Изумрудная книга - Гир Керстин - Страница 17

– Тебе что, совсем не больно?

– Больно, ясное дело, – сказала я и покосилась на чашку. – Этого хватит?

– Да, должно хватить, – Лукас дышал с трудом.

– Может, откроем окно?

– Всё уже в порядке, спасибо, – он поставил чашку рядом с хронографом и глубоко вздохнул. – Дальше всё просто, – Лукас взял пипетку. – Мне нужно всего три капли твоей крови, я волью их в оба эти отверстия, видишь – здесь, под крошечным вороном и под символом инь-янь. Затем я поворачиваю колесико и вот этот рычаг. Вот так. Слышишь?

Внутри хронографа завертелись сотни колесиков, что-то стучало, трещало, гудело, казалось, что воздух вокруг накалился до предела. Рубин коротко вспыхнул, а затем колесики снова замерли, и всё стало как прежде.

Я кивнула и постаралась не показывать, насколько мне стало жутко.

– Значит, в этом хронографе сейчас находится кровь всех путешественников во времени, кроме Гидеона, так? Что случится, если его кровь тоже будет считана сюда же? – я сложила в несколько раз тряпичный платок Лукаса и приложила его к порезу.

– Во-первых, никто толком не знает, а во-вторых, это информация высочайшей секретности, – сказал Лукас. – Каждый хранитель должен поклясться на коленях, что Тайна никогда не выйдет за пределы ложи. Пока мы живы.

– Ох…

Лукас вздохнул.

– Но ты не дрейфь! У меня всегда была порочная страсть – преступать клятвы, – он указал на маленький ящичек в хронографе, который был украшен двенадцатиконечной звездой. – Мы знаем только одно – какой-то процесс внутри хронографа завершится, и что-то окажется в этом ящичке. В пророчествах говорится о какой-то эссенции и о философском камне:

– Это что, всё? – разочарованно протянула я. – Вот и вся тайна? Снова какой-то странный запутанный бред.

– Как сказать. Если внимательно прочитать все указания, можно прийти к совершенно конкретным выводам.

С помощью этого вещества, если употреблять его правильно, можно будет вылечить любую из человеческих болезней.

Вот это уже звучало получше.

– Ради такого действительно можно постараться, – пробормотала я, размышляя при этом о безумной таинственности хранителей, обо всех их запутанных правилах и ритуалах. Если дело обстоит именно так, их надменность можно было бы даже простить. Ради такого чудо-лекарства действительно можно было бы потерпеть пару сотен лет. А граф Сен-Жермен вполне заслуживает уважения и признания за то, что придумал это и воплотил свою идею в жизнь. Если бы он только был хоть чуть-чуть симпатичнее…

– Но Люси и Пол стали сомневаться, что философский камень – это действительно то, что мы думаем, – сказал Лукас, словно бы прочитав мои мысли. – Они считают, что если человек смог убить своего собственного прадеда, и даже не стесняется этого поступка, вряд ли ему есть дело до судьбы всего человечества – он откашлялся. – Ну что, кровь остановилась?

– Ещё нет, но скоро остановится, – я вытянула руку вверх, чтобы ускорить процесс. – И что же нам теперь делать? Может, испробуем эту штуку?

– О Боже, это ведь тебе не автомобиль, на котором можно совершить пробную поездку, – сказал Лукас, заламывая руки.

– А почему бы и нет? – спросила я. – Кажется, мы именно это и собирались сделать?

– Да, вроде как, – сказал он и покосился на толстый фолиант, который принёс с собой. – Вообще-то, ты права. Во всяком случае, мы можем его испробовать, чтобы знать наверняка, хотя у нас не так уж много времени. – Лукас вдруг засуетился.

Он склонился над книгой и открыл записи хранителей из прошлого.

– Надо внимательно выбирать дату, чтобы ты случайно не оказалась прямо на совещании. Или перед носом у одного из братьев де Виллеров. Они много раз элапсировали в этом зале и провели здесь в прошлом значительную часть своей жизни.

– А могла бы я встретиться с леди Тилни? С глазу на глаз? – я снова оживилась. – Когда-нибудь после 1912?

– Но будет ли это таким ли уж разумным ходом с нашей стороны? – Лукас листал фолиант. – Мы ведь не хотим ещё сильнее запутывать и без того сложные вещи.

– Но мы не можем просто так упустить наш и без того ничтожный шанс! – крикнула я и подумала о том, чему меня учила Лесли. Я должна пользоваться каждой возможностью, и главное – задавать вопросы. Как можно больше вопросов, любых, какие только приходят в голову.

– Кто знает, когда я смогу попутешествовать туда, куда захочу! В сундуке ведь может оказаться что угодно, и тогда я, возможно, уже этого не сделаю. Когда мы встретились с тобой впервые?

– 12 августа 1948 года, в 12 часов дня, – сказал Лукас, задумчиво листая Хроники хранителей. – Я никогда этого не забуду.

– Точно. И чтобы ты никогда этого не забыл, я тебе это запишу, – сказала я, восхищённая собственной гениальностью.

На листе из своего блокнота я нацарапала:

Я резко вырвала лист и сложила его в четыре раза.

Мой дедушка на секунду поднял глаза.

– Я мог бы послать тебя в 1852 год, в 16 февраля, полночь. Леди Тилни как раз элапсирует туда из 25 декабря 1929 года, 9 утра, – пробормотал он. – Вот бедняжка, даже Рождество дома не смогла справить. Они всегда дают ей с собой керосиновую лампу. Послушай, что здесь написано:

Он повернулся ко мне.

– Шерстяные поросята! Ты себе представляешь? Ей грозит остаться на всю жизнь заикой, если ты вдруг возникнешь перед ней из ниоткуда. Мы правда пойдём на это?

– Из оружия у неё только вязальный крючок, кончик у которого скруглён, если я правильно помню.

Я склонилась над хронографом.

– Итак, сначала год. 1852, значит, я начинаю вот с этого колесика, правильно? MDCCCLII. А февраль согласно кельтскому календарю будет четвёртым месяцем, нет, то есть, третьим…

– Что ты творишь? Сначала следует перевязать твою рану и спокойно обо всём поразмыслить!

– Но у нас нет на это времени, – сказала я. – Вот этот рычаг, правда же?

Лукас боязливо заглянул через моё плечо.

– Не так быстро! Все данные должны быть выверены с чрезвычайной точностью, ведь иначе… – у дедушки снова был такой вид, будто его вот-вот стошнит. – К тому же, никогда не держи хронограф в руках, а не то ты унесёшь его с собой в прошлое. И никогда не сможешь вернуться обратно!

– Как это случилось с Люси и Полом, – прошептала я.

– В целях безопасности отправим тебя туда лишь на три минуты. Например, с 12.30 до 12.33. В это время она, по крайней мере, уже спокойно сидит здесь и вяжет своих поросят. Только не буди её, если леди Тилни вдруг уснула, а то, мало ли, вдруг у неё сердце не выдержит…

– Но тогда это значилось бы в хрониках, ведь так? – перебила я. – Леди Тилни показалась мне довольно-таки крепкой дамой, такая в обморок не упадёт.

Лукас перенёс хронограф к окну и поставил его за занавеской.

– Здесь мы можем быть уверены, что ты не налетишь ни на какую мебель. Да, и убери этот насмешливый взгляд. Тимоти де Виллер однажды приземлился прямо на стол, да так неудачно, что сломал ногу!