Дети августа - Доронин Алексей Алексеевич - Страница 60

Видя, что Денис повесил себе на ремень джинсов ножны с охотничьим ножом, Сашка тоже прицепил на пояс чехол с мачете, на что братец только фыркнул.

— Надо валить из машины, — предложил Младший. — Всех вывести и в лесу пересидеть.

— Ты дурак или нет? — огрызнулся на него Дениска. — Здесь мы под какой-никакой защитой. А в лесу что?

Сговорились на том, что будут по очереди выходить и нести дозор, обходя машину кругом. Второй в то время, пока один обходит, должен был дежурить в люке. Когда настала его очередь, Младший надвинул капюшон и вылез в ветреный осенний вечер. После нагретого салона он показался ему очень холодным. С досадой парень отметил, что «бурубухайка» встряла точно в середину другой колонны — еще довоенной и никуда уже не спешащей. Других повозок из колонны рядом было не видно.

Мысль о том, чтоб сесть за руль и попытаться выехать на открытое место, сразу пропала. Водить он умел, хоть и плоховато. Но глупость этой мысли понимал. Еще привлечет к себе внимание… и очередь из пулемета.

Чертовы ржавые самосвалы — гробы на колесах, хоть и без скелетов за рулем — ушли водители и неизвестно где сгинули. Не меньше четырех штук с каждой стороны почти закрывали обзор на шоссе. А прямо за обочинами — и там, где виднелось кладбище, и напротив него, подлесок разросся так густо, что можно было подвести за хобот слона и они бы его не увидели.

На остальных надежды не было. Гоша забился в угол и тихонько поскуливал, натянув себе на голову свитер на манер капюшона.

Одна Женька была по-настоящему вменяемой. И даже вооружилась пистолетом Макарова. Дядя немного успокоился, когда она погладила его по голове и поставила перед ним миску с едой. Даже высунул голову из свитера, чтоб схватить кусок пирога.

Они начали свой дозор, собираясь менять друг друга время от времени.

Так прошло еще десять минут. В один из обходов Сашке показалось, что он слышит вдалеке нечто похожее на звук мотора, но сквозь частокол деревьев не смог ничего разглядеть.

Случилось так, что оба находились внутри, когда рядом с машиной раздались голоса. Незнакомые. Те, кому они принадлежали, пришли со стороны кладбища, но к живым мертвецам не относились.

— Эй, вы там! Руки в гору и выходите! Считаем до нуля.

Как они подобрались так близко, оставаясь незамеченными?!

Младший оцепенел.

— Я боюсь, — захныкала Машенька.

— Молчи ты, дура, — зашипел на сестренку Денис. — Саня, не стой. Дверь запри.

Младший метнулся к дверце и закрыл ее на засов — обычным металлическим штырем. Сквозь занавешенное шторкой окно он увидел перед «бурубухайкой» силуэты шести или семи человек.

— Э! — раздался снаружи гнусавый окрик. — А ну открывайте, козлы.

— Ложитесь на пол, — прошептал Сашка остальным.

Они не заставили себя долго ждать. Женька убедила пригнуться, а потом и улечься на пол Гошу.

Терпение чужаков, похоже, иссякло.

— Дверь откройте! Вы че, не поняли? Струлять будем.

Звук передергиваемого затвора.

— Не стреляй, Упырь, — вмешался второй голос, грубый и низкий. — Машину не курочь. Она хлипкая. Зубилом поддень, потом выломай. Не сахарный.

— Ну я им жопы на немецкий крест порву, — раздался противный скрежет, острая кромка инструмента просунулась в щель.

Но дверь была совсем не хлипкая — не из алюминия, а из листовой стали. Ее делали, еще когда в деревне баллоны для сварки были. И петли были прочные, а штырь и вовсе не давал сдвинуть ее с места ни на сантиметр.

Выломать ее не удалось, а тот, кого звали Упырем, только надорвался, судя по плаксивому вскрику после третьего рывка.

Данилов подумал, что если дверь все-таки не выдержит, он встретит первого выстрелом картечи в корпус. Если повезет, ему удастся сделать еще один выстрел, а там главное чтоб убили быстро. О других он в этот момент старался не думать.

Но обладатель баса был не так глуп.

— Ну ладно, поиграли и харэ. Открывайте и кидайте наружу стволы. А то сейчас в решето будете.

— Кладите-кладите, — елейным голосом подтвердил тот, кого называли Упырь. — Жить оставим.

Они не подчинились. Не из упрямства и не потому, что у них был план, а оттого, что от страха свело пальцы и парализовало волю.

— По ходу там салабоны, — произнес кто-то третий, с сиплым голосом.

— А будто я не знал… Ну-ка, Упырь, пальни-ка, — приказал бас. — Хоть и салаги, а вдруг завалят тебя, когда лезть будешь.

Если бы Сашка сохранил способность рассуждать, он бы пришел к выводу, что этот у них старший.

Грохот близкой автоматной очереди был не похож ни на что. Сразу около десяти пуль, пущенных веером, проделали полосу ровных дырок в обоих бортах «бурубухайки». Машину они пробили насквозь.

Сквозь дыры в салон проник слабый свет и холодный ветер.

Гоша завыл, женщины и девчонка зарыдали в голос. Даже Женька завизжала и уронила пистолет, зажав уши.

— Следующая пойдет пониже, по ногам. Кидайте пушки, голуби. Больно не сделаем, честно слово.

Сам не отдавая себе отчета, Младший разжал пальцы, и ружье грохнулось на пол у входа.

Вслед за ним, чертыхаясь, положил винтовку Денис.

— Сколько вас там, на х…? Мужчин, я имею в виду.

— Двое нас, — ответил Сашка. Смысла юлить уже не было.

Можно было, конечно, выстрелить через окно (люк для стрельбы был не очень приспособлен) или сделать еще что-нибудь. Но следующая очередь прикончила бы или одного из них двоих, или кого-то из тех, за кого они отвечали.

Негнущимися пальцами они убрали засов и отперли дверцу. Ее тут же ухватили с той стороны и распахнули.

— Ну вот и зашибись. Петька, ты первый!

Сначала в проеме показалась голова в черной вязаной шапке, а потом и весь тощий незнакомец в кожаной куртке запрыгнул наверх. Опасливо озираясь и втягивая носом воздух, он остановился на пороге, похожий на большую черную крысу. Сделав глубокий вдох, человек шагнул в полутемный салон. За ним полезли и остальные, матерясь и бряцая оружием.

В помещение сразу ворвались чужие запахи: выделанной кожи животных, потной кожи людей, бензина, махорки и даже чего-то похожего на одеколон.

Командир залез последним из четверых. Он был массивный и грузный, в высокой лохматой шапке, которая чуть не свалилась с него, когда он пролезал через дверь. Огромный красный то ли прыщ, то ли волдырь, делал и без того неприятное лицо отталкивающим. Кудлатая борода казалась накладной, сделанной из того же меха, что и шапка.

- Мать твою… А вот вы где, гниды малолетние!

От удара пудового кулака Сашка отлетел к стенке, половина лица взорвалась болью. Падая, успел увидеть, как двое в вязаных шапках набросились на Дениса — тот был покрупнее и покрепче. Через пару секунд он тоже лежал на полу, изо рта текла кровь. Похоже, ему выбили несколько зубов. Зря он сопротивлялся.

Как дрова, их вытолкали наружу.

Младший как мог сгруппировался, чтоб не разбить при падении лицо, но удар все равно вышел болезненный, и об асфальт он все-таки приложился. Дальнейшее мог воспринимать с трудом, лежа на боку в грязи, с адской болью в боку и челюсти.

Здесь внизу их ждали еще двое чужаков в кожаных шлемах. Но он разглядел только их заляпанные грязью тяжелые и стоптанные ботинки.

— А это что? — услышал он издалека голос громилы в лохматой шапке. — Вы же сказали, что мужиков нету больше!

— Да это не мужик, а дебил. Ты посмотри на его рожу, Чингиз.

— А-а. Понятно. Два сопляка и один дурик. Ничего так компания… Давай, выметайся, даун! — фраза прервалась звуком хлесткого удара и жалобным вскриком. — Вылазь! И вы, бабы, вылазьте! Баба с возу, потехе час, ха-ха.

Хохот, стон боли, новые удары, уже глухие — пинали от души. Вытолканный из кузова вниз, дядя Гоша удержался на ногах. К нему подлетели двое в шлемах и, хохоча и скаля зубы, начали метелить, как боксеры, но он все стоял, только неумело закрывался от града ударов, пока кто-то не пнул его по ноге и не свалил на землю. На лице его было больше непонимания и обиды, чем физической боли.