Венера из меди - Дэвис Линдсей - Страница 38

– Сваренные в светлом бульоне из белого вина с лавровым листом, ягодами можжевельника и любистоком…

– Рецепт придуман кем-то из семейства?

– Рецепт придуман мной! – поправил он меня. Разумеется, никто столь же претенциозный как эти вольноотпущенники не позволил бы представить гостям блюдо, названное по имени кельтского раба. Виридовикс приложил свое умение, а они получили всю славу.

– В наши дни люди подумают дважды прежде чем есть грибы…

Я имел в виду печально известное убийство императора Клавдия его женой. Виридовикс, который успешно опорожнил свой кубок вина, просто фыркнул.

– Выпечка от Минния, что торгует по дороге сюда?

– Как обычно. Его работа не плохая, да и он нам дает специальные цены.

– Потому что один из этих вольноотпущенников сдает ему в аренду лавку?

– Я не знаю почему, я лишь повар.

– А как ты им стал?

– Попал в плен на войне. Нов купил меня, – промурлыкал Виридовикс, слащавым голосом, – потому, что работорговец назвал меня вождем племени.

– Ну и сноб!

– Ему нравилось, когда его овсянку помешивает разорившийся принц.

Повар не был озлобленным человеком. Я наслаждался тем, как изящно он высмеивал вульгарность своего хозяина.

– Ты был один?

Он улыбнулся без слов.

– Может быть ты когда-то был чем-то большим, чем повар… Это было для тебя тяжело, попасть сюда?

– Приходится так жить, – сказал Виридовикс спокойно.

– Значит, ты сдался?

– Раз это стало моей работой, то я решил делать ее хорошо, – добавил он с достоинством слегка выпившего.

– Честь заставляет!

Должно быть, я тоже был пьян. Я обратил внимание, что он носит ту же самую режущую глаза ливрею, что и Гиацинт, дополненную ярким шнуром. Еще повар щеголял витым серебряным браслетом.

– Этот браслет был у тебя, когда тебя взяли в плен?

– Еще чего! На меня это повесили.

– Дополнительный знак отличия? Могу ли я судить по твоей одежде, что ты лично руководишь слугами?

– Плохо нарезав блюдо, можно испортить мою лучшую работу.

– Я хотел спросить у мажордома, кто из гостей что ел.

– Он скажет, что не знает, – сказал пренебрежительно Виридовикс.

– Но ты то ведь заметил? – рискнул я. – Ты знаешь, что каждый брал, и кто что оставил на своих тарелках!

Он посмотрел на меня, польщенный комплиментом, затем любезно ответил на мой вопрос:

– Должен сказать, что каждый брал почти все блюда. Поллия оставила в тарелке все, что ей могло показаться хрящиком, Феликс выковыривал из еды все жирные кусочки и откладывал в сторону, гость всю ночь размазывал еду по тарелкам…

– Какая-то причина?

– Человек, который не умеет есть.

– Или не умеет жить! – закричал я, с восторгом рассматривая его меню. Виридовикс принял новый комплимент:

– Ты верно заметил! Нов, как обычно, сожрал полную тарелку, а потом потребовал добавки. Но никто из них не обратил внимание на то, что им подавали.

– Обидно?

– Нормально, Фалько. Для этого дома.

– Разве это не заставляет тебя терзаться?

– Недостаточно, – быстро ответил Виридовикс, – чтоб я желал им смерти!

– Согласно моей теории, повара совершают убийства перегревшись у жаркой печи, тогда они приходят в неистовство и кидаются с топором для разделки мяса.

– Яд, было бы слишком непрофессионально! – он улыбнулся.

– Скажи мне, как наблюдательный человек. Кто нибудь из них нервничал?

Я тщательно старался избегать упоминания Северины Зотики.

– Все они, – ответил он сразу.

– И Нов?

– Он в особенности.

В некоторой степени это было неожиданным.

– Что их обеспокоило?

Он улыбнулся мне широкой галльской улыбкой, полной умного очарования. Я засмеялся:

– Извини. Ты не можешь знать подробностей, ты же только повар!

– А повар, это уши, когда люди едят его блюда!

– Скажешь мне?

– Это из-за бизнеса, ради обсуждения которого они и встретились.

Я ждал. Он немного потянул паузу для большего эффекта:

– Я думаю, создается новое товарищество.

В этот момент он по настоящему смеялся надо мной.

– В какой области?

– Городская недвижимость.

– Ты знаешь подробности?

– Нет, Фалько. Когда они собрались обсудить детали, всех нас отослали из комнаты. Я жду, когда ты спросишь меня, – тихо продолжил Виридовикс, – видел ли я, чтоб Гортензий Нов ел или пил то, что другие не трогали?

– Я, вероятно, подвел бы разговор к этому!

– Ничего, – разочаровал меня повар. – Большинство из них попробовали все блюда и все вина. Если яд был в пище, все они мертвецы. Слуги были внимательны, но это была такая вечеринка, где присутствующие часто передавали деликатесы друг другу…

– Изысканные манеры для ужина?

– Очень. Даже слишком.

– Значит общее настроение было дружеским?

– Да, но напряжение было высокое. Я боялся, что оно перекинется на слуг; они бы начали ронять блюда. Был приглашен арфист, но с ним расплатились, даже не послушав игры. Они закончили довольно рано…

– Ты видел, что произошло потом?

– Конечно. Мы ждали, чтоб начать уборку. После того, как они вышли, Крепито и Феликс постояли в портике некоторое время с гостем.

– Продолжали обсуждение?

– Тихим голосом, кажется что-то, что сделал Нов, вызвало спор. Затем я попытался подслушать разговор, подойдя с выпивкой, но из этого ничего не вышло. Гость сказал, что у него есть еще дело, которое надо сделать. После того как он ушел, Крепито и Феликс исчезли вместе, что-то тихо обсуждая.

– Довольные?

– Я бы не сказал.

– Где был Нов?

– Где-то бродил.

– С Севериной Зотикой?

– Нет, – сказал повар. – Я должен был сказать раньше, Северина Зотика не была на вечеринке.

В этот момент раздался скрип башмака по мрамору. Виридовикс предупреждающе опустил руку мне на плечо. Я повернулся.

Человек, стоявший в дверном проеме, окутанный ароматами чеснока и ладана, мог быть только одним из триумвирата Гортензиев.

Он выглядел старше Нова, хотя и имел некое сходство: тот же оттенок кожи и откормленная солидность. Мясистое туловище с тяжелой головой и густыми черными усами, которые скрывали движения губ.

Он проявил странное отсутствие интереса к тому, кто я такой, и о чем я тут беседую в его домашней столовой комнате с их семейным поваром. Вместо этого он прошел перед нами, и схватил голубой графин, который так помог нам с Виридовиксом. По счастью, я успел положить свой бокал на пол и заслонил его ногами. Виридовикс так же позволил своему кубку незаметно укрыться между складок покрывала кушетки. Вольноотпущенник посмотрел на графин, заметив, что часть нектара исчезла:

– Нов не мог подождать, – проворчал он.

Я отвернулся от Виридовикса:

– Прошу прощения, сударь, ты Крепито?

– Феликс.

Муж Поллии. Он все еще хмурился на графин, словно обвиняя Гортензия Нова в том, что он почал его. Ни Вириловикс, ни я не стали его разочаровывать.

– Я Марк Дидий Фалько. Здесь, потому что нанят твоей женой…

Невозможно было сказать, знал ли он что-то об этом.

– …Если Гортензий Крепито здесь. Могу ли я просить о срочной встрече?

Он поднял графин:

– Особый год вина! Крепито и Нов собираются присоединиться ко мне…

– Только не Нов, сударь. Кое-что произошло. Мы можем поговорить, и чтоб Крепито тоже был, если возможно?

Гортензия Феликса все еще больше занимала фляга, чем эта тайна. Он пожал плечами и проводил меня из столовой.

Трое вольноотпущенников должны были собраться и продегустировать свое фалернское вино в маленькой комнатке с другой стороны от их главного зала. В этой комнате я еще не бывал. Она была необычайно чужеземной – картины с видами Нила, опахала, статуэтки богов с головой ибиса, яркие полосатые подушки и кушетки слоновой кости с подлокотниками в виде сфинксов.

– Наш египетский салон, – заметил мне Феликс, отступая в сторону и давая пройти. – Нравится?