Очарованная (ЛП) - Хантер Хейзел - Страница 12

Дэниэл проследовал за указателями к яслям в родительном отделении. Госпитали всегда напоминали лабиринт, но он решил, что это к лучшему. Иначе здесь не было бы указателей. Они даже были отмечены разными цветами, и на полу были соответствующие полоски.

Слишком просто.

Он распаковал автомобильное креслице на парковке магазина. Вместо того чтобы скрывать тот факт, что он забирает своего ребенка, он решил сделать это очевидным. Он нес креслице как корзинку, с большим синим бантом на ручке.

Он улыбнулся медсестре, сидевшей на посту в центральном отделении, но что-то в ее задержавшемся взгляде запустило внутренний сигнал тревоги. Он помедлил и указал в сторону коридора.

— Ясли? — спросил он одними губами.

Она улыбнулась и кивнула.

— До конца и направо, — сказала она.

— Спасибо! — тихо отозвался Дэниэл.

Он действует полностью в соответствии со своими правами. Нет нужды нервничать. Он заставил себя нормальным темпом пройти до конца коридора, а потом свернул направо.

Вот они. Дети. Много детей. Их кроватки были развернуты к огромному окну, выстроились рядами и колоннами простых пластиковых колыбелек, некоторые с розовыми одеялами, некоторые с синими. Дэниэл не тратил времени впустую, подошел к двери слева от него и вошел. Легкий сладковатый аромат пронизывал воздух, и один из детей рядом с ним издавал едва слышный попискивающий звук. Дэниэл выглянул в окно. Коридор все еще был пустым. Он быстро подошел к первому ряду кроваток.

В изголовье каждой колыбельки находилась табличка в пластиковом кармашке. Имя и фамилия, напечатанные большими квадратными буквами. До Дэниэла внезапно дошло, что он не знает имя своего ребенка.

Что ж, подумал он, просматривая таблички. Это должна быть моя фамилия или фамилия Кайлы. Он даже не трудился смотреть на тех, что с розовыми одеялами. Когда он обогнул один ряд и направился ко второму, дверь яслей открылась. Это была медсестра с поста — молодая азиатка.

— Могу я вам помочь? — спросила она с легким акцентом, искажая «я».

Она удивила его, и Дэниэл не потрудился это скрыть.

— Мой сын, — выпалил он.

Она поднесла палец к губам, нахмурившись.

Он слегка склонил голову.

— Простите, — прошептал он, осматриваясь по сторонам. — Мой сын. Кайла Массен — мама.

Брови медсестры взметнулись вверх.

— Вы отец? — спросила она.

— Да, — ответил он с гулко колотившимся сердцем.

Помни. У тебя есть право здесь находиться.

Она покосилась на переноску в его руке.

— Подарок, — произнес он пересохшим ртом. — За опоздание. Меня не было в городе. Работа, ну, вы понимаете. Хотя откуда вам знать? Я сам едва понимаю и… — он пожал плечами, чувствуя, как капельки пота щекочут руку. По крайней мере, благодаря Изабель, он знал, что это мальчик. Тут у него родилась идея. — Изабель связалась со мной, — сказал он. — Буквально этим утром.

Мгновенное узнавание отразилось на лице женщины.

Все запоминали Изабель.

— Который из них? — спросил Дэниэл. — Мне не терпится его подержать.

При этих словах медсестра невольно улыбнулась.

— Вот здесь, — сказала она и указала на колыбельку в третьем ряду. Они сошлись возле неё, и Дэниэл поставил колыбельку на пол. — Дэниэл Гэвин Массен, — прочел он вслух.

Кто такой Гэвин, черт подери?

— Вы когда-нибудь держали младенца? — спросила она, доставая маленькую прозрачную бутылку из огромного кармана халата. Она выдавила немного прозрачной жидкости на руку, протянула бутылочку ему и указала на его ладони. Он протянул руки, и она проделала то же самое для него. — Всегда прежде мойте руки, — сказала она, закрывая и убирая бутылочку. Она потерла руки друг о друга, и Дэниэл повторил за ней.

Это нелепо. Пропустите обучение, леди.

— Когда берете его, всегда помните, что головка — самая тяжелая часть тела, — сказала медсестра. Она подсунула руку под головку, и Дэниэл впервые осознал, что глаза ребенка открыты. Он похож на него? — Разведите пальцы, подставьте другую руку под попку, — сказала она, проделывая эти действия, — и поднимите его к груди, — она продемонстрировала это, но потом положила ребенка обратно. — Вперед, — сказала она, отступая в сторону. — Попробуйте. Здесь нечего бояться.

Бояться? Он едва не рассмеялся. Единственное, чего он боялся — это задержаться здесь слишком долго.

Он поднял ребенка, слабый мягкий комочек, как это делала медсестра.

— Прижмите его к груди, поддерживая голову и шею, — сказала она.

Дэниэл едва не закатил глаза, делая, как ему сказано.

Но все равно он невольно восхищался тем, каким маленьким был мальчик, особенно учитывая отдаваемую за него цену.

Время уходило впустую.

Когда Дэниэл поднял взгляд на медсестру, она улыбалась как мадонна, глядя на них.

— Я просто подержу его какое-то время, если можно?

— О, конечно, — сказала она, махая. — Не торопитесь. Мама отдыхает.

Когда она направилась к двери, Дэниэл немного прошёлся по комнате и посмотрел на ребенка.

Где здесь устройство системы безопасности?

Не нужно долго заниматься детским бизнесом, чтобы понимать, что госпитали сейчас используют браслет или даже что-то в подгузнике, чтобы активировать сигнал тревоги, как только периметр будет пересечен.

— Я буду на сестринском посту, если вам что-то понадобится, — сказала она.

— Спасибо, — ответил он.

Система безопасности — одна из причин, по которой она так охотно оставляет его с ребенком.

И ее загруженность работой, подумал Дэниэл, наблюдая, как она проходит мимо огромного окна.

Он совершенно точно не выйдет в том направлении.

***

Большие руки Мака бережно управлялись с марлей и лейкопластырем. Ожог не был сильным, но Мак беспокоился, как она наденет поверх него перчатку.

Он оставался тихим с тех самых пор, как она озвучила его мысли. Большинство людей понятия не имели, что происходит в их головах. Даже когда она произносила это вслух, они не узнавали свои мысли. Но Мак узнал, и это явно его обеспокоило.

— Ты мог бы быть доктором, — сказала Изабель — и ждала. Он как будто ее не услышал. — Мак?

Наконец, он улыбнулся.

— Ты так говоришь только потому, что видела мое умение найти подход к больному, — сказал он. Мягкий изгиб его полных губ зачаровывал. — Так должно быть лучше, — сказал он, в последний раз разгладив лейкопластырь на тыльной стороне ее ладони. Мак сложил пластырь и ножницы в раскрытую аптечку, но не отпустил ее руку. Когда он повернулся к ней, Изабель сосредоточилась на его глазах, сине-зеленых, бросавших вызов определенности. В данный момент они были почти полностью зелеными, как темные джунгли. — Когда ты получаешь видение, — тихо сказал он, глядя на ее руку, — чувствительна только твоя ладонь и нижняя сторона пальцев, но не тыльная сторона ладони?

Никто не спрашивал ее об этом. Изабель улыбнулась.

— Да, — ответила она. — Почему ты спрашиваешь?

Мак слегка пожал плечами.

— Просто так.

Он выглядел так, будто собирался что-то сказать, и по какой-то непонятной причине Изабель задержала дыхание.

Что-то происходило за этими глазами.

Но потом, не сказав ни слова, Мак взялся за ее ладонь обеими руками. Он все еще оставался в латексных перчатках, но это неожиданное движение удивило ее. Однако спустя мгновение, когда Мак медленно, но верно поднял ее руку, Изабель наконец осознала, что он делает. Она могла лишь смотреть, как он мягко прижимается губами к тыльной стороне ладони.

Ее сердце подскочило к горлу.

— У тебя такая нежная кожа, — прошептал он.

Его теплое влажное дыхание напоминало шелк. То ли дело в ожоге на другой руке, то ли в том, что он застал ее врасплох, то ли в том, что этот участок кожи почти никогда не оставался открытым, но он был невероятно чувствительным. Напряжение, зародившееся в пальчиках ног, быстро поднялось к ее естеству, когда губы Мака принялись томно ласкать ее руку. Они скользнули к кончикам пальцев, едва касаясь, почти щекоча. Изабель боролась с желанием сжать его ладонь, а Мак не торопился, его губы исследовали ямочки между костяшками, рот ласкал каждую вершинку по очереди. В ее животе зародилась дрожь, сердцебиение ускорилось, и она сделала долгий прерывистый вдох.