За краем небес (СИ) - Сурикова Марьяна - Страница 18

— А?

— Слушай, сюда. Ты каждый наш привал на дерево взбираться будешь. Веревкой обвязывайся и, гляди, вниз не рухни.

— Я что ли птица ночная на дереве спать?

— Не перечь, девка, не просто так тебе велю. Лук и стрелы чтобы всегда на изготовке держала. Пару ночек поспишь, приноровишься. Иди теперь.

Ты же смотри, и не приструнишь ведь его и не возмутишься, начальник как-никак. Только отошла, как маг крикнул: ‘Тинар!’

Стало быть, Мирка у нас лучница, а к воину и по имени можно? Видать, только девке честь великая оказана, не по имени-прозвищу, а по должности величать.

Тинар не спеша к магу подошел, голову склонил, приказ выслушивая, а потом кивнул и на место вернулся. Ну а я как девка особенная, подходить к нему и выспрашивать не стала, меня все ж уважительно величают, не с руки на рядовых воинов внимание обращать.

— Мирка, — позвал наемник.

А я склонилась, давай веревку из мешка выпутывать и размышлять заодно, как мне ее связать поудачнее. Сноровки у меня после путешествия с Тинаром прибавилось, а вот желания на дерево влезать вполовину меньше стало.

Кручу себе узлы и себя подзуживаю: мужики, стало быть, между собой завсегда договорятся, а девка в отряде точно бельмо на глазу. Нечего мне о Тинаре волноваться, коли он сам ничего рассказывать не спешит.

— Мирка, — воин подкрался сзади и дернул за косу. — Никак обиду бабью проглотила?

— Чего тебе? — выдернула из его руки толстую косищу и на плечо забросила.

— Ты ночью лук наизготовке держи.

И этот туда же.

— Буду держать, велели уже.

— Я сегодня полночи часовым буду, ты… в общем, если что, то помни наш уговор.

Сказал и быстро прочь пошел. Ох, чует мое сердце, неспокойная ноченька выдастся. Если никто не нападет, то и мирно поспать на дереве не получится. Я уж подремала так несколько ноченек с Тинаром, мало отдыха от подобного сна.

Вздохнула и принялась с земли ветки потолще поднимать и в кучу складывать. Маг, мимо проходивший, оглянулся на меня, а после подошел.

— Это тебе зачем?

— Между ветвями пристрою, лежанку сооружу.

— Так полночи провозишься, гамак возьми.

Я на предвода поглядела, а он стоит, весь серьезный, еще и хмурится. Не дождался от меня ответа, вздохнул и рукой махнул одному из воинов:

— Ретмир, принеси.

Названный в мешок нырнул, а после к нам подошел и что-то такое мне протянул, как кусок ткани плотной. Я развернула, присмотрелась — точно, полотно широкое, льняное, еще и пропитано чем-то, может смолой, а на концах кольца сделаны, чтобы веревки продеть.

— Между ветвями завяжи, гамак получится.

— Так это люлька что ли?

Так бы и сказал сразу, я ведь слов их магических не разумею. Камаг, намаг, а на деле парусина обычная.

Устроились мы, наконец, на ночлег. Воины внизу на земле прикорнули, оружие рядышком положили, Тинар с напарником с одной стороны в дозоре стояли, с другой еще двое воинов за порядком приглядывали, ну а я в гнезде своем птичьем расположилась. Не так и неудобно, уж всяко лучше веток, и веревкой можно не обвязываться, не свалишься. Зато и обзор хороший был. Отсюда при нападении точно стрелять сподручнее, особенно если внизу чуток светлее будет.

Натянула я плащ по самые уши и посмотрела на звезды, которые между деревьями светились, и луну растущую. Как там мать, как дядька? Тоскуют поди, а я тут по лесам шатаюсь. Агнат уж пожалел, небось, что по-глупому мы с ним повздорили. У него характер такой, сперва приструнит, а потом жалеет. А я ему сколько обидного наговорила, стыдно вспомнить. А Басютка как без меня? Хоть и маленький, но ведь на шаг не отходил, пока я дома была.

Наверняка староста уже в гости заходил, да песню старую пел про то, какую дивчину безмозглую вырастили. Вместо за мужа пойти, выбрала с пришлым воином бежать. Наведет напраслину, только матери сердце растравит. И ведь остаться мне было нельзя, и сейчас душа не на месте, какой выбор лучше, теперь и не знаю. Люди обычно род выбирали, а я вот себя наперед всех поставила. Не зря дядька в себялюбии обвинял. Не смирилась с долей своей, пошла сама судьбу творить. Теперь только подвигами и прославиться, а назад так вернуться, чтобы никто из деревенских даже слова дурного сказать не смел ни мне, ни родне моей.

Повздыхала я еще так полночи, а потом и заснула. Мне бы крепко прикорнуть, силы восстановить, да в полусне до утра промучилась, все тревожилась и тревожилась, ждала, что проснуться придется, однако ничего с нашим лагерем за ночь не приключилось.

Наутро рог протрубил, побудил всех. Я, позабывшись, хотела на ноги вскочить и чуть с дерева не рухнула, благо успела за верхнюю ветку ухватиться, а то бы предводу, внизу стоявшему, счастье на голову привалило.

Сползла я на землю, люльку свою воину вернуть хотела, а он отмахнулся, сказал, что моя теперь будет, коли я за лучницу. Принято у них что ли людей на деревья сажать?

Собрали пожитки и снова в путь отправились. Я к Тинару пристроилась по привычке, но наемник сегодня совсем с лица спал, хмурше черной тучи шагал.

— Чего молчишь и в небо глядишь? Никак оттуда недруги прилететь должны, раз ты следов на земле не учуял?

— Пять дней осталось, Мирка. А людей вокруг нет. Не встретится нам ни старец, ни маг, излечить способный.

— Тинар, — я руку ему на плечо положила, а как утешить, не знала, — давай к предводу подойдем, давай?

— Не станет он даже пытаться, Мирка. Ты пойми, он военный маг, он боевым заклинаниям обучен, а здесь отрава до самого нутра проникла, кровь отравила. Не ему с этим недугом бороться.

— Да что же ты смирился так сразу?

— Я решение принял. Дождемся полнолуния, и если взаправду снова обращусь, тогда стреляй, Мирка, не промахнись.

Шагали мы так день за днем. Я уже и на деревьях ночевать пообвыкла, поутру не вскакивала боле при побудке. Тинар больше молчал, только сказал мне, что, кажется, на след напали.

— Кого бы мы ни преследовали, Мирка, а он здесь тоже проходил, но намного раньше нашего. Следы их ощущаю, правда истерлись они немного, и что-то странное здесь есть, а что понять не могу.

— Удивительно говоришь, тревожно сразу становится.

— Нехорошо это все, нутром чую.

— Так, может, свернуть с дороги пока не поздно?

— Мы же на службе теперь, Мирка. Маг повесил маячки, и нас в два счета отыщут, а когда найдут, церемониться не станут. Беглецов сурово карают.

— Это что же до конца жизни теперь привязанной ходить?

— Как служба закончится, тогда и отпустят. Ты хоть читала, что подписала?

— Ну… посмотрела.

— Задание у них выследить кого-то в этих чащах, а как выследят, так и отпустят, а сам отряд обратно в столицу вернется.

— Ух, от сердца прямо отлегло, я уж испугалась, что пожизненную неволю подписала. Прочитать то прочитала, но не все поняла из тех бумаг.

На пятый день наемнику моему совсем дурно стало. Вовсе ни с кем не говорил, молчал, только глаза светились ярко. Отстал от меня, в хвосте самом шагал. Я поглядывала в его сторону, но внимания привлекать не решалась. Боялась, что предвод чего-нибудь заподозрит, убьет Тинара раньше времени. Сейчас только полнолуния ждать и смотреть, оборотится али нет. Вдруг все же напрасно мы тревожились.

Вечером, как и водится, загнали меня на дерево. Я привычно лук со стрелами у головы устроила, плащом прикрылась, а глаз не сомкнула. В эту ночь Тинар на дежурство не заступил, но лег поодаль, куда даже свет костра не касался. Лунные лучи пробивались сквозь листву, и я видела темный силуэт на земле.

Медленно время текло, остальные уж уснули, повсюду бравый храп раздавался, а я нет-нет и поглядывала в сторону наемника, ждала. Не сосредоточилась бы так на Тинаре, может раньше прочих незваных гостей заприметила. А так увидела только, как наемник на ноги вскочил. Крикнул громко и вдруг повалился навзничь, а за его спиной будто тень во мгле растворилась.

Воины мгновенно просыпаться и скоро за мечи хвататься обучены. Мигом на всей поляне ни одного спящего не осталось. Ощетинился наш отряд мечами, а предвод магию призвал, засияла она в ночи словно солнечный плоский диск над его головой.