Ужин у госпожи Шварцхаар (СИ) - Комаров Виталий - Страница 14

— Сколько стоит производство этого зелья? — раздался нетерпеливый голос герцога.

— Одна порция, равная двум глоткам, стоит около двух сол[5], - ответила Марта, качая у себя на руках бледного Вильхе, — правда я не учла стоимость магических работ и…

— Сколько времени занимает производство? — перебил её взволнованный голос его светлости. Госпожа Шварцхаар подняв голову от тихонько поскуливающего Вильхе, холодно и как-то насмешливо взглянула на герцога.

— Три недели, ваша светлость. Объём конечного продукта не имеет значения. И на флакон и на бочку потребуется ровно три недели.

— Ваша светлость, — сиплый голос Генриха Шляхе, магистра цеха оружейников «Три пера», дрожал толи от мерзости всего увиденного, то ли жадности и возбуждения, — ваша светлость! Это же просто золотое дно. Два сола! А мы сможем толкать всё это за сто, тысячу, да вообще за сколько захотим! А сыновьям своим я сразу партию закуплю. Они ж на самом острие, им ж это средство первым нужно!

— И кости, значит, срастить может? — глухой и скрипучий голос Ганса фон Штейра заглушил восторженные причитания Шляйхе.

— Да, ваше сиятельство, — Марта ласково улыбнулась спрашивающему её графу, — и очистить от магии, которая съедает ваше тело изнутри. Но изначальный состав зелья придётся дополнить парой компонентов, что незначительно увеличит его стоимость, но позволить лечить различные магические повреждения.

Граф фон Штейр довольно ухнул, совсем как старый филин. И тут, словно плотину прорвало. Со всех сторон на Марту посыпались вопросы, на которые она не успевала отвечать. Что ещё может это зелье? Как скоро можно наладить его производство? Какая помощь требуется госпоже алхимику? Можно ли получить флакончик сейчас, вне очереди и так далее, и тому подобное.

Голова Вильхе покоилась у неё на коленях, и казалось, что слуга герцога просто уснул, вымотанный испытанием, свалившимся на него сегодня.

Граф фон Ляйхт не принимал участие в «допросе», который организовали возбуждённые гости госпоже Шварцхаар. Он отпустил Вильхе сразу же, как Марта принялась ухаживать за ним. Находиться рядом с этой женщиной сейчас было выше его сил. Омерзение, так, пожалуй, можно было описать то, что он испытывал сейчас.

Граф с отвращением на лице смотрел на Марту, сидевшую в застывающей луже крови с Вильхе, заснувшим у неё на коленях. Окружившие её просители громко кричали, перебивая друг друга, суетились, толкались, словно боясь не успеть ухватить внимания госпожи Шварцхаар. «Словно крысы на трупе» мелькнуло в голове у графа.

Наконец решившись, он медленно подошёл к герцогу, стоявшему недалеко от толпы, собравшейся вокруг колдуньи. Его светлость выглядел очень довольным: глаза радостно блестели, лицо кривила довольная усмешка. Виктор фон Берге всем своим видом напоминал полководца только что совершившего удачный манёвр на поле боя и взявшего врага в клещи.

— Ваша светлость, вы уверенны, что хотите связаться со всем этим? — подошедший граф кивком указал на толпу, обступившую со всех сторон Марту.

— Граф… — начал было герцог, но Грегори не дал его светлости закончить.

— Виктор, — быстро и взволновано заговорил граф, — я чувствую, мы сейчас словно в ловушку попали. Тут что-то не так. Не могу понять что, но она с нами словно играет! А мы как мыши, только сало и сыр перед собой видим.

— Граф… — голос герцога наполнился привычной желчью, но Грегори опять прервал его.

— Вспомните, как она вела себя за столом! Сама скромность и прилежание. Не ела, не пила, слово лишнего сказать боялась. А здесь? Что она устроила здесь? Покромсала беднягу на кусочки и…

— Граф, — голос Виктора фон Берге дрожал от гнева, — знайте своё место и молчите о том, чего не понимаете! Если вы хотите трахать её и дальше, — понизив голос и приблизившись к фон Ляйхту вплотную, произнёс герцог, — то трахайте. Мне всё равно. Но, — голос его светлости угрожающе зазвенел металлом, — не смейте мешать мне. Вы всё поняли, граф?

— Да, ваша светлость. Только, — Грегори оторвал свой взгляд от герцога и огляделся, — похоже, уже поздно.

Неуловимым образом комната, в которой они находились, изменилась. И Виктор фон Берге, человек бывалый и видавший такое, что и в кошмаре не всякому присниться, почувствовал, как тошнота подступила к его горлу.

[1] Обозначение яда, принятое Альферштад

[2] Магическая тварь, живущая в зонах повышенного магического искажения Холмов. Обитает на деревьях.

[3] «Истинная дочь Канзора» — обращение к женщине Канзора, которая следует традициям и является чистокровной представительницей своего народа.

[4] Лекарство, восстанавливающее излишнюю потерю крови в организме

[5] Золотая монета.

— Что было дальше, Шнидке?

— Я не помню, ваша светлость, — слабый голос Вильхе был едва слышен.

— Граф нёс какой-то бессвязный бред, — герцог требовательно протянул руку к Гансу, и тот тут же вложил в неё тугой пергаментный свиток. Развернув его, Иахим пробежался глазами по строчкам.

— Вот здесь. Слушай внимательно Шнидке, я хочу знать, что он имел ввиду: «Смерть, смерть. Всюду лишь смерть. Мы тонули в черноте, она затягивала нас выпивала, высасывала… Как паук она раскинула свою ледяную паутину лжи… Мы ответили за всё, все были виновны. Мы, я, все и за всё. Звёзды… холод… жар… Нет! Марта, я люблю тебя, не надо, не надо!. Нет! Я всё для тебя сделал! Не оставляй меня, не бросай. Марта!…»

— Ваша светлость, я не могу! — Вильхе, всхлипывая, прижимал руки к ушам, — Прекратите, я не знаю, не понимаю!

— Ваша светлость, — Ганс вежливо кашлянул, — со всем почтением, но возможно стоит ненадолго остановиться? Шнидке, он…

— «Она бросила меня! Я больше не нужен! Боль и смерть! Я заслужил это. Мы все это заслужили… холодно, больно…» — продолжал читать герцог. Монотонный голос фон Клюге заполнил камеру, отражаясь от каменных стен.

— Ваша светлость, — едва слышно взмолился Вильхе, — не надо, не надо! После того, как она отрубила мне ноги, я ничего не помню. Пришёл в себя уже здесь, в этой камере. Рассказал всё, что помнил и знал!

Его хриплый шёпот остановил герцога. Он оторвался от листа и перевёл взгляд на лежащего перед ним человека. В глазах Вильхе стояли слёзы, тонкие ниточки бледных губ дрожали.

— Но ты понимаешь, что означает весь этот бред, который нёс граф перед смертью? Я же не слепой, Шнидке.

— Нет! — Вильхе отрицательно замотал головой, — Я не понимаю, ваша светлость. Не понимаю!

— Понимаешь. И ты расскажешь мне всё, что знаешь, — фон Клюге положил пергамент на стол, — Я не выйду отсюда без нужных мне сведений. Ты помнишь всё. По-другому просто быть не может…

— Ваша светлость, — снова подал голос Ганс.

— Молчать! Ганс, ты прекрасно знаешь, на что способен этот человек. Вы с ним прошли одну и ту же школу. Он должен, — герцог сделал упор на этом слове, — помнить всё, что с ним произошло. При любых обстоятельствах. Особенно после того, как… Ты понял.

— Да, ваша светлость. Но он находится на грани истощения своих нервных сил. Вы может, и сломаете его сейчас, но потом от него не будет ни какой пользы.

— У нас нет времени! — резко ответил герцог, — Орднуг требует, чтобы я отдал Шнидке им. Канзор требует полного отчёта, а мне нужен козёл отпущения, чтобы погасить разгорающийся пожар. И спасти, — фон Клюге криво усмехнулся, — родственников. Он отдохнёт после того, как расскажет мне всё.

— Ваша светлость, прошу вас — голос Вильхе дрожал, слёзы текли по его щекам.

— Это не для меня, Шнидке. Это нужно Виктору, его семье. Это спасёт их. Ну же! Фрау фон Берге, Генрих, Стеффен, Мари. Юная Мари, Шнидке. Их жизни зависят от того, что ты сейчас скажешь!

— Ваша светлость, я… не помню.

— Ты помнишь.

— Нет, ваша светлость!

— Помнишь.

— Не помню! Ваша светлость не мучайте меня, прошу вас — Вильхе захлебнулся в рыданиях. Он размазывал текущие по щекам слёзы и безостановочно шептал «не помню, ничего не помню». Фон Клюге, поджав губы, выжидающе смотрел на него.