Право на вседозволенность (СИ) - "Дэй Лекса" - Страница 15

Это акт вандализма потряс весь мир, и Талинальдии объявили всеобщий бойкот.

Унаследовав изнемогающую под грузом санкций страну, Оберон пытался перестроить ее экономику на самообеспечение, но потерпел жестокое фиаско.

Он неоднократно делал попытки примириться со своими ближайшими соседями, но переговоры шли очень туго. За годы своего правления он сумел наладить отношения едва ли с третью ополчившихся на него государств. Да и это, говоря по правде, была заслуга Карминского. Оберон даже не знал, что этот хитрый лис предложил их союзникам. Скорее всего, свои неоценимые услуги, на которые даже за границей был высокий спрос.

После этого стране задышалось чуть легче, но все же королю пришлось идти на поклон к чужеземным олигархам.

Когда весть о его скоропалительном поступке дошла до ушей инкаторов, двое из них потребовали от Оберона аннуляции этого грозившего переделом власти договора, но ничего не добились. В отличие от своих благоразумных предков, всегда доверявших мнению профессионалов, теперешний правитель крайне редко прислушивался к их советам и совершал одно безрассудство за другим, следуя одному ему известной цели.

Карминский же, к огромному удивлению коллег, поддержал его. Сказал, что король имеет право решать ставшие перед ним углом проблемы так, как считает нужным - ведь это его страна, а дело инкаторов не указывать, а помогать воплощать в жизнь его решения. Оберон так и не понял искренне одобрил Эдмунд его действия или просто хотел расквитаться за навязанную ему ученицу. Как бы то ни было, необходимые для войны деньги в казне появились, а Моррей и Альбиньи стали во дворце частыми гостями.

Юлиана же, напротив, почти перестала появляться в нем. Карминский загрузил ее учебой сверх всякой меры. Она засыпала и просыпалась читая бесчисленные справочники и руководства, но все равно не могла угодить своему строгому учителю.

Каждые несколько дней, а то и ежедневно, он высказывал ей свое недовольство ее знаниями и сетовал на то, что более бездарной ученицы Оберон ему подсунуть не мог. Постепенно она привыкла к мысли, что ничего путного из нее не выйдет. Это не замедлило сказаться на ее характере: она стала еще более замкнутой и стеснительной, а ее и без того невысокая самооценка сильно упала.

***

Наступил апрель. Солнце, как ответственный дворник, до капли высушило размокшие лужайки и выманило из почек деревьев прятавшуюся там листву. Уставшие от холода и слякоти студенты все охотнее выбирались на улицу, чтобы порадоваться долгожданному теплу.

Прижимая к груди папку с тетрадями, Юлиана брела в академический корпус. Ее то и дело обгоняли весело переговаривающиеся группки учащихся, и она мучительно завидовала им, остро страдая от недостатка общения.

- Так и будешь пялиться на них, - раздался совсем рядом с ней издевательский голос Карминского, - или все-таки попробуешь что-то сделать, чтобы изменить их отношение к тебе?

Юлиана шарахнулась от неожиданности.

- Я тоже не рад тебя видеть! –поравнявшись с ней, хмуро бросил инкатор. – Но, несмотря на это, нам придется терпеть друг друга, пока смерть не разлучит нас. Надеюсь, не моя.

- Почему так долго? – вырвалось у нее. Она прибавила шаг, чтобы не отставать от него.

- Потому что в том невероятном случае, если ты все-таки выучишься, нам придется работать бок о бок в инкатории. Не кривись – я тоже от этого не в восторге! И вообще, потрудись хоть немного контролировать свои эмоции! Мы общаемся уже почти два года, и все это время на твоем лице как на билборде огромными буквами написаны все твои мысли! Смотреть противно! Было бы правильней, если бы Оберон подержал тебя полгодика не в академии, а при дворе - это лучшая школа лицемерия из всех возможных!

Они поднялись по ступенькам академии и вошли в холл.

- Зачем мне учиться лицемерить? – не поняла Юлиана.

- Хотя бы затем, чтобы уметь натягивать при виде меня на лицо жизнерадостную улыбку и не портить мне настроение своей унылой физиономией.

- Зачем? Вы ведь прекрасно знаете, как я к вам отношусь! - сворачивая в ведущий к их классу коридор, сказала девушка.

- Конечно, знаю! – согласился Карминский. – Ты относишься ко мне так же, как и все остальные! Но им хватает ума делать вид, что мое общество им по крайней мере не противно, а я от этого размякаю и хочу им делать гадости намного меньше. А еще я люблю, когда меня хвалят и восхищаются мною! Да, да! Я тщеславен! Так что учти это на будущее. И вообще, учись пользоваться человеческими слабостями! Не будь ты такой честной и прямолинейной дурой, за тобой давно бы таскалась свита почитателей, и ты бы наслаждалась пребыванием здесь. А вместо этого ты день и ночь корпишь над учебниками, с завистью глядя через окно как веселятся другие!

- Они не принимают меня в свое общество, - с горечью призналась Юлиана.

Карминский толкнул дверь в класс и бросил на стол свой объемный портфель.

- Потому что ты глупая! - открывая настежь окно, ответил он. Сквозняк принес с собой свежий запах весеннего утра и затрепыхал висевшие на окне занавески.

- По-другому нужно строить отношения с людьми! Запомни - все мы корыстны! Только одним нужны деньги, другим любовь, третьим признание, а четвертым – казаться лучше, чем они есть на самом деле. И все свои благие поступки люди совершают для того, чтобы получить взамен что-то важное для себя! Арифметика успеха проста: одному студенту помоги сдать зачет, другому – избежать отчисления, третьему - получить больничный лист или поблажку на экзамене, и все – ты университетский авторитет! И делай все это с легкостью и непринужденностью! Не с видом приносящей тапок собаки, а богини, из прихоти снисходящей до простых смертных.

- Но как я могу им в этом помочь? – недоуменно пробормотала Юлиана.

Она взяла из шкафа учебники и аккуратной стопочкой сложила их на парте. Старик беспомощно всплеснул руками и возвел глаза к небу.

- Боже! И из этого Оберон хочет сделать инкатора! – простонал он. - Пойми, недалекая моя, тебе не посмеет отказать ни один из преподавателей этой страны! Даже сейчас, когда ты полное ничтожество, все понимают, кем ты станешь. Знают, что в будущем их судьба будет во многом зависеть от тебя! Попробуй ради интереса потребовать у учителя математики поставить тебе «отлично» за семестр просто так! Увидишь, он даже не пикнет, расписываясь в твоей зачетке!

- Даже если я не знаю ее на «отлично»?

- Даже если ты не появишься ни на одном занятии!

Он подошел к парте, перебрал лежащие на ней книги и пренебрежительно швырнул их обратно на столешницу.

- Хлам! – безапелляционно заключил он. – Пустой, никому не нужный хлам, который ничему путному тебя не научит! Не понимаю, чем думают в министерстве образования, печатая эту глубоко узконаправленную чушь! Настолько забивают детям головы шелухой, что туда больше не может поместиться ни одна умная мысль!

Юлиана внутренне с ним согласилась.

- А чему тогда нужно учиться?

- Жизни, детка! Жизни! Радуйся, тебе очень повезло с учителем! Я научу тебя брать от нее все по максимуму! Научу общаться с людьми, а через них ты получишь все, что тебе нужно! По окончании наших занятий они будут повиноваться одному твоему взгляду и нести тебе желаемое на блюдечке с золотой каемочкой. Если, конечно, у тебя хватит ума применить на практике полученные от меня знания!

Он вытащил из портфеля несколько подготовленных для Юлианы конспектов и бросил их на стол.

- Почитаешь на досуге! Все, на этом теоретическая часть закончилась, а теперь топай в мою машину – поедем заниматься практикой!

При слове «практика» девушка приросла к полу. Ей живо вспомнилось ее первое выездное занятие, воспоминания о котором не давали ей спокойно спать все эти два года.

- К…куда? – пролепетала она.

Карминский смерил ее полным недовольства взглядом.

- Туда, куда ты не хочешь! Учиться брать на себя ответственность за все, что происходит с тобой, которой ты так упорно избегаешь! И раз ты не отвечаешь даже за собственную жизнь, то мне придется тебя учить на других. - Он закрыл портфель и знаком приказал ей следовать за собой. - Поедем в центральный суд. Сегодня там будет вынесен приговор по делу серийного убийцы. На его счету восемнадцать зверски забитых подростков. Думаю, ты слышала об этом в новостях.