Возлюбленный из камня (ЛП) - Уоррен Кристина - Страница 17

Каждый дюйм тела Стража был покрыт тугими и твердыми, как камень, мышцами, поэтому Фил ожидала, что рот окажется таким же.

Вау, как она ошибалась.

Его губы скользили по ее, нежно и быстро, словно бабочка, пробовавшая нектар. Он прикоснулся своим ртом к ее один раз, второй, прежде чем нашел нужный угол и погрузился языком внутрь, убивая.

Ощущение было такое, будто она получила удар в солнечное сплетение, и воздух покинул ее легкие, а его место заняли запах и вкус его поцелуя. Спар жадно пил из нее, ловко и умело.

Страж ласкал ее рот своим языком, прикусывая зубами, пожирая, вызывая в ней ответный голод. Фил отчаянно вцепилась в его рубашку, будто в якорь, боясь утонуть в водовороте ощущений.

Казалось, поцелуй длился вечность, Спар завладел ею, лишь прижавшись к ней губами. Она готова была поверить, что мир остановился, пока до ее слуха не донесся пронзительный свист.

Фил вывернулась из его объятий и, отступив, сжала руки в кулаки. Это единственный способ, чтобы не прикоснуться пальцами к своим припухшим и подрагивающим губам. Черт его побери.

Она не собиралась становиться его игрушкой, пока он не спит. Если ему нужна подружка на время работы, пусть поищет другую.

Сунув руки в карманы куртки, Фил достала ключи от байка и уставилась на них.

— Думаю, что для нас важно оставаться вместе, Ромео, так что в следующий раз постарайся держать свои губы подальше от моих. А теперь поехали. Вернемся ко мне, и я расскажу тебе, где побывала, когда решила вздремнуть пару минут назад.

Она повернулась и направилась к больничной стоянке, зная, что Спар последует за ней. Естественно, его ноги были чертовски длинными, и за один шаг он догнал ее и стал идти рядом.

— Что ты имеешь в виду? — потребовал Страж. — Ты нигде не была, маленький человечек. Я поймал тебя, когда ты падала, и держал почти пять минут, пока ты лежала без сознания на земле.

— Да, ну, я не была без сознания. — Фил села на мотоцикл и включила зажигание, ожидая пока Спар устроится позади нее. — У меня случилось видение?

Она почувствовала, как он напрягся, прежде чем услышала его рычание.

— Видение?

— Да. Я наблюдала за смертью Генри, но это случилось не из-за полученных травм. Думаю, кто-то из общества убил его, но прежде они узнали обо мне.

— Это очень важная новость, Фелисити. Это подтверждает, что ты находишься в серьезной опасности. Если ночные знают о твоем существовании, то не остановятся, пока не найдут тебя.

— Меня зовут Фил, но да, начинаю понимать это. Но дело в том, что я видела еще кое-кого.

— Расскажи мне.

— Думаю, я столкнулась с Иерофантом.

Спар не собирался выпускать Фелисити из поля зрения. Ни на мгновение. И услышанная история о ее видении только усилила его решимость. У него не было сомнений в том, что увиденное ею произошло на самом деле.

Он знал, как работает Общество, и понимал, что узнав о Фелисити, ее силах и связи со Стражем, ночные не остановятся, пока не уничтожат ее.

Спар боялся, что они уже сделали первый шаг.

Его человек была очень тихой с момента как вернулась из госпиталя и поделилась своей историей. С тех пор как она рассказала о видении, то произнесла едва ли несколько слов.

Фелисити выглядела расстроенной, что казалось вполне закономерным, учитывая увиденное и то, чему они оба стали свидетелями по возвращении домой.

Ее отметина потемнела.

Сразу после взрыва Фелисити показала руку Спару и своим друзьям, и все они видели лишь легкое покраснение на бледной коже.

На следующее утро в ванной стало заметно, что метка покраснела и походила теперь на ожог. Этим вечером, после видения, не осталось никаких сомнений, что это метка Ултора.

Очертания символа потемнели до ржаво-коричневого цвета, как словно татуировка, нанесенная хной, и Спар видел, как Фил неосознанно потирает ее, когда отвлекается.

Она утверждала, что метка не причиняет ей боль, но Спар знал, что боль может иметь различные формы, и не все из них физические.

Он был близко знаком с Тьмой и понимал, что даже крупица ее могла угнетать человеческую душу, как якорь, таща в бездну. Особенно душу такую чистую и сладкую, как у Фелисити.

Эта мысль заставила его улыбнуться, даже почти захихикать.

Он был знаком со своей маленькой женщиной едва ли сутки, но знал, что некоторые из ее знакомых описали Фил ее как сладкую.

Снаружи была колючей, как чертополох, со своим острым языком и держала дистанцию. Спар уже видел, как она использовала юмор в качестве щита против страха и брюзжала, когда чувствовала себя не уверенной или сбитой с толку.

Казалось, Фелисити довольно много на него рычит.

Его удивляло то, что она заставляла его ощущать себя выбитым из колеи. Это чувство ему не нравилось.

Долг обязывал его верить, что он испытывал к ней не больше, чем защитный инстинкт, который любой Страж естественно ощущал к человечеству, к расе, вызвавшей его, но это не объяснило, как чувства Спара перерастали от желания защищать до симпатии каждый раз, когда она находилась поблизости.

Он и сам не подозревал, что способен на такие эмоции. Стражей создавали как воинов ради единственной цели.

Не только само предназначение бороться с Тьмой, решая этим все другие проблемы, но и природа бойцов, закаленных и замкнутых, сделали их не способными испытывать подобные нежные чувства.

Им были присущи приверженность своему делу, верность своим братьям и глубокая ненависть к злу, для того чтобы выполнять свою работу, но ничто не говорило о том, что они должны уметь заботиться, особенно об определенном человеке.

Выживание человеческого вида — вот что имело значение в балансе между Светом и Тьмой, а не жизнь каждого отдельного лица. Потери неизбежны, как и любой солдат, он знал это, поэтому привязанность к человеку обрекала на боль.

Как ни крути, что толку заботиться о человеческой женщине? Даже если Стражи одержат победу, Общество будет сражено, а Семь навсегда останутся в тюрьме, отсутствие угрозы означает, что Спар и его братья вернутся в свой сон.

Он и его сердце обернуться в камень до следующей угрозы Тьмы, а человек, как Фелисити, будет жить, стареть, и умрет, потерянная для него навсегда.

Логика диктует, что Страж не должен чувствовать. Это единственный способ, гарантирующий исполнение его долга, как обязывает Свет.

Но знание этого не делало задачу устоять перед Фелисити легче, особенно теперь, когда Спар узнал ее вкус. Он вспоминал их поцелуй по тысяче раз в час с того момента.

Жест был порывом, маленькой местью женщине, которая напугала его до глубины души, когда упала в обморок у его ног. Спар хотел вывести ее из себя, возможно, смутить тем, что ее облапал мужчина на людях, на глазах у незнакомцев, проходящих мимо оживленной больницы.

Но в тот миг, когда он прикоснулся к ней, каким-то образом его первоначальные намерения растворились, растаяли в глубоком, насыщенном вкусе Фелисити.

Вкусе сладком, как мед, и пряном, как густой глинтвейн. Она уничтожила его рассудок одним прикосновением, и он знал, что сам виноват в этом падении.

Спар ощутил на вкус ее шок, а затем жар ее капитуляции, пока наслаждался ее нежным ртом. Тело Фелисити фантастически подходило к его, и отклик пробудил огонь, струящийся по его венам.

Прежде чем она отстранилась, он был готов наплевать на всю эту публику и нырнуть еще глубже в ее тепло.

Ее отказ, скорее всего, уберег их от немалых неприятностей, в том числе и вероятного ареста за непристойное поведение в общественном месте. Спар потерял рассудок, слишком далеко зашел, чтобы волноваться об этом. Он был готов взмыть с ней в небо, если бы это дало возможность продолжать ее обнимать. Спар испытывал абсолютный восторг.

Так почему с ней не произошло того же?

Спар нахмурился и поерзал на своем месте в углу. Объект его размышлений перемещалась по помещению, как будто Стража там даже не было, демонстративно не обращая внимания на его присутствие, и ему пришлось признать, что такое отношение раздражало.