Дыши со мной (СИ) - Лебедева Оксана - Страница 49

Ещё несколько секунд я не могла понять, серьёзно ли он говорил или у него такое сногсшибательное чувство юмора? Судя по выражению его лица, ему сейчас было явно не до шуток. Тогда что происходит? Он меня уже в домохозяйки записал? Говорил таким тоном, словно приказывал. Нежели даже 'пожалуйста' нельзя было добавить? И он что действительно хочет, чтобы я сейчас ушла?

- Ты не хочешь, чтобы я осталась на праздничный обед? - из всего шквала вопросов вертящихся у меня в голове, я решилась задать только этот.

- Нет, тебе здесь нечего делать. Все твои подружки уже разошлись. А сейчас сюда все наши родственники понавалят. Так что не тяни время. Спускайся к подъезду, я вызову тебе такси.

Сунув деньги в карман моих джинс, Игорь взял меня за руку и вслед за собой вывел из ванны. Из кухни тут же послышался шум. Кажется, кто-то направлялся к нам, но кто именно это был, я разглядеть не успела. Накинув на меня пуховик, Игорь буквально выставил меня за дверь, и прежде чем захлопнуть её у меня прямо перед самым носом, сухо поцеловал в макушку.

*****

Нервно дрожащими пальцами, мужчина водил по стеклу, мокрыми от слёз глазами наблюдая, как отображается ритм биения сердца его малышки на кардиоприборе. Склонившаяся над его дочуркой медсестра то и дело поправляла постоянно сбивающееся одеялко, изредка бросая жалостливые взгляды на мужчину. Прежде всегда холодного и собранного, теперь же больше походящего на живого труп. Сколько он уж живёт в этом кошмаре? Полгода, год? Сколько борется за каждый вздох своего ангела, выбивает из рук Бога её жизнь? Его знают, пожалуй, уже все врачи в этом городе. Знают и остерегаются. Не хотят с этим связываться. Да и он сам понимает, что изрядно всем надоел. Если бы не баснословные деньги, которые он вбухивает в эту клинику, ему бы уже и здесь отказали. 'Шансов нет. Вы только зря мучаете свою дочь. Месяцем раньше, месяцем, похоже,...Нам жаль. Но мы действительно делали всё, что в наших силах' - как часто за последние дни он слышал эту фразу? Кажется, она ему даже по ночам снится, вместе с каменными, уставшими лицами врачей. Сегодня они могли бы вздохнуть спокойно. Сегодня все круги ада могли бы прекратиться. Но он не допустил. Сдохнет, зубами душу рвать будет, а своего ребёнка не отдаст. Он уже слишком многих 'туда' проводил. Двух лучших друзей и тренера по боксу, который ему отца заменил, а дочь не отдаст. На коленях, если понадобится, ползать будет, и врачам ноги целовать, а жизнь своей крошке, своему маленькому ангелочку спасёт.

Тяжело вздохнув, мужчина на подкашивающихся ногах отошёл к скамейке и обессилено на неё рухнул. Запрокинув голову кверху, он первый раз за прошедшие пару часов, прикрыл глаза, дав волю тут же нахлынувшим на него мыслям и воспоминаниям. Воспоминаниям, которые рвали душу в клочья, разрезали её на множество кусков и выжигали их огнём. Вот он только поступил в институт. Девятнадцать лет, сопляк ещё совсем, молоко на губах не обсохло, а в голове всё что угодно кроме учёбы. Выпивка, клубы, девочки, вечеринки, на одной из которых он и познакомился с Анькой. Обычная девчонка, абсолютно ничем не отличающая от своих однокурсниц. Познакомились, выпили, разговорились, снова выпили, потанцевали, снова выпили, поехали в общагу, снова выпили, и до утра простыни мяли. Потом ещё раза два так вот встречались, и она, истерически вздрагивая, вручила ему тест на беременность. Сейчас он уже и не помнит, как выпрашивал, как вымаливал, на коленях вымаливал оставить ребенка. Сам беспризорником рос, по детдомам шатался, поэтому ребёнка своего хотел человеком сделать, жизнь ему нормальную дать. На двух работах впахивал, ночами не спал, в обносках ходил, жрать - не жрал, а этой суке все, что только было, выгребал, лишь бы не шалавилась, лишь бы только на эти девять месяцев забыла о бухле, травке, и сигаретах. Только сука эта не забыла. Деньги брала, а шалавиться продолжала, и нюхала всякую дрянь пачками, пока он вагоны разгружал, и углядеть за ней не мог. Вот и родилась у него Катенька недоношенной и слабенькой очень. С теми болезнями, которые обычные, здоровые дети легко преодолевали, Катюша справиться не могла. В больничку сразу ложить приходилось. Впрочем, мамаше её на это было наплевать. Она, как только родила, сразу и свалила. Передала Руслану дочку и след её простыл. Хотя ему было абсолютно наплевать на её жизнь. Другие заботы были. Надо было ребёнка поднимать, работать и учиться... к тому же... он, потом Светку встретил, и жизнь заиграла новыми красками, пока не узнал кто она. Ведьма. Стерва. Тварь. Дрянь. Изменница. Предательница. Любимая. До боли, сука, любимая. Смотрел на неё, и раствориться в её глазах хотелось, скрыть от всего мира в своих объятиях, любить до ломоты в костях до самых последних дней своей жизни. Деньги ей нужны были. А он давал. К тому моменту он уже на Самсонова работал и деньги, хоть и не очень большие, но были. Подарки ей покупал, баловал, как только мог, её и Катюшку. Две единственные и самых любимые женщины в его жизни, которые у него были... Были и в одну секунду их не стало. Светка исчезла после того, как с другом его покувыркалась, лучшим на тот момент. Как же его тогда раздирало. Желание раздирало убить обоих. Этому скоту рожу в мясо покромсать, а тварь ту, придушить собственными руками. Сдержался, переступил через себя и сдержался. Да и мысли быстро в другое русло перетекли. Катёна болеть начала. Проблемы с сердечком у неё пошли. Тут уж не до баб стало. Светку быстро забыл. Точнее...почти что забыл. Не вспоминал о ней до того самого дня, как её точную копию перед собой не увидел. Поехал поручение шефа исполнять. Бабу его по магазинам промотать надо было. Выехал к ней на квартиру, постучал в дверь, и замер на самом пороге, когда она распахнулась. Сначала подумал, что с ума сошёл. Не бывают люди так похожи, просто не бывают. Те же ярко рыжие, почти что красные волосы, те же кари-зелёные с ведьменским блеском глаза, только более глубокие, намного более глубокие....Те же губы. Пухлые, сочные, сводящие его с ума, раздирающие его желанием почувствовать их сладость. Ведь они сладкие. Должно быть очень сильно. Невыносимо сильно. Сам не понял, кто прожил тот день. Держался отстранёно. Пытался не воспринимать эту бестию за большее, чем очередную любовницу своего босса. Да ведь она такой и была. По крайне мере до того момента, как Самсонов на официальном банкете представил её за свою девушку. Первый раз на его памяти. Раньше, насколько он знал Игоря, а знал он его давно, тот никогда не обременял себя на что-то обязывающие отношения. А тут вдруг объявил девушкой своей. И как только объявил, Дергнёв первый раз за все годы работы, испытал острое желание пристрелить своего шефа. Словно он вор. Словно он украл у него эту женщину. Эту безумно красивую, и уже когда-то принадлежащую ему женщину. Ведь он знал её намного лучше этого циничного скота. Ведь его совсем не удивило, когда эта малютка вцепилась в волосы одной из многочисленных любовниц Самсонова и начала кататься с ней по полу. Да она такая. Вспыхивает как спичка, а потом трясётся как волчонок, переживая за всё то, что натворила. Ведь она боялась. Он мог поспорить, что она боялась Самсонова после всего того, что устроила. Господи, как ему хотелось сдёрнуть с неё руки шефа, когда тот запихивал её в машину. Он обращался с ней как с куклой, как со своей собственностью, а она не его! И чёрт его подери, но он не Дергнёв, если оставит всё как есть. Он итак слишком часто отпускал людей, которые были ему дороги. На этот раз он будет решителен. Эта женщина его, и скоро, очень скоро он это докажет.

*****

Домой я вернулась только к четырём часам. Сразу ехать в свою скромную обитель, мне совсем не хотелось. На такси доехала до центра города, а оттуда, неспешными шажками дотопола до своей берлоги, по пути заскочив в супермаркет. Нет, для приготовления ужина Самсонову я ничего не купила. На душе и без того грызли кошки, а если бы я ещё у плиты стояла несколько часов и варила борщ этому уроду, то точно бы почувствовала себя половой тряпкой. Выставил меня из дома как какую-то шлюху. Почему? Не захотел знакомить с родителями? Голову положу на отсечения, что именно так. Судя потому, как он со мной обращается, я ему нужна только для постели, и для приготовления еды, когда у самого на это времени не хватает. А говорил ведь, что готов попробовать построить серьёзные отношения, и как, после того что случилось, мне ему верить? Все его слова - один лишь пустой звук. По-хорошему бы, мне стояло стереть его номер из мобильного, выдрать из своего дневника все его фотографии, которые я, как последняя дура уже успела зарисовать сердечками, и навсегда вычеркнуть их памяти его образ, напрочь забыв о такой фамилии как 'Самсонов'. Только в глубине души всё равно знаю, что, по крайне мере сейчас у меня это точно не получится. И дело даже не в том, что моя лучшая подруга выходит замуж за его брата, и нам, хочется того или нет, постоянно придется пресекаться. Просто...вот даже сейчас, когда я ужасно зла на него, и то и дело прокручиваю в голове планы кровавой мести, шальные мысли о том, куда он поедет после обеда с родителями, и кто его будет сопровождать, не забывают меня посещать. Жгучая, проникающая в каждую клеточку моего тела ревность, никак не хочет оставить меня в покое, и даже яростные крики здравого разума о том, что мне надо без оглядки бежать от этого циника, никак не могут на меня повлиять.