Все, что она хочет (СИ) - Лем Ирина Николаевна - Страница 111

С другой стороны - не придумала ли она эту жалостливую историю?

Для чего?

Чтобы поделикатнее от Марка отвязаться.

Абсурд. Если бы хотела отвязаться, не позвонила бы и все. Причин не верить ей нет. Девушка любит - это он чувствует. Всегда знал. С самого первого дня. С первого взгляда. С первого прикосновения. И любил ее не меньше. Но достаточно ли для того, чтобы рисковать  жизнью?

Честно - он не знал.

Требовалось время - просеять услышанное, отбросить шелуху, важное оставить. Осознать, проверить на вероятность, расставить по логическим полочкам в мозгу. Оценить степень опасности и степень готовности жертвовать покоем или даже жизнью ради любви.

Слова-то какие - «жертвовать ради любви»! Подходят для любовного романа эпохи Джейн Остин. В современности звучат высокопарно и вообще фальшиво.

Но именно так стоит вопрос. Ответ на него Марк должен найти сегодня, нет - в ближайшие минуты. Эх, голова нечеткая. И посоветоваться не с кем. Что бы сказал Зак?

У него просто: встречайся, с кем хочешь, но избегай сложностей. Да, это он сейчас такой прагматичный. А как-то рассказывал: еще студентом ехал в автобусе, глядел в окно. На одной остановке встретился глазами с девушкой и не смог оторваться. Долго они смотрели друг на друга. Зак нутром понял: она его человек, родственная душа. Автобус тронулся и - все. Вот уже лет пятнадцать вспоминает и корит себя, что не выбежал, не познакомился.

Кто-то сказал: мы часто жалеем о том, что сделали, но чаще - о том, чего не сделали.

Жизнь - это выбор, иногда простой, иногда запутанный. Вот дилемма: стать героем и бороться за Тиффани или оставить все, как есть, и уйти. Прямо сейчас.

Уйти?

Не может быть и речи.

Стать героем?

Не уверен, что способен на подвиг.

Не уверен - не обещай, не обнадеживай ни себя, ни ее.

А если посмотреть с другого бока - так ли реальна опасность? Не поддался ли он малодушию?

Вдруг стало грустно. Слишком много вопросов, а мозги устали, хотят не думать, а спать...

В зале раздались жидкие хлопки - пианисту после особо удачной импровизации. Марк мрачно глянул на него. Откуда взялась энергия - так виртуозно бегать пальцами по клавишам? Ночь близится к утру, самое сонное время, а пианист выглядит бодро, улыбается белозубо. Такое впечатление, что счастливейший человек. Может, у него мать при смерти или брата убили в уличной перестрелке, никто не догадается.

Улыбаться - рецепт счастья.

Рецепт не подходит Марку. Улыбайся не улыбайся, а надо решать - продолжать ли отношения с Тиффани? Или отступиться и вернуться к размеренному, комфортабельному и предсказуемому существованию, которое было до встречи с ней.  И которое будет после.

После? Разве можно представить жизнь «после Тиффани»? Разве она будет насыщенной, разнообразной, полноценной? Волнующей,   счастливой, наконец? Когда ушла Леонтин, потребовались годы, чтобы    возродиться. Эти годы прожил не любя, как робот - делал необходимое, говорил необходимое, а чувства спали, и сердце замерло. Марк всерьез  думал, что больше не влюбится и роботом умрет. Но случилось чудо, повстречал Тиффани.

Отпустить ее и надеяться на третий раз?

Третьего раза судьба не дает, запас счастливых случайностей у нее ограничен.

Тиффани ждала ответа, Марк это чувствовал. И ненавидел себя за нерешительность. Жаль, что он не Чак Норрис, который в одиночку бросается на сотню врагов и побеждает. Даже без пистолета. Да, им, голливудским парням, ввязываться в драку легче, они заранее знают ее исход - он прописан в сценарии.

А в его сценарии ничего не прописано, и конец открытый.

19.

Улыбчивый пианист ускорил темп, пробежался пальцами по клавиатуре, нажал заключительный аккорд и высоко вскинул руки. Встал, поклонился.  Посетители, слушавшие музыку, наградили его аплодисментами. Он еще раз поклонился и отправился к боковой двери, из которой уже выходили музыканты - видно пауза их закончилась. Один сел за рояль, не успевший остыть от предыдущего виртуоза, и начал потихоньку перебирать клавиши. Ударник мягко водил щетками по тарелкам, пристукивал палочками. Вступили гитары и труба. Спокойный регги, мягкий, романтичный - то, что надо в середине ночи.

И в середине мыслей...

- Марк. - Голос донесся издалека.

Марк понял, что слишком углубился в себя. Чистейший эгоист. Это для Старки повод гордиться, Марку должно быть стыдно - развел сопли и совершенно забыл о Тиффани.

Она уже не прижималась к нему спиной, сидела немножко отдельно. Лицо   покойно. Глаза не заплаканы.

- Марк, ты не думай, я не собираюсь навязываться, - умиротворенно проговорила, глядя не на него, а на оркестрантов. - Рассказала правду - ты имеешь право знать. Как поступить - решай сам. Я ничего не требую и не прошу. Не буду осуждать, если захочешь расстаться. Не обижусь. Останемся друзьями, только и всего.

- Даже не думай об этом!

Стало неловко, что в ответственный момент проявил нерешительность, и Тиффани заметила. Наверное, подумала, что он засомневался в своих чувствах. На самом деле он засомневался - сумеет ли сыграть роль героя, которого она заслуживает.

Возникла неловкость, которая кольнула. Надо бы исправить ее, но как?  Что сделать, что сказать? Не приходит в голову. Пустота и прострация. Нужны ли Тиффани его слова? Поверит ли она им?

Скосил на нее глаза. «Боже, какая же она сейчас привлекательная, - скорее ощутил, чем подумал, Марк. - Эти волшебные глаза цвета северного тумана. Эти   губы, налитые сладким соком. Аппетитные щечки, розовые и нежные, как лепестки. Разве решусь их предать? Потерять? Нет, лучше сразу умереть.

Если Тиффани действительно грозит опасность, лучше умереть с ней, чем жить как труп.

Возможно, все не так страшно, и она преувеличивает опасность. Девушки романтичны, им порой нравится драматизировать, ощущать себя беззащитными принцессами и все такое. На самом деле ситуация проще.

Роберт бесится и угрожает, потому что знает: у него с Тиффани нет   будущего. Если не дурак, должен понимать - не стоит дольше удерживать ее. Разве обязана ублажать его до смертного одра? Старик ведь. Сорвал цветочки, пусть оставит девушку в покое. Даст свободу и возможность выбора. А выберет она меня».

Пока музыканты играли вступление, вышла певица - большая, одетая в черное платье с блестками и многочисленными складками, которые скрывали складки тела. Она присела на высокий стул, стоявший  сбоку рояля, что оказалось умно с ее стороны: если бы она устроилась посередине танцплощадки, заняла бы ее половину. Держа в руке микрофон, она запела по-французски, высоким голосом, неожиданным для ее комплекции. Пела, естественно, про любовь, Марк разобрал слова «Ми амор», которые часто повторялись. Песня была в стиле красивого, медленного танго. Печального - судя по трагическому звучанию певицы.    Между куплетами гитарист играл соло, перебирая струны так звучно и пронзительно, что бежали мурашки, и Марку казалось - тот перебирал не струны, а его ребра.

«Ну, что ты сидишь, как истукан, черт побери! - отругал сам себя. - Не молчи, скажи ей что-нибудь. Успокой. Пусть знает, что может на тебя рассчитывать. Это все, что она сейчас хочет. О будущем потом будешь морочиться. В данный момент от тебя не требуется геройства. Лишь самая малость - сказать девушке пару ласковых слов. Неужели трудно?»

Да, трудно. Не уверен, что ей понравится. Слишком долго молчал. Отчуждение...

Хватит думать! Делать!

Марк приобнял Тиффани за плечо, слегка придвинул ее к себе,    прошептал:

- Послушай, милая...

- Тиффани, можно пригласить тебя на танец? - спросил над головой     мужской голос.

В тембре - приятные слуху переливы. Девушки считают такие голоса жутко сексуальными и готовы идти за их обладателями на край света, не рассуждая, будто очарованные волшебной флейтой.

Марк услышал в нем наглость и вызов. Повернул голову, и сердце дрогнуло от ревности: рядом стоял парень - красивый как сам дьявол-соблазнитель. Одет в черный костюм и белую рубашку с расстегнутыми вверху пуговицами, в нагрудном кармане - полоска белого платка. Он едва заметно наклонился и округлым, театральным жестом протянул руку к Тиффани.