300 лет российской морской пехоте, том I, книга 1
(170501855) - Кибовский Александр Владимирович - Страница 14

Таким образом, после переформирования корабельных, адмиралтейских и галерных солдат в 1-й и 2-й морские полки, они вследствие регламента 1732 года внешне почти не отличались от обычных армейских полков. Лишь изображение скрещенных якорей на задниках шапок и амуниции гренадер оставалось специфической символикой морской пехоты в течение царствований императриц Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны.

Матросские вязаные шляпы из гардероба Петра Великого. (ГЭ).

До объединения в полки вооружение морских солдат отличалось большим разнообразием. Фузеи были различных систем и калибров как отечественного, так и зарубежного производства. Штыки использовались разной длины как трехгранные, так и плоские — «кривые багинеты». После 1725 года морские солдаты стали снабжаться шпагами и палашами с медными или железными эфесами, носившимися на лосиных поясных портупеях. Отличительным оружием унтер-офицеров были алебарды с железным навершием в виде топорика. Офицеры кроме шпаги носили короткие полупики или протазаны произвольного образца. Гренадерские офицеры вместо них вооружались облегченными ружьями со штыком.

Если с переодеванием и снаряжением морской пехоты вопрос в основном считался решенным, то на перевооружение солдат потребовался более длительный срок. В августе 1734 г. на Сестрорецкий оружейный завод (приписанный к Адмиралтейской коллегии) прислали для испытания два офицерских и два солдатских ружья французской работы. Уже в октябре того же года по итогам испытаний был составлен положительный отчет, в котором отмечалось, что по сравнению с русскими солдатскими ружьями французские образцы удобнее в прикладе, дальнобойнее и требуют меньшего порохового заряда. В связи с этим Адмиралтейская коллегия велела скопировать французское ружье, «токмо замок с собачкою плоский, как у русских ружей». Но, скорее всего, этот образец ружья не пошел в производство для вооружения морских полков. Заказы на оружие и амуницию морской пехоты шли через артиллерийскую экспедицию Военной коллегии, которая лишь в 1739 году приступила к их выполнению. Адмиралтейская коллегия требовала ружья с медным прибором, но из- за дороговизны пришлось заказать 4688 фузей с железным прибором и трехгранными штыками, а также «шпаг с медными эфесами четыре тысячи девятьсот сорок шесть; алебард сержантских шестьдесят шесть; каптенармуских двадцать две; копей пикинерских четыреста тридцать два; рогаточных с подтоками девять тысяч; пистолет с железною оправою сто семь пар»[27]. По примеру полевой пехоты часть солдат в каждом морском полку планировалось вооружить длинными (до 5,5 м) пиками и пистолетами для надежной защиты от кавалерии на берегу. С последней целью полковой обоз также пополнился комплектом рогаток.

Вступление в 1741 году на российский престол императрицы Елизаветы Петровны отразилось на флоте возвращением регламентов Петра Великого. В том числе была предпринята попытка возвращения морским солдатам петровских васильковых кафтанов. Но из-за уже накопленных больших запасов зеленого мундирного сукна Адмиралтейская коллегия решила оставить в силе регламент 1732 года. К концу царствования Елизаветы Петровны мундирное довольствие морских солдат заметно сократилось. Согласно докладу Адмиралтейской коллегии от 2 августа 1762 г. к этому времени в комплекте строевого платья морских солдат оставался только мундир зеленого сукна и черная треугольная шляпа, «а вместо камзолов бостроги тиковые полосатые, штаны канифасные с подкладкою хрящевой». Из-за недостатка средств сукно покупалось разных цветов и не лучшего качества. В результате «солдатские мундиры, состоят в немалой пестроте и солдат весьма не приличен, а паче когда бывает в парадах, на кораблях, в иностранных портах». Разительное исключение представляли гобоисты Адмиралтейского батальона, для которых по императорскому указу от 5 февраля 1760 г. сшили «отрадные мундиры против армейских полков гобоистов», обложенные по борту и по полям шляпы золотым галуном. Второй повседневный мундир музыкантов расшивался гарусной тесьмой с рисунком, как на галуне парадного мундира[28].

На протяжении всего правления Петра I достижению единообразия во внешнем виде офицеров флота и морской пехоты не придавалось большого значения. В результате они шили мундиры «разные по своему желанию, и потому невозможно было без знаний персоны, от какой он есть службы»[29]. Чаще всего офицеры носили кафтаны из василькового сукна с красными обшлагами, а также красные суконные камзолы, обложенные серебряным позументом. Лишь 14 января 1726 г. Адмиралтейская коллегия решила закрепить традицию и велела «обретающимся в корабельном флоте и галерных трех ротах от солдат офицерам сделать каждому от себя строевой мундир, а именно: кафтан и штаны василькового сукна с красными обшлагами, камзолы красного сукна и обложить по борту серебряным позументом».

2 апреля 1730 г. офицерам Адмиралтейского батальона присвоили особые нагрудные знаки, отличавшие их от офицеров армейской пехоты. Знаки планировалось изготавливать из серебра по трем категориям: для штаб-офицеров; для капитанов и поручиков; для подпоручиков и прапорщиков. О символике этих знаков пока точных сведений обнаружить не удалось, поскольку в документах записано лишь, что нужно «о том учинить чертеж». Скорее всего, в основе рисунка знака был адмиралтейский герб — четыре скрещенных якоря.

Поручик морских солдатских команд. 1762 г. Рисунок художника С.А. Летина. 2005 г. В период Семилетней войны в униформе русских офицеров появились элементы, соответствовавшие прусской моде, — черные галстуки вместо белых и высокие сапоги-ботфорты, вместо башмаков и штиблет. По традиции, заложенной еще во времена Миниховских походов, солдатские обер-офицеры по примеру гренадерских офицеров продолжали использовать ружья вместо эспантонов, введенных в морских полках взамен протазанов в 1733 году.

В 1733 году офицеры морских полков вслед за нижними чинами получили мундиры армейского образца. Указом от 12 ноября 1733 г. Адмиралтейская коллегия предписала: «1) штаб- и обер-офицерам тех полков мундир иметь во всем равно так, как и в полевых от инфантерии полках на штаб- и обер-офицерах; 2) шляпы штаб- и обер-офицеров с золотым же позументом и с бархатом и с ленты; штиблеты всем белые с пуговицами; волосы в косах носить; шпаги штаб- и обер-офицерские с портупеями и с темляками иметь против армейских; 3) штаб- и обер-офицерам иметь эспантоны[30], каковые имеются в армейских полках <…> делать их на сестрорецких заводах, а доколе <…> раздать из наличных, и иметь им протазаны[31]без кистей <…> 4) шарфы и знаки им сделать на счет их <…> шарфы против имеющихся в Ингерманландском полку, а знаки против имеющихся опробованных в коллегии». С этого времени офицеры морских полков стали отличаться от своих армейских коллег только символикой нагрудных знаков. Они получили одинаковые с армейскими офицерами знаки образца 1731 года, но в картуше, под императорской короной, помещался адмиралтейский герб — четыре скрещенных якоря. В соответствии с указом Адмиралтейской коллегии от 9 апреля 1734 г. на серебряных офицерских знаках капитанов следовало золотить корону и герб, а у поручиков и прапорщиков — только корону.