Венера из меди - Дэвис Линдсей - Страница 21

Я спокойно продолжал:

– …Я первым готов это признать. Но заказ надгробия — это совсем другой разговор! Северина Зотика идет к новому замужеству с практичной твердостью, так что будь на месте жениха я, я бы уже мчался к ближайшему храму просить убежища.

– Да.

Маленький мальчик разбил своего игрушечного ослика о ножку стола; его мать нахмурилась и приказала ему покинуть комнату.

– Если быть справедливыми к девушке, – предположила Атилия, – возможно, не стоит ее обвинять, если она хочет быть уверенна, что ее прежние неудачи в замужестве не повторятся. Гороскоп может быть совершенно невинной вещью.

Из двух женщин, Гортензия Атилия, несомненно, обладала самым большим великодушием. Как и все остальное, чем она обладала с избытком, дама выставляла его для свободного обозрения публике.

– Что я сейчас хочу сделать, – сказал я, – это добиться беседы с Севериной…

Поллия и Атилия посмотрели друг на друга. По какой-то причине я вспомнил опасения Елены, что в этом деле есть что-то неправильное.

– Это выглядит довольно хитрым трюком.

Застенчивое выражение Атилии подразумевало, что она наивный цветок, ищущий некоего мужественного типа, чтоб он отражал всякие напасти на нее на цветущем лугу жизни; я попытался вести себя как городской бандит, срывающий головы маргариткам, просто ради забавы.

– Возможно, мы должны подождать, – добавила Поллия, ослепительно мне улыбаясь. – Ты не потеряешь в оплате.

Мой интерес обострился.

– Сабина Поллия, мы договорились, что я узнаю цену охотницы за золотом.

Поллия надула губы, что уверило меня, мол были и другие вещи, о которых мы могли бы договориться.

– Я предлагала сперва собрать побольше доказательств. Но ты профессионал, Фалько. Ты должен выбрать подходящее время, и я уверена, твой выбор будет самым наилучшим…

Я ослабил горловину туники, шея изнемогала от жары.

– Тебе выбирать, я могу понаблюдать за ней еще немного. Если ты готова оплачивать мои расходы, я могу следить за ней столько, сколько тебе будет угодно.

Я никогда не находился в более выгодном положении, когда меня рассматривали, как игрушку богачей.

Обычно я предостерегаю своих клиентов от бесполезных трат. С четырьмя пустыми комнатами, которые необходимо обставить мебелью, и двумя женщинами, способными позволить себе купить новую куклу к себе за стол, мои твердые принципы становились более податливыми.

Я ушел сразу. Маленький мальчик сидел на ступеньках их могучего портика. Его взгляд, когда он смотрел, как я скольжу по полированному мрамору, был полон мрачного презрения, потому что я, очевидно, ушел слишком рано, не вкусив всех радостей.

Я шагал домой, чувствуя себя полным агрессии. Все в Риме наслаждались ужином, кроме меня. В это время забегаловки в районе Рыбных прудов стали более заметны, но, все равно, оставались малопривлекательны. Я порысил прочь, чтоб навестить ма. Там я встретил некоторых из моих сестер, и рискнул сообщить им, что мол если у кого-то есть какая-либо лишняя мебель, я мог бы найти ей новый дом. Юния предложила кровать. Юния считая себя выше многих, сумела поймать в ловушку мужа, имевшего хорошее жалование надзирателя за клерками на таможне; они не держали ничего из мебели более двух лет. Обычно я не брал то, что они выбрасывали, так как не хотел чувствовать себя неким пресмыкающимся паразитом, но ради очень приличной кровати я заставил свою гордость склониться. Эта сделка, с практически новой кроватью, стоила мужу моей сестры почти двести сестерциев, мне было приятно это слышать. Попрошайничать тоже надо уметь.

Было уже достаточно поздно, и движение колесных повозок по улицам было разрешено83. Мой шурин Мико всегда мог раздобыть тележку, так что мы быстро увезли кровать той ночью прежде, чем Юния успела передумать. Потом мы пустились в обход остальных членов нашего рода, собирая их дары в виде сковород с кривыми ручками и колченогих табуреток. Как только я смог избавиться от Мико, я насладился меблировкой своей комнаты, словно маленькая девочка, играющая с кукольной мебелью. Было поздно, но ма дала мне несколько ламп, а Майя подбросила пол-кувшина масла, шипящего и брызгающего, но вполне годного.

Пока я таскал барахло туда-сюда, соседи по дому то и дело барабанили в стены. Я охотно отстукивался им в ответ, я всегда рад заводить новых друзей.

Новая кровать была отличной, но матрас был совершенно не обмят боками семейства Юнии, и походил по твердости на гранитную глыбу. Однако, ночные приключения, которые я обещал самому себе, скоро создадут в нем удобные вмятины.

Поскольку мои клиенты требовали больше доказательств, как только рассвело, я отправился, вооружившись именем и адресом, которые мне дал Лузий из дома претора; я собирался побеседовать с врачом, которого вызывали ко второму мужу Северины, аптекарю, после того, как тот задохнулся.

Шарлатан очень был раздражен, что его побеспокоили в столь ранний час, хотя он и близко не был столь раздражен, как я, когда понял его полную бесполезность. То, что я разозлился, не оказалось для него чем-то новым. Я понял, что Лузий был с ним столь же резок, когда допрашивал его в прошлый раз.

– Я рассказал секретарю как все было, и мой рассказ остался таким же!..

Это означало, что самонадеянное ничтожество имеет в виду факты, в которых я сомневался в первую очередь.

– …У аптекаря начались конвульсии…

– Ты при этом присутствовал?

– Мне об этом рассказали! В тот момент его слуги разбежались, а жена делала все возможное, чтоб вернуть его к жизни.

– Не удалось?

– Она едва могла дотронуться до него. Этот человек жестоко корчился…

– Ты имеешь в виду…

– Не говори мне о моих профессиональных обязанностях! – перебил он меня сердито, хотя я сформулировал вопрос максимально корректно. – Я уже наслушался от секретаря претора! Он хотел убедить меня, что мол жена могла задушить своего мужа…

Значит мой приятель Лузий тщательно провел расследование.

– …Это же глупость. Бедная женщина получила сильный удар и была в синяках, но она старалась изо всех сил. Должно быть, Эприй бился так сильно, что отбросил ее и она тоже лишилась чувств…

– Разве ты не находишь это подозрительным, если она ему только помогала?

– Конечно нет. Он понятия не имел, что он делает; у него были предсмертные судороги!

– Попробуем другой сценарий, – настаивал я. – Северина попыталась его отравить, но это не сработало должным образом, поэтому ей пришлось его удерживать; Эприй понимал, что с ним происходит, и боролся с ней…

– Ненужное предположение. Я нашел лекарство, что задушило его.

– Ты сохранил его?

– Конечно, – ответил он холодно. – Я передал этот предмет секретарю претора.

– Я полагаю, это была пастилка от кашля. Аптекарь должен был знать, как сосать конфеты! Ты ему прописал это лекарство?

– Я не лечил его. Сомневаюсь, что он обращался к врачам; он был достаточно квалифицирован, чтоб составить лекарство для себя самого. Они позвали меня когда произошел несчастный случай, потому что я жил неподалеку. Эприй был уже мертв, когда я добрался до них; ничего уже нельзя было поделать, оставалось только как-то успокоить вдову. По счастью вольноотпущенник, которого, как оказалось, она знала, заглянул в дом, таким образом я смог оставить эти заботы на другого…

– Она успокоилась! – заверил я его. – Она вышла замуж в том же месяце.

Напыщенный олух все равно не желал подписывать неблагоприятное для Северины заключение.

История, что он мне рассказал, пугала, но не продвигала меня вперед в расследовании ни на шаг. Я ушел недовольный. Тем не менее, я все еще был намерен доказать Поллии и Атилии, что они не зря тратили на меня деньги. Поскольку я потерпел неудачу с торговцем бусами и аптекарем, мое последнее средство спасения был торговец животными.

Я нанял мула и поехал в северо-восточную часть города. Я знал, что животных для арены размещали за городской стеной, по другую сторону от главного Преторианского84 лагеря. В Императорском зверинце содержались любые необычные животные, о которых я когда-либо слышал, и многие, о которых и не слышал. Я начал свои расспросы среди крокодилов, щелкавших зубами в клетках позади меня, и страусов, выглядывающих из-за плеч любого, к кому я приближался. Вокруг были полумертвые носороги, грустные обезьяны и леопарды с потускневшей шерстью; за ними ухаживали длинноволосые люди, выглядевшие столь же угрюмо и непредсказуемо и как и сами животные. Стояла кислая, затуманивавшая сознание вонь. Между клетками под ногами хлюпал тонкий слой мерзкой грязи.