Вампиры девичьих грез (СИ) - Борисова Алина Александровна - Страница 15

— Прости, ты не мог бы, — начала было я, и тут он обернулся. И я подавилась всеми своими словами. Потому как не было на скамейке никакого парня. Передо мной восседал светлейший Анхе… реде… тфу ты, Анхен ир го тэ Ставэ, Высочайший Куратор всея медицинского факультета. И превесело смеялся, довольный произведенным эффектом.

— Доброе утро, Лариса, — он поднялся на ноги и легко преодолел разделяющую нас пару метров. Даже не спрыгнул — слетел.

— Здрасте… — я затравленно попятилась.

— Так не рада меня видеть? — черные брови взлетели домиком, слишком наигранно, чтобы всерьез.

— Синяки от нашей первой встречи еще не сошли, чтоб я жаждала заполучить новые!

— Ну-у, — не, не чувствовал он себя виноватым, — ты просто держи себя в руках, и мне не придется делать этого за тебя.

— Очень рада, что вам так весело. Я собиралась в библиотеку. Вы не позволите мне пройти?

— В библиотеку? — он глянул весьма скептически. — Ларис, скажи мне честно, ты в окно хоть изредка смотришь?

— Изредка. К сожалению. Взглянула б сейчас — осталась бы дома.

— Не дерзи. Во-первых, ты меня и с двух шагов не признала, не то что из окна. А во-вторых, ты правда веришь, что тебя бы это спасло? Просто по возможности хотелось бы отложить знакомство с родителями.

— З-зачем с родителями?

— Взглянуть, у кого ж такое чудо выросло. Ты посмотри вокруг: тепло, солнышко, птички поют. А ты собралась весь день в стылом подвале провести. Нет, библиотека отменяется, мы с тобой гулять идем.

— Куда? — я сделала еще пару маленьких шажков назад.

— В парк. Городской. Общественный, — его, похоже, мои маневры забавляли.

— Я имею право отказаться? — постаралась взять себя в руки. Да что ж я его так боюсь? Ну, вампир. Не съест же он меня теперь. Если б вампиры убивали каждого встречного, людей на земле бы уже не осталось, разве нет?

— Право имеешь. Возможности крайне ограничены.

— Пожалуйста, ну что вам от меня надо? Я не хочу вас видеть, не хочу вас знать, хочу вообще забыть, что в этом мире существуют вампиры. Вы мне сами сказали, что прекрасно проживете без моей любви всем вашим дружным вампирским коллективом.

— Этот мир создан вампирами, Лариса, и забывать об этом крайне опасно. А я просто хочу с тобой поговорить. Неужели так трудно пройти со мной под ручку по центральной аллее парка. Крайне людной в это время суток.

— Мы уже говорили, — я, по-прежнему, потихоньку пятилась, он, столь же мелкими шажками, наступал.

— Я говорил. А ты попросту сбежала. Предварительно попытавшись устроить драку. А еще утверждала, что у тебя есть вопросы. А потом передумала их задавать. Это не правильно, Лара, нельзя убегать от проблемы, надо ее решать.

Вот я уже и Лара. А как все вежливо начиналось: «проходите, садитесь…» А дальше что — он объявит меня своей собственностью и уволочет в заоблачную даль?

— У меня нет проблемы, куратор. Я не знаю, что за проблемы у вас, что вы преследуете меня, и, поверьте, не хочу о них знать.

Я решительно развернулась, чтобы уйти обратно в дом. Но тут подъездная дверь резко распахнулась, и на пороге возникла моя мама, в распахнутой куртке, спешно наброшенной поверх домашнего платья.

— Что здесь происходит?! — решительно ринулась она в бой. — Вы почему не даете прохода моей дочери?! Лариса, это он? Это он тебе все руки изуродовал? Я сейчас же вызываю Силы Правопорядка!

Юркнув за мамину спину, я взглянула на него из-за ее плеча. И надежда на спасение разбилась о насмешливый взгляд его нечеловеческих глаз.

— А вы Ларисина мама, да? — произнес он совершенно дурацким голосом, дождавшись паузы в ее монологе. — А меня Антон зовут. Мы с Ларисой в универе познакомились, ну, мы же оба с медицинского… И Лариса обещала со мной сегодня в парк пойти, а теперь отказывается. Я специально через весь город к ней ехал, вот жду ее с утра, а она… Хоть вы ей скажите, что так нельзя, она обещала…

Он что, правда думает, что его можно принять за наивного студента? Да его вампирские очи сияют так, что среди ночи день бы сделали! И он что, полагает, что она этого в упор не разглядит?

— Так вы ее мальчик? — изумилась мама уже совсем другим голосом. — Ларочка же нам совсем ничего не рассказывает. А я в окошко увидела, испугалась, думала незнакомый кто, да плохое чего замыслил. А в парк идите, конечно, погода-то какая. Лариса, иди-иди, не спорь, не обижай мальчика. Никуда не денется твоя библиотека. И так все время одна да одна. Как Лизочка-то от нас уехала…

— Мама, перестань!

— Пойдем, Лариса, не расстраивай маму. Вот сумку ей отдай, и пойдем, зачем тебе с собой тетрадки таскать.

— Да-да, Ларочка, давай твою сумку, я в дом-то отнесу, и правда, не нужна она тебе, — мама вцепилась с сумку, как клещ, и не успокоилась, пока ее не заполучила.

Да что ж он делает с ней, этот «милый мальчик Антон»?!

— Хорошо! Ладно! Я иду! Все довольны?

— Конечно, Ларочка, — проговорил он елейным голоском, даже не маскируя насмешки, — вот давно бы так.

Приобнял и повел прочь от родного дома под полным одобрения маминым взглядом. Доведя до лужи, резко обхватил меня ладонями за талию и взлетел. Невысоко, наши подошвы едва не задевали воду, мы словно скользили по ней. Издалека и не понять, что мы летим, но мама-то стояла здесь, рядом, и все прекрасно видела, и должна была понимать, что мальчику Антону такое не по силам. Но, судя по ее спокойной улыбке, не понимала.

— И что теперь, прикажете величать вас Антоном? — не выдержала я, когда мы отошли на достаточное расстояние.

— Зачем? — искренне удивился он, — Анхен звучит куда благозвучней. А вот обращаться лучше на «ты», у нас все-таки очень неофициальная встреча.

— Тогда, может, и руку свою уберете, — я попыталась сбросить ее, нагло устроившуюся у меня на талии, едва мы перелетели лужу.

— Может, — легко согласился он. И ничего не изменилось.

Я рванулась. Он не стал удерживать. Просто молча смотрел, как я пытаюсь сохранить равновесие.

— Зачем. Вы. Надо мной. Издеваетесь. — то, что начиналось как вопрос, закончилось как утверждение. Но я была уже достаточно зла на него, и полна решимости не сходить с места, пока он мне не объяснит.

— Я? — опять искреннее удивление. — Но я не издеваюсь. Я просто пригласил тебя на прогулку. И изо всех сил пытаюсь быть вежливым, несмотря на твое невообразимое поведение. Вот почему тебе все время надо мне противоречить? Почему нельзя просто сделать так, как я прошу? Ты не одну мою фразу не нашла для себя достаточно приемлемой, чтобы просто сказать «да». Это что, так немыслимо трудно?

— А вашей мудрости не пришло в голову, что я просто не хочу никуда с вами идти? И не обязана говорить «да»? Что мне само ваше общество НЕ приятно?

Какое-то время он просто смотрел на меня, и я поняла, что да, не приходило. Он даже не задумывался, что я могу не захотеть: его видеть, слышать, разговаривать с ним, куда-то идти. Он вампир, и потому всегда и всем желанен. В любом качестве, да хоть в каком качестве, лишь бы заметил.

— Что, когда в уютном кабинете вы рассуждали о моей неизлечимой генетической болезни, вы как-то не примерили ее результаты на себя? Не подумали, что вот конкретно вы не вызываете у меня ни любви, ни приязни, ни желания исполнять ваши прихоти? И как вы собираетесь мне помочь? Заставляя силой или шантажом беспрекословно себе подчиняться? И что, бездна вас забери, вы сделали с мамой? Вот просто влезли ей в голову и заставили увидеть мир таким, как вы рассказали? Это же отвратительно, омерзительно, грязно! Подло, наконец.

— А как еще, по-твоему, я должен был заставить ее сделать то, что мне нужно? И запомнить то, что я хочу? Вот в твою голову я влезть не могу, и что хорошего? Мы стоим и препираемся, даже не дойдя до автобусной остановки, а могли бы уже гулять по парку, наслаждаясь прекрасным солнечным днем.

— Но почему мы должны гулять по парку, если этого хочет только один из нас? Почему вы считаете своим правом заставлять маму что-то думать или делать? Это должно быть только ее решение, даже если оно неугодно вам!