Вэндал (ЛП) - Коул Кериен - Страница 12

Я не мог оторвать от нее взгляда. Она совершенно выбила из меня воздух. Она так красива в своем горе. Она разбита. Я вижу это в ее безжизненных глазах. И сейчас мне хочется собрать ее тем единственный способом, который мне известен.

Я поднялся на ноги и протянул ей руку:

- Не хочешь проехаться?

Ее глаза расширились, а пальцы сильнее сжали медведя, после чего она медленно вложила свою крохотную руку в мою. Я поднял ее на ноги, макушкой она едва доставала до середины моей груди. Она посмотрела на могилу и сделала глубокий прерывистый вдох.

- Да, - наконец сказала она с легким кивком. – Забери меня отсюда.

Это все, что мне нужно было услышать.

Она проследовала за мной к байку и удивила меня, когда села позади, без вопросов и всякого проявления реакции. Я видел в ней вызов, когда она усаживалась на сидение и прятала медведя в свою сумочку. На меня она вообще не смотрела, просто уставилась вдаль, ничего не выражающим взглядом. Я завел байк, и двигатель громко взревел, но она даже не подпрыгнула от этого звука. Я завязал волосы назад, надел солнцезащитные очки и повернулся, чтобы взглянуть на нее. Я не ношу шлем, так как не существует такого закона, да и запасного для нее у меня не было. Кажется, ее это не беспокоило, как и большинство цыпочек. Может, она как я, и тоже проверяет судьбу. Верно, нас выбросило на обочину жизни. Сыграем еще разок?

- Держись дорогуша или тут же слетишь на хрен.

- Не уверена, что меня это должно волновать, - ответила она, но крепко обняла меня за талию.

Да, детка. Обними тьму вместе со мной.

Я выехал со стоянки, оставив позади ее машину и наших утраченных близких. Пока ветер хлестал наши длинные волосы позади нас, я думал, что мы оба чувствуем, что это начало для того, чтобы отпустить прошлое.

Дом у озера в часе езды, запрятан глубоко в горах. У меня ни одной гребаной мысли о том, что я делаю, но ее руки прижаты ко мне все время, пока мы едем по извилистой дороге в окружении пышных деревьев, и все разновидности темных мыслей роятся в моей голове. От ощущения ее маленьких, раздвинутых бедер, прижатых к моим ногам, у меня болит член.

Поездка на байке всегда была для меня способом убежать – только я, дорога и ветер и больше ничего. С чикой, прижатой ко мне и наградившей меня стояком, нарушается Дзен, который я обычно чувствую в поездке, но я не жалуюсь.

Пару раз она опиралась щекой о мое плечо, ее руки крепче обнимали меня, зарываясь в меня.

Растворяясь во мне.

Подъездная дорога покрыта гравием и поднимает пыль, поэтому я притормаживаю на повороте, и нас не заносит. Я останавливаюсь прямо перед гаражом и вырубаю двигатель. Она берет с меня пример и спрыгивает, ходит немного, чтобы размять ноги, пока я открываю гараж и закатываю байк с пульсирующим членом в штанах. Я вытаскиваю свои вещи в дорожной сумке и нахожу ее на берегу озера.

- Где мы? – спрашивает она, когда слышит, что я подошел сзади.

- У меня, - я проследовал за нее немигающим взглядом над водой. – Хочешь зайти в дом?

Она рассеяно кивнула и скрестила руки на груди, обнимая себя. Я еще не видел, чтобы кто-то выглядел таким потерянным.

Я кивнул в сторону дома:

- Пойдем.

Я пошел к дому, а она пошла следом за мной в нескольких метрах позади.

Когда мы вошли, Стерлинг сидел в коридоре, словно ждал меня. Я наклонился и погладил его по голове, и он тихо мяукнул в ответ.

- О, нет! – она молниеносно наклонилась и взяла его на руки. – Что с ним произошло?

Я бросил ключи на шкафчик у двери.

- Нда, мне его подарил друг. Его зовут Стерлинг. Над ним издевались какие-то больные ебанутые дети, так он потерял глаза. Хотя сейчас с ним все нормально, никакой боли. Вообще-то, скорее даже невероятно, как он ориентируется вокруг.

В ужасе она приоткрыла рот и стала гладить его по голове, и, конечно же, ему это понравилось.

- Бедный малыш, - проговорила она нежным голоском. Потом посмотрела на меня. – Так мило, что ты заботишься о нем. Он прелестен.

Так, Стерлинг магнит для цыпочек. Стоит поблагодарить Эви за этот маленький бонус.

Я пожал печами:

- Не такое уж это большое дело. Я просто кормлю его и позволяю играть неподалеку.

- Я бы убила тех уебков, которые причинили ему страдания, - ее голос был пронизан ненавистью, и мне это понравилось. Под всей этой печалью в ней есть мужество. Для нее еще есть надежда, но мне интересно, что бы она сделала, узнай, кто я.

Я пошел на кухню и достал две бутылки с водой, которые Эви оставила в холодильнике, рядом с чертовой тонной еды для меня. Табита пошла за мной, так и держа котенка.

Я улыбнулся и предложил ей воды.

- Он может ходить, знаешь ли, - сказал я ей. Она покраснела и осторожно поставила котенка на пол, и наблюдала, как он попрыгал через комнату. Выпрямившись, она вытерла глаза и осмотрелась.

- Я могу воспользоваться ванной и умыться? Я такая грязная.

Я сделал шаг к ней, и она не отступила.

- Мне нравятся грязные, - сказал я. Мой взгляд путешествовал от ее пухлых губ к глазам. Я убрал с ее лица прядь волос и заправил ей за ухо, мой палец слегка коснулся ее покрасневшей щеки. Она втянула воздух, но не прервала зрительного контакта.

- Ванная вниз по коридору, - сказал я.

Я сделал шаг назад, и она практически убежала по коридору, подальше от меня.

Нужно было отвезти ее домой. Я понимал, что поступаю неправильно, но, кажется, эта часть меня всегда побеждает, потому что во мне больше плохого, чем хорошего. И, кроме того, веселее быть плохим.

Она вышла через пару минут, волосы расчесаны, а темные пятна туши исчезли с лица.

- Извини, я ужасно выглядела… - ее голос затих.

- Горе само по себе уродливо.

Она покачала головой:

- Нет… это не так.

Я поставил свою бутылку с водой и подошел ближе к ней, опираясь бедром о кухонный стол.

- Почему ты приехала сюда со мной?

Она немного наклонила голову и закусила губу:

- Чтобы забыть.

- Забыть, что?

- Просто… - она посмотрела в окно на озеро. – Все.

По ее щекам побежали слезы:

- Его… меня… боль. Все это, - она выдохнула и вытерла рукой глаза. – У меня такое чувство, словно это убивает меня. Я чувствую, что хочу умереть и не знаю, как это остановить. Я никогда так себя не чувствовала, никогда.

Я мысленно вернулся к ее статусам, какой счастливой и капризной она была до аварии, и как досадно, что ее свет погас.

- Меня пугают собственные мысли. У меня столько ненависти к человеку, который спровоцировал ту аварию. Как несправедливо, что он жив, а мой муж погиб. Я так одинока, будто никто меня на самом деле не понимает. Они просто хотят, чтобы я стала такой, какой была…

Она закашляла и сделала глоток воды:

- Я больше не тот человек, и я устала пытаться стать им. Я просто… выдохлась. Не хочу думать или что-то делать или еще что. Хочу, что все это остановилось. Хочу нажать на кнопку перезапуска.

Это я сделал. Эта красивая, как пикси, девушка больше не улыбается из-за моих ужасных ошибок. Я не могу изменить результат той аварии или вернуть Кейти, Рени или Ника, но я могу привести в порядок Табиту. Я могу перевернуть всю эту хрень обратно. Знаю об этом, без всяких сомнений, потому что знаю себя и знаю боль и удовольствие, и я знаю, как разрушить, обновить и исправить это дерьмо, и все начинается только с того, что нужно уничтожить ее до самого основания, завоевать ее доверие и вдохнуть в нее жизнь.

Я не разбираюсь во всей этой хрени, типа любви и романтики, но я знаю, что настоящее подчинение простирается гораздо глубже, чем любовь. И дает оно больше; и забирает больше. Любовь хрупкая, ее можно разрушить. Подчинение – сильное и со временем только крепнет. Уходя, любовь оставляет людей слабыми и опустошенными, вот как она сейчас. У таких мужиков, как я, настроен радар на женщин, которые нуждаются в подчинении. И храня молчание, она кричит о нем так же, как я, молча, умоляю ее дать это мне. Надеюсь, я не ошибаюсь, но внутренний голос говорит, что я прав.