Смертельный огонь - Кайм Ник - Страница 45

Зитос вспомнил существо, с которым сражался вместе со своими братьями и Ультрамаринами на Макрагге: как этот монстр в теле Ксенута Сула жаждал освободиться, как растягивал плоть и подвергал носителя мутациям.

— Освободившиеся, — произнес он, не сразу это осознав.

Все взгляды обратились на него. Хехт прищурился.

— Одержимые тела — лишь жалкое подобие того, с чем мы можем столкнуться в Гибельном шторме. Ваша ярость и ненависть, ваши страхи, каждая завистливая мысль и каждый злой умысел — все, что составляет вашу сущность, вернется к вам материализованное, извращенное, жаждущее поглотить своего создателя. Лишь надежда проведет нас сквозь шторм, — закончил Хехт, повторяя недавние слова Ушаманна, — и готовность к встрече со своей судьбой.

— Нельзя требовать от смертного экипажа, чтобы они не боялись, — сказал Зитос.

— В таком случае держитесь рядом с ними или свяжите их. Слабость нас погубит. Но не думайте, что мы с вами неуязвимы. Сомневаюсь, что вы ни разу не поступали бесчестно, не руководствовались злостью и не стремились к несправедливой мести.

У Зитоса не успели пройти ссадины, оставшиеся после драки с Нумеоном. Он хотел убить его — во всяком случае, где-то в глубине души. И его уязвленная гордость, когда пришлось уступить звание погребального командира…

— Вулкан научил нас выдержке и дал нам Прометеево кредо, — сказал Зитос. — Они помогут нам преодолеть эти темные времена.

Хехт развел руками:

— Тогда мне больше нечего вам сказать.

Ушаманн склонил голову, прежде чем уйти.

— Я прослежу, чтобы мы с навигатором были готовы.

Адиссиан смотрел ему вслед, все еще не убежденный.

— Надежда? — переспросил он. — Откуда у нас надежда?

— От Нумеона, — сказал Зитос, словно это все объясняло. — Нумеон дал нам надежду. Попробуй еще раз, капитан. Цирцея должна вступить в шторм и придерживаться курса.

— А если она в процессе погибнет?

Зитос помрачнел, но решимости не утратил:

— Тогда надежды действительно не останется.

Легионеры покинули стратегиум, оставив Адиссиана наедине с его мыслями. Он несколько секунд смотрел на карты, пытаясь представить вариант событий, который не оканчивался бы неудачей и гибелью. Затем активировал личный вокс-канал с новатумом.

— Они хотят, чтобы я отправилась туда снова, да? — спросила Цирцея, не дожидаясь вопроса.

— Да.

— Ты видел ее еще раз?

— Нет, пока нет. Я был на мостике.

— Держи ее подальше отсюда, Коло. Пожалуйста.

— Обещаю, — ответил он, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. Боль воспоминаний была сильна как никогда — как будто свежую рану выставили на воздух.

— Ей нельзя быть здесь, когда я вернусь.

— Я знаю, Цирцея… Ты не обязана это делать.

— Нет, обязана.

Она закрыла канал, и Адиссиан, оставшись в тишине полутемного стратегиума, опустил голову.

Гарго отвел их в кузницы.

Они сидели вокруг верстака в одном из оружейных залов с высокими стеллажами, заставленными плодами его трудов. Пахло пеплом и дымом, а тусклый свет отбрасывал глубокие тени. Одну стену освещало дрожащее пламя за окошком, которое отделяло их от самих кузниц.

— Итак, брат, — начал Нумеон, — каково твое экспертное мнение?

Гарго, все это время чесавший белую щетину на подбородке, остановился и принялся изучать печать.

— Это молот, — ответил он. — Ручник, если быть точным. — Он взвесил инструмент на руке и даже ударил плоской головой по открытой ладони. — Крепкий. Думаю, я мог бы им ковать.

— И все?

Гарго покачал головой:

— Это просто молот.

— И символ, знак самого Владыки Змиев, — добавил Нумеон, на что Гарго ответил кивком, затем взял протянутую печать и передал ее Зонну.

Технодесантник аккуратно положил ее на верстак, выпустил механодендриты из гаптических гнезд в латных перчатках, и те стали детально изучать молот.

— Никаких странных металлов, — определил он. — Конструкция… стандартная, и это несколько необычно, учитывая, что когда-то молот был частью брони примарха.

— Тогда как ты объяснишь то, что я с его помощью сделал?

Зонн ответил капитану холодным взглядом:

— Я не могу этого объяснить. С логической точки зрения это невозможно. У молота нет ни силового поля, ни каких-либо источников энергии, кроме его обладателя. Однако ты разрушил им доспех-катафракт, словно у тебя был громовой молот.

— Или даже нечто более мощное.

Зонн кивнул, отчего сервоприводы в шее опять зажужжали:

— Да, пожалуй.

Нумеон прикрыл рот рукой и задумчиво опустил взгляд, глубоко вдохнул и опять посмотрел на братьев.

— Когда меня спас Тиэль со своими Отмеченными Красным, он сказал, что они уловили сигнал от какого-то устройства в молоте. Можешь найти тому подтверждение?

Зонн поднял молот и отдал его Нумеону.

— В нем нет ничего не доступного нашим глазам.

— Но глаза не всегда могут показать нам всю правду, разве нет?

— Да, ибо правда заключается в том, что это чудо, брат-капитан, — сказал Гарго, и в его глазах засветился огонь веры.

Нумеон тут же почувствовал себя неловко. Он верил в Вулкана, в возвращение примарха и в то, что Ноктюрн сыграет в этом свою роль, но Гарго воспринимал его как какого-то мессию, как живой символ, который выведет их из шторма и вернет в пламя.

Он встал и повесил печать на пояс.

— Больше мы здесь ничего не узнаем. Сделайте для корабля все что можете. Я не хочу, чтобы «Харибда» распалась на части, если мы опять неожиданно выпадем из варпа.

Зонн кивнул. Гарго почтительно поклонился:

— Вулкан жив, капитан.

Нумеон хотел ответить, но не нашел подходящих слов. Поэтому он просто молча кивнул.

Он направился в святилище, где не был с тех пор, как «Харибду» атаковали.

Внутри обнаружился Вар’кир, внимательно смотрящий в пламя жаровни.

— Сколько времени прошло? — тихо спросил Нумеон.

Капеллан пару секунд помолчал, прежде чем ответить.

— С того момента, как я в последний раз заглядывал в огонь, — отозвался он, поворачиваясь к капитану, — или с того момента, как я начал свое бдение?

— Первое. И второе. Что ты видишь? — Нумеон опустился на колени рядом с ним.

— То же, что и раньше. Огонь, а за ним… только угли.

— Почему ты вернулся, Вар’кир?

— Я надеялся, что-нибудь изменится.

— И это случилось. Мы изменились. Все мы. К нам вернулась надежда.

— Нет, брат. Это слепая вера.

Нумеон нахмурился:

— А есть другая?

Вар’кир поднялся.

— Гарго смотрит на тебя и видит переродившегося примарха. Не представляю, как тебе должно быть неловко, Артелл.

Нумеон слегка склонил голову, подтверждая подозрения Вар’кира.

— Я слышал разговоры о чудесах, и возможно, мы действительно ухватились за нить судьбы, которая может вывести нас к Ноктюрну. Но в огне я ничего не вижу. Я пришел сюда не в надежде на чудо, Артелл. Я пришел сюда, что оплакать Вулкана. Он мертв.

Нумеон нахмурился:

— Как это возможно, что из всех нас только ты до сих пор сомневаешься? Кровь Вулкана, ты же наш капеллан!

— Именно поэтому я не спешу верить. Я должен мыслить трезво, пока другие увлекаются возвышенными идеями, чтобы сохранить наш дух и наши цели. Мы рискуем забыть, кто мы такие, и кто напомнит нам, если не я?

— Тогда зачем так яростно сражаться? Почему ты хочешь, чтобы мы вернулись?

— Потому что место Вулкана — на Ноктюрне. В горе, в земле. Я хочу, чтобы наш отец обрел покой, брат. Вот и все.

— Я тоже хочу обрести покой, Вар’кир. Я не знаю покоя с тех дней перед Иствааном V.

Вар’кир положил руку Нумеону на лоб, и капитан закрыл глаза, почувствовав прикосновение черного металла.

— Загладь свою вину перед Зитосом. Может, наши взгляды и отличаются, но мы оба хотим, чтобы «Харибда» преодолела шторм и добралась до Ноктюрна. Клянусь, что все для этого сделаю, но не проси меня верить, что Вулкан может воскреснуть. Я не могу.