Все, что она хочет (СИ) - Лем Ирина Николаевна - Страница 71

Жертвы бессмысленного насилия... За что он их убил?

Воинственный пыл исчез - его унесла ударная волна от взорвавшейся вазы. В войне, объявленной миру, Марк выжил, но получил раны, не совместимые с жизнью. В душе дыра. В голове вакуум.

В теле предсмертная дрожь.

Еле волоча ноги, вернулся в гостиную. Не замечая кровоточащего кулака, мокрых брюк и грязных ботинок, плюхнулся на диван, который заказывал   в Чикаго и оберегал от малейших пылинок. Только не сейчас. Не до того. Отдохнуть. Забыться. Заснуть и очнуться подальше отсюда. В другом городе. В другой галактике. В другом измерении.

Там, где нет Тиффани...

Все, что она хочет - часть 3

1.

Ночь Марк провел все на том же диване. То, чем он там занимался, нельзя было назвать ни сном, ни бодрствованием. Что-то между. Закрывал глаза и принимался ворочаться, незаметно впадал в забытье, которое оканчивалось кошмаром: за ним гналась черная овчарка с разинутой пастью и глазами, горящими как у ангела преисподней. Отчетливо видел ее остро стоявшие уши и мясистый, розовый язык. Марк бежал, спотыкался, падал на спину, полз и в последний момент - когда собака прыгала на него, просыпался.

Голова тяжелая, нездоровая. Вместо крепких, уверенных в себе мышц - отяжелевшие, обессилевшие ошметки мяса. Наверное, так ощущают себя    девяностолетние. Непривычно. Что с ним произошло? Постарел по приказу невидимого гипнотизера, который манипулирует людьми щелчком пальцев?

Вспоминал про Тиффани и вместе с ней обиду, которая вчера довела до нервного срыва. Не хотелось не только раздеваться, принимать душ, но и дальше жить. Жаль, что вчерашний взрыв не был атомным...

Откидывал голову назад, мечтал снова отключиться.

Очнулся, когда рассвет послал в окна первые лучи, и понял, что больше не заснет. Открыл глаза, удивился, почему не на кровати и не раздет. Провел рукой по лицу, оно было мокрым и холодным. Тело ощущалось липким, грязным и несвободным - как бы опутанным крепким капроновым канатом. Оказалось, это рубашка закрутилась и давила.

Заныла подушечка правой ладони. Растер ее и больше не обращал внимания. Большой палец на ноге одеревенел и покалывал.

Вставать, заниматься делами Марк не видел смысла. Проморгался, поднял глаза к потолку, поизучал его оттенки. Вчерашний день вспомнился как грандиозная катастрофа, в которой нет виновных, одни пострадавшие.

Один пострадавший...

Нет, лежать, заниматься самоедством - не выход. Марк напрягся, свесил ноги, встал, зашатался, как с перепоя. Раскинув руки, поймал равновесие. Снял рубашку. Осмотрел. Пуговицы на рукавах оторваны, на груди хаотичные разрезы. Выбросить. Снял брюки. Осмотрел. Коленки в грязи, собачка на молнии отскочила. Выбросить. Снял трусы. Осмотрел. Повреждений не нашел. Выбросить.

Пусть никто и ничто не напоминает о Тиф... Стоп! Воспоминания - тоже выбросить.

Постоял посреди комнаты, соображая, с чего начать субботу: принять душ или пробежаться по улице.

Прислушался к себе. Душа куда-то спряталась, тело требует оставить в покое, мозг нуждается в положительных эмоциях. Да, надо встряхнуться, подтянуть одряхлевшие мышцы. Как говорится: в здоровом теле - здоровый дух.

Что ж, проверим. Но сначала в душ. Смыть грязь, пот и отчаяние.

Ополоснувшись под контрастным душем, Марк растерся твердым, щетинистым полотенцем с таким энтузиазмом, что едва не поцарапал кожу. Надел все чистое: трусы, майку, шорты. Заклеил пластырем палец - вывих не перелом, сам заживет. Вставил в уши динамики-капли, сунул плейер в карман и вышел из дома с намерением хорошенько себя нагрузить. И одновременно разгрузить. Вернуть в баланс.

Полседьмого утра в субботу - отличное время для оздоровительных пробежек. Окружающее по-утреннему бодро и чисто: солнце, воздух, деревья и трава. Пустота и тишина. Люди спят после бурно проведенного вечера пятницы, набираются сил перед еще более бурным вечером субботы. Машины притихли в гаражах, ожидая, когда хозяева направят их в места массовых развлечений.

Перпл-Роуд - улица узкая, тротуаров не имеет. Марк перешел на левую сторону, чтобы двигаться навстречу возможному транспорту, прошелся для разминки, потом побежал. Поднял глаза к небу, сказал кому-то там «спасибо», что не встретил знакомых лиц.

Общаться с соседями желания не имел абсолютно - ни болтать о пустяках, ни приветливо здороваться, ни даже встречаться взглядами. Если увидит чужое счастливое лицо, позавидует по-черному. Если увидит чужое печальное лицо, сильнее огорчится сам.

Опустив глаза к асфальту, Марк трусил мимо любовно подстриженных газонов, успешно выглядящих домов, коренастых платанов и почтовых ящиков, походивших на одноногих цапель.

Надежда забыться, отвлечься, душевно укрепиться, как ни странно, не оправдалась. После пяти минут интенсивной пробежки он устал и, свесив руки, перешел на шаг, который вскоре сам собой замедлился и превратился в вялое перемещение ног.

Не помогли ни  умиротворяющий ландшафт, ни музыка из плейера. Он поймал себя на том, что не слышал звуков, поступавших прямиком в уши. Был занят другими вещами, немузыкальными. Мысли крутились  вокруг одной темы: первая встреча с Тиффани, первый секс с Тиффани, первая ночь Тиффани. Повисший под черепной коробкой вопрос «неужели потерял ее навсегда?» давил и лишал воли.

Бегать расхотелось, шагать с кислой миной тоже. Марк развернулся и побрел к дому. Снова обмылся под душем и принялся в какой-то  несосредоточенной прострации ходить из комнаты в комнату - там, где вчера раздавал пинки и ругался, как черный баскетболист, не сумевший забить из-под сетки. Проходя мимо открытой двери на террасу, остановился, взглянул на осколки вазы и увядшие цветы на полу - жертвы его агрессии.

Ни жалости, ни раскаяния не испытал, будто разгром учинил кто-то другой и по делу. Разгром давал ощущение хаоса в его обычно прибранном доме и усиливал внутренний дискомфорт, который не стоило бы усугублять депрессивными картинами.

Ушел в дом и еще долго ходил из угла в угол. Остановился над диваном. Рассмотрел. Невосстановимых повреждений не нашел, лишь темные пятна влаги и грязи. Диван жаль. Он стоял здесь едва ли полгода и верно служил хозяину.

Неспешными, черепашьими шагами возвращалась способность к практичному мышлению. Марк позвонил в фирму домашнего сервиса и заказал команду уборщиков, согласившись заплатить двойной тариф по причине выходного дня.

2.

Команде из троих чернокожих парней понадобилось полдня на уборку террасы и сада: собрали мощным пылесосом осколки с пола и травы, выпустили воду из бассейна, прочистили дно. Столик, оставшийся без крышки, Марк упаковал в пластиковый пакет, туда же сложил неначатые цветные свечи, приготовил на выброс. Один парень целый час возился с диваном: в одной руке - пятновыводитель, в другой - мягкая тряпка из микрофибры. Все-таки отчистил.

Марк помогал, и после их ухода ощутил здоровый аппетит. Вспомнил, что не ел около суток, сделал питательный бутерброд: черный хлеб, лист салата, несколько шматков бекона, сыр, накрыл парочкой  помидорных ломтиков, смазал безглютеновым майонезом. Ел и ходил по дому, который в прибранном виде выглядел обновленным, за исключением  террасы у пустого бассейна. Выпуклые дельфины на дне вроде выбросились на берег и без воды угрожали умереть. Ничего, подождут. Бассейн заполняется шесть часов, столько времени Марк сидеть дома не намерен.

Перекусив, он отправился к океану, намереваясь в людской гуще провести остаток дня. Под «гущей» подразумевал не переполненный распаренными телами, грязный и шумный Лонг Бич, а тихий, чистый и немножко аристократичный - Центральный пляж в Лагуна Бич. Оставил машину на парковке, сел в синий с затемненными окнами автобус, курсирующий между пляжами. Внутри его работал сильный кондиционер, разница температур между улицей и автобусом - как между Калифорнией и Аляской.

Вышел на остановке, следующей за пляжем для серферов. Нашел смпрятавшуюся за кустарниками крутую, деревянную, зигзагообразную лестницу, спустился и оказался на узкой полосе песка, тянущейся на километры в обе стороны.