Тёмная потерна (СИ) - "Луми Йоханнес" - Страница 47

Смешно, но нет карты СССР. Есть географическая, в учебнике, или глобусы, я там и Москву, и Ленинград, и Новосибирск нашёл. А также Австро-Венгрию. Но вот понять, чему соответствует Вышинский у меня в слое, я так и не смог. Есть подозрение, но даже соседние области называются незнакомо, и помечены на карте не целиком, а куском, непосредственно прилегающим к нашим границам. Видимо, их поэтому и присоединили, мол всё, что на карте, наше, а дальше… А дальше живут драконы. Любопытно будет найти подробную карту, это ж загадка, прямо где я? Про слой или что это за место, я молчу уже, но где я здесь-то? А кто-то ведь знает, не могут не знать, ВЧК-МГБ наверняка в курсе и всё засекретили ещё больше, чтобы мы даже не промышляли о бегстве. Есть остров — Вышинская республика, а вокруг Тьма и пассивные гомосексуалисты.

Нашли, вот, на карте деревню, Ерохино. Село, выходит, если по названию, хотя чёрт его знает, как тут топонимика работала. А в скобках пометка (нежил.), нежилое, значит. Почему? Возможно, колхоз умер, хотя область плотно сидела на зерне (юг), и мясе с молоком (север), плюс лес. Или там какой секретный военный объект был? Надо скататься.

Пасмурное, как обычно, утро, внезапно передумало переходить в дождливое, и, к нашему удивлению, выглянуло солнце. Ну как выглянуло, низкая дождевая облачность рассеялась, но та дрянь, что прикрывает Тьму и её созданий, никуда не делась, для неё обычные законы природы не писаны, так что сейчас светит себе круглый фонарь на небе, как сквозь матовое стекло. Но всё равно, стало чуть теплее, возможно это иллюзия, но ощущения есть, и на душе, вроде, полегче.

Я так понял, ультрафиолет эта пакость пропускает свободно, потому что растениям Тьма побоку, только деревья на неё реагируют, корёжит их на самой границе с Аномальной Зоной. И выглядят они, словно сплошь из кап состоят, уродство сплошное, а древесина там не плотная, как в обычных наростах, а, наоборот, трухлявая. Такие деревья очень быстро гибнут, уступая место молодой поросли, а вот однолетнему разнотравью Аномальная Зона вообще фиолетово. Зверя, вот, здесь мало, не любят животные у самой Тьмы обитать, хотя во Второй Зоне его полно уже, а тут даже птиц нету. Только вороны, словно заключили с Тьмой союз, и она их признала своими, даже перекрашиваться не надо.

Деревня Ерохино действительно была заброшена, причём давно, собственно, от деревни осталось всего два дома и несколько поросших кустами и бурьяном холмиков, обозначивших места, где раньше были другие избы. Однако кое-что мы, всё же, нашли — следы. Следы от колёс, судя по всему, телеги, запряженной в крестьянскую лошадку.

Это был тревожный знак, неведомая сила, выполняющая в этом мире роль демиурга, видимо с бодуна решила немного уравновесить нас с Тьмой в плане транспортных средств — нам дали машины, движимые превращённым в жидкость угольком, а нашим антиподам-адаптантам — лошадок. Чёрных таких, вороных, почти копия как у назгулов были во «Властелине колец», только сколопендры в ноздрях не живут. Наверное. А нас лошадей нет, от слова совсем, те, что попадают к нам в результате нападения на поселения адаптантов, дохнут как, гм, кони. Не помогает ничего, ни ласковое слово, ни кнут, ни свежайшее сено, ни торба овса. Сивки-бурки, вернее, вороные, там масть одна, ложатся на землю и издыхают, категорически отказываясь идти на контакт. Так что живые кони доступны только им, а нам металлические, такой вот расклад.

Между прочим, это привело к одному забавному казусу — за десятки лет сюда провалилось достаточно людей из некой, как бы это сказать, социальной группы под названием казаки. В своё время мне довелось пообщаться с одним таким, в форме, лампасах и медалях раз так в семь-восемь больше чем у меня. Дело было в поезде, делать было нечего, и я спросил:

— Мужик, ты вот мне объясни — казаки это кто?

Казак, огладив казачьи усы, разразился пространственной речью об истинно русских истоках казачества, о славном пути, о верности долгу, о чести, о защите государя, о том, что казаки всегда верно стояли на страже границ государства и так далее. Но вот кто такие казаки, он так и не сказал.

Я спросил снова:

— Это я понял, но кто вы? Что такое казак? Вот есть байкеры, есть продавцы пирожков, есть геи, и про всех можно сказать — байкер, это тот, кто гоняет на мотоцикле и спит с ним в обнимку, продавцы пирожков — это те, кто продаёт пирожки, геи — это те, кто сношает друг друга в зад. А казаки — кто?

Казак, не знаю его звания и принадлежность к войску, слегка напрягся, от того, что я поставил его в один ряд с такими подозрительными личностями, и даже открыл рот, чтобы ответить, но вынужден был закрыть его, ибо ответа не было. Но затем он вспомнил и радостно выдал:

— Некоторые считают нас субэтносом!

Я понял, что если буду продолжать, то, невольно, могу обидеть в общем-то нормального дядьку. Ну хочет мужик ходить в маскарадном костюме и носить значки, это его выбор, в конце концов. Но потом эти люди встречались мне всё чаще и чаще, иногда я слышал о создании каких-то казачьих дружин, о наведении ими порядка, ещё о каких-то телодвижениях, и всё отчётливей и отчётливей понимал — эти люди играют. Это такой вариант русских толкиенистов, реконструкторов, называйте как хотите. Просто они, вместо выдуманной реальности взяли ту, что была на самом деле, недавно, всего сто лет назад. И каким-то образом убедили себя в том, что если они оденут древние одежды, возьмут тупые шашки и станут есаулами и хорунжими, то случится чудо, прошлое вернётся и они снова будут казаками. То есть особой, именно социальной, группой, находящейся на привилегированном положении и выполняющей реальные военные задачи. Только вот беда — сменилось аж две формации, и в нынешнем государственном устройстве просто невозможно прописать «народ-войско», это, увы, позапрошлый век.

В общем, другие слои также имели потомков всяких терцев и кубанцев, и в какой-то момент их критическая масса достигла той точки, что встал вопрос о создании Вышинского войска. Был выбран атаман (убитый, правда, при загадочных обстоятельствах через год), был сформирован круг, и казаки начали пытаться занять свою нишу, своё место под местным солнцем. Традиционные казачьи профессии — война и охрана общественного порядка путём избиения обывателей нагайками и топтания конями — не нашли применения и здесь. Для войны и охраны границ была армия, народ на улицах на митинги не собирался, почти, а дебоширов вполне профессионально паковали менты. Был предложен вариант заняться возрождением сельского хозяйства путём создания станиц, и такие станицы даже есть, и люди там ничем не отличаются от остальных, только одеты странно. Но была ещё одна проблема, вызвавшая язвительные насмешки у плохо воспитанных граждан — абсолютно все казаки ходили пешком. Ну, или ездили на машинах, но вот лошади… Кони, кавалерия, лава, ветер, треплющий чубы, разрубленный на полном скаку ивовый прут — увы, всего этого они были лишены.

След шёл точно посередине того, что когда-то было частью деревенской улицы, и терялся где-то на северной окраине, уходя, как и положено, во Тьму. Первым моим порывом было, разумеется, бежать, причём быстро, поминая добрым словом отцов-командиров, подтянувших мои физические кондиции. Его, порыв, разделял и Валера, схватившийся сразу за карабин и обозревающий окрестности через оптический прицел. Однако в следующее мгновение я понял, что непосредственной опасности нет, я её не чую. Доверять этому «барометру» или, если хотите, «радару» была та ещё авантюра, но тут в действие включился рассудок. След был один, кто-то, возможно даже группа, проехали здесь сидя на телеге, так? А когда? А давно, вот когда. Летом, не осенью даже, тут природа восстанавливается весьма странно — естественные процессы вроде текут сами по себе, а сломай ветку, так на ней и через два месяца листья зелёные будут, словно это вчера случилось. Вот и здесь, трава примята и она короче и ярче, чем окружающая, у той, вон, кое-какие стебли уже пожухли. Не, это было давно, не вчера и даже не в сентябре. Следы копыт… Ну-ка, ну-ка, подкова. И колёса у телеги как от машины, в смысле, с протектором.