиная с ее падения с Северной Башни и заканчивая заклятием забвения.

– Но ты моя…

– Я тебе никто, – прервала его Ламия, и порывшись в недрах плаща, извлекла увесистый мешок с монетами. – Вот, держи, – она положила деньги рядом с сапогом Крона, который чудом не спадал с костлявой ноги. – Нашла в буфете рядом с ключами. Думаю, они принадлежали Сандре, но вы с ней потом разберетесь. Поражаюсь, как можно хранить деньги в буфете, но, наверное, у вас на кухне никто не ворует. Или точнее – не воровал раньше. Там около ста монет, это огромная сумма для любого деревенского парня. У нас много смышлёных и крепких мальчишек. На эти деньги можешь нанять любого. Он тебя будет на руках носить и пылинки с тебя сдувать, пока ты будешь искать свои кости, кровь и души. Я не хочу иметь к этому никакого отношения.

– Как ты не понимаешь? Нельзя ничего исправить! – старик закашлялся, но вдруг собрался с силами и даже выпрямился, вцепившись в борта лодки. – Ты ведь работала на меня в замке? Это тоже работа. Я хорошо заплачу. Ты даже представить себе не можешь, сколько у меня денег. Не только твоя семья, но и твоя деревня, все, кто тебе дорог, смогут разбогатеть, когда я разберусь с Кормаком.

Ламия на него не смотрела – не хотела видеть, как по стариковскому лицу текут слезы бессилия. Очевидно, поднявшийся ветер выбил их из старых глаз, оставив незаметными для гордого Крона. Хотя, чем дальше они отплывали от замка, тем правдивее казалась мысль, что настоящий Крон все-таки умер там в библиотеке, а развалина в ее лодке – лишь подобие, слабая тень великого мага.

– Вот именно, – хмыкнула она, – когда разберешься. А если этого не случится? Ты сам сказал, ни один маг раньше это заклинание не пробовал. Где гарантия, что ты победишь? Может, в тебе говорит тщеславие?

Ламия и не заметила, когда перешла с главным магом Альцирона на «ты». Впрочем, сейчас это было не важно. Ее переполняла злость, крепнувшая по мере того, как усиливалась боль в поврежденном запястье. От усилий и гребли рана растревожилась и снова закровоточила.

– Тщеславие? – дед аж поперхнулся от возмущения. – Думаешь, за четыреста лет, что я прожил, меня еще волнуют такие желания? Нет, во мне говорит не тщеславие, а надежда.

– Если миру остался всего месяц, я предпочту его провести рядом со своей семьей, – упрямо произнесла Ламия.

– Тебя там не помнят. Нельзя остановить Забвение.

– Ты не имел права так со мной поступать!

– Я импровизировал, – попытался защититься Крон. – Что мне еще оставалось делать? Кормак ведь так доходчиво все объяснил. Ему нужен был сильный маг, чтобы открыть портал в ад. Даже деревенская девушка должна понять.

– Хватит мне тыкать моей деревней, – взорвалась Ламия, – да, я деревенская, и горжусь этим. А ты не понять какой. Зачем было меня в это впутывать? Ты ведь главный маг! Собери армию, дай отпор.

– Это не война, – тяжело вздохнул Крон. – Такому, как Кормак, нельзя дать отпор. Когда он появляется в твоем мире, ты уже проиграл. Ни одна армия магов не способна ему противостоять.

– Кроме Крона, который захотел стать богом, – ехидно добавила Ламия. – Нельзя стать богом. Это кощунство!

– Ты права, – неожиданно согласился Крон. – Нельзя. Это просто выражение, которое выбрал создатель заклинания. Все маги мечтают о могуществе бога, но оно у меня и так было. Когда мы завершим четыре шага, я обрету силу, которая позволит мне спрятать Альцирон от Крона. Всего на несколько столетий, но за это время мы придумаем что-нибудь еще.

– У тебя уже были сто лет, и ты не очень-то подготовился.

– Кормак явился раньше. Я растерялся, – Крон повис на борту лодки и, свесив руку, задумчиво чертил пальцами по воде. Ламии захотелось, чтобы какая-нибудь подводная рыба, сцапала старика за руку, таким образом избавив ее от необходимости думать, что делать дальше. Но, видимо, с Кроном никто не хотел связываться даже в таком его беспомощном состоянии.

– «Четыре Шага к Богу» – об этом заклинании все маги мечтают, – вздохнул старик, – но слишком многим нужно пожертвовать, чтобы преуспеть, это отпугивает. Риск велик, шансы на победу ничтожны, а условия для первого шага – невероятно сложны. Во-первых, нужно быть при смерти. Во-вторых, добровольно обречь себя на забвение, и это не просто отказ от памяти. Это отказ от всего, что делало тебя прежним человеком: от власти, денег, статуса, и самое главное – от магических способностей. В-третьих, нужно иметь помощника, заклинание называет его Ангелом. К помощнику нет требований за исключением одного: этот человек должен быть связан с тобой эмоционально. Крепко связан. После первого пришествия Кормака я долго думал о том, как собрать все эти условия вместе, но там, в библиотеке, они сложились идеально. Кормак почти убил меня, а на заклинания безвременья и забвения ушли все мои силы. Если оставить все как есть, я вряд ли умру в ближайшие полвека, но магические способности ко мне уже не вернутся. Кормак знал, что делал. И последнее. Если бы остался в живых Крист, я бы сделал помощником его. Он достаточно меня ненавидел, чтобы закрепить эмоциональную связь между нами. Но Крист погиб, и только благодаря ему мы сейчас живы. Да, в зале веселились и пировали с десяток сильнейших магов, каждый из которых был бы в тысячу раз лучше деревенской девушки-посудомойки. Но у меня не было сил и времени связаться хотя бы с одним из них. Когда приходит Кормак… это все равно что, когда к тебе приходит смерть. Вроде бы ты к ней готов, но она все равно является неожиданно. Поэтому оставалась лишь ты. Когда я укусил тебя, твоя кровь подарила мне силы, чтобы завершить первый шаг, а еще она помогла мне понять, что ты в меня влюблена. И злишься за то, что я не помог тебе на Северной Башне, позволив это сделать Кристу. И да – за штраф тоже. Этих эмоций было достаточно для присвоения тебе статуса Ангела. К тому же, ты так похожа на ангела, Ламия. Помоги, я прошу не для себя. Для Альцирона.