Пляжный ресторанчик - Мэнби Крис - Страница 56

— Нужно было мне поехать с тобой, — заметила я.

Выслушивать диагноз со слов Брэнди было настоящей пыткой. Кроме того, я даже боялась представить себе чувства подруги, когда врач выносил ей приговор, состоящий сплошь из медицинских терминов, — так механик бесстрастно перечисляет накопившиеся в машине неисправности.

— Врач сказал, что придется отрезать обе груди. На всякий случай, как он выразился, — голос Брэнди дрогнул. — Он просто мясник, — всхлипнула она. — Не хочу, не хочу, чтобы он вообще ко мне прикасался!

Мы с Джо тревожно переглянулись.

— Я уверена, он предложил лучшее, что можно было в такой ситуации, — сказала я участливо.

— Что ты называешь лучшим? Лишить меня грудей? Да я скорее сдохну, чем дам это сделать!

Она вскочила с дивана и бросилась в свою комнату. Мы с Джо остались молча сидеть рядом. Нам обоим было ясно, что мы, как ни старались, не смогли подобрать тех единственных нужных слов, которые смогли бы утешить Брэнди.

— Плохо дело, — констатировал Джо.

— Плохо дело, — эхом отозвалась я.

— Что делать-то?

— Мне кажется, она преувеличивает, — сказала я. — Ну, не в прямом смысле преувеличивает, а просто зациклилась на плохом. Не верю я, что врач так все и сказал ей напрямую; слишком уж резко. А?

— Да, судя по ее рассказам, не похоже, что этот доктор отличается тактом.

— Знаешь, мне кажется, Брэнди просто не верит, что бесплатная медицинская помощь может быть не хуже платной. Может, ей кажется, что, будь она в состоянии заплатить, ей назначили бы какое-нибудь лечение?

— А разве есть разница? — удивился Джо.

— Ну, здесь все не так, как в Англии, — сказала я. — Понимаешь, у них тут мало что можно получить бесплатно. Если ты работаешь, то должен платить взносы и тогда получаешь медицинский полис. И право наличного врача, и персональный подход.

— А у Брэнди такого полиса нет?

— А ты сам как думаешь?

Нам было больно оставлять Брэнди в одиночестве этим вечером. Врач просил ее принять решение об операции как можно быстрее. Брэнди принесла домой целую пачку брошюр, рассказывающих о раковых опухолях и их последствиях; они и сейчас лежали на кухонном столе, а Брэнди сидела запершись у себя в комнате. Но нам с Джо надо было идти на работу.

В клубе я, видимо, еле двигалась, поглощенная невеселыми мыслями, и чаевых заработала всего десять долларов. Джо решил спеть «Я все же буду жить», песню в исполнении Селин Дион из фильма «Титаник», но голос его задрожал, и он чуть не расплакался прямо на сцене. Когда мы вернулись домой, Брэнди по-прежнему сидела у себя в комнате, но по некоторым признакам мы поняли, что она выбиралась оттуда, пока мы с Джо были на работе.

Разноцветные «веселенькие» брошюры (казалось, еще немного — и составители, в надежде подбодрить раковых больных, напишут: «Мастэктомия — ваш путь к экономии. Больше не надо тратить деньги на бюстгальтеры!») все еще лежали на столе. К ним никто не прикасался. Но Брэнди почитала без нас кое-что другое. Рядом с недопитой чашкой кофе лежал большой глянцевый журнал. Я присела за стол и стала перелистывать его, пока Джо готовил напитки на сон грядущий.

— Новые модели купальников, — простонала я.

Молоденькие манекенщицы с надутыми губками, на Карибском море, в купальниках на таких тонюсеньких шнурочках, что зубная нить, и та толще, заставили бы даже Эль Макферсон устыдиться своих форм. Я перевернула страницу, и тут взгляд мой упал на нечто куда более интересное.

Журнал «Все о женщине» проводил акцию по борьбе с раком груди. Две страницы после разворота с обнаженными красавицами, едва прикрытыми так называемыми купальниками, занимал материал с фотографиями вполне реальных женщин. Женщин, переживших рак груди. Их было трое, мои ровесницы, не старше, и они улыбались со страниц журнала. В середине страницы крупным шрифтом были набраны слова одной из них: «…это самое лучшее, что было в моей жизни». Некто Шери Либерти в корне изменила свою жизнь: победила рак, развелась с мужем, который ее бил, и теперь начала жизнь заново в качестве психотерапевта, специализирующегося на гипнозе.

На следующей странице журнал разъяснял, на что пойдут деньги, вырученные в ходе проведения данной акции. В клинике Святого Экспедитора в Санта-Монике находится одно из лучших раковых отделений. Там используются новейшие методы лечения, там работают лучшие врачи. Судя по фотографиям клиники, это место сильно отличалось от унылого здания, где Брэнди делали биопсию. Там все было пропитано какой-то безнадежностью, а клиника Святого Экспедитора напоминала скорее дворец, над входом в который можно было бы смело написать: «Обрети надежду, всяк сюда входящий». Казалось, стоит только переступить ее белоснежные мраморные ступени, и ты уже спасен.

Джо поставил передо мной кружку «Хорликса». Мама недавно прислала ему из Англии целую банку этого молочного напитка.

— Что читаешь? — спросил он меня.

— Угадай.

Я пододвинула ему журнал со статьей.

— Так это же почти рядом с нами, буквально в нескольких кварталах. Разве Брэнди нельзя гуда обратиться? — воскликнул Джо.

— Не по бесплатной медкарте, — вздохнула я.

— А если бы она могла заплатить за лечение в этой клинике… как ты думаешь, сколько бы это стоило?

— Не знаю точно. Несколько тысяч долларов… Может, десять, может, больше…

Джо безнадежно вздохнул.

— Она занимала у меня в прошлом месяце немного, чтобы внести свою часть платы за квартиру.

— Я знаю, Джо, у нее ни гроша за душой. И из-за этого Брэнди чувствует себя так, словно жизнь загнала ее в угол, понимаешь? Мне кажется, она думает, что, будь у нее капитал, ее можно было бы вылечить, а так она отправится под нож только потому, что этих вшивых денег у нее нет!

— А ты сама тоже так думаешь?

— Я даже не знаю. Но так считает Брэнди. А раз она так считает, у нее может не хватить сил бороться.

— И что же делать?

— Надо достать денег.

— Как?

— А кто его знает… Может, будем работать в «Ледибойз» по две смены?

— У меня есть небольшая заначка, — тихо сказал Джо. — Откладывал понемногу на эту… на свою операцию.

— Нет, Джо, что ты! Эти деньги трогать нельзя, — вздохнула я.

— Да ладно, ходил же я с членом всю свою жизнь, похожу и еще пару лет. От этого, во всяком случае, не умирают, так ведь?

— Сколько у тебя?

Мне было крайне неприятно задавать этот вопрос, но другого выхода просто не было.

— Около тысячи долларов.

— И все?

— Ну, знаешь, мне, между прочим, надо было еще на что-то одеваться, и вообще… — сказал Джо, оправдываясь, — я в отличие от тебя не имею возможности просто зайти в магазин и тут же подобрать себе пару туфель нужного размера.

— Прости. Но что же нам делать?! — в отчаянии воскликнула я. — Да я отдам все, что Эрик заплатит мне за эту проклятую свадьбу, только это вряд ли изменит дело. Ну будет у нас две тысячи, что с того? Так нечестно! Словно мы живем не в цивилизованном обществе! А ведь сколько здесь богатых, Джо! Эрик Нордофф тратит не меньше тысячи в неделю на одни только цветы для холла.

— Да, вот бы он пригласил тебя еще на парочку свиданий с оплатой по тысяче баксов, — мечтательно сказал Джо.

— Не знаю. Не уверена, что смогла бы выдержать еще раз такое, — призналась я. — Знаешь, эти люди… они живут словно в другой вселенной, Джо. Случись с ними нечто подобное, и лучшие специалисты примчались бы к ним в тот же миг. А бедные обречены просто подыхать, как воробьи.

— О боже, — шмыгнул носом Джо, — перестань, пожалуйста. Я вспомнил сказку про воробья, который клевал золотую статую, — маленькие кусочки золота, которые ему удавалось отколупать, он отдавал бедным.

— Жаль, я не «отколупнула» от Эрика Нордоффа. Он бы не обеднел, а я могла бы расплатиться за операцию Брэнди, продав одну только пепельницу из его гостиной.

— Так давай его ограбим! — оживился Джо.

— Не думаю, что это удачная мысль. Хотя… Нет. — Я покачала головой. — Даже если бы мы украли у него какую-нибудь картину, мы все равно не знали бы, кому ее загнать.